Бернхард Хеннен - Месть драконов. Закованный эльф
— Не вижу ничего плохого в том, что ты не принадлежишь к числу пиратов, которые потопили мои оловянные флоты, — коротко ответил Артакс. — У меня есть для тебя поручение, Микайла. Найди Володи и приведи его ко мне. Он еще должен со мной попрощаться.
Колесничий наморщил лоб, но ничего не сказал.
— Как думаешь, сумеешь его найти?
— Сделаю все возможное, повелитель всех черноголовых, — несмотря на то что друсниец униженно повесил голову, было в нем что-то от высокомерия, и внезапно Артакс засомневался, выдаст ли Микайла своего друга Володи, если найдет его.
— Капитан не будет наказан. Просто уйти, не сказав ни слова — это как-то не в духе Володи. Он…
Полог шатра отлетел в сторону.
— Господин! — В шатер вломился Ашот. По лицу его стекала кровь. — Господин, нас предали!
Предательство сатрапа
— Бессосу удалось сбежать. Люди, которые должны были охранять его, переметнулись к нему. На его сторону также перешли хранитель имперской печати, несколько других сановников и сатрап Нари. Они украли сокровища империи и находятся на пути к лувийцам. Я был у пересохшей реки, когда увидел их. Попытался остановить, — Ашот опустил голову. — Их было небольшое войско.
Артакс на миг закрыл глаза.
— Мы ведь советовали тебе убить его. От ребят вроде Бессоса не стоит ожидать ничего хорошего. Если бы ты насадил его голову на копье перед своим шатром, никто бы тебя не предал. Когда Ишта обезглавила бессмертного Муватту, все увидели, что и мы не непобедимы. Теперь они будут проверять тебя на прочность, будут пытаться пролить кровь. Побег Бессоса стал знаком для всех недовольных сатрапов, знаком начать восстание против тебя. И своими безумными законами, даровавшими землю крестьянам, ты позаботился о том, что теперь недовольны почти все сатрапы.
Правитель отчаянно подавил импульс схватиться обеими руками за голову. Он не хотел слушать эти голоса. И тем не менее, в глубине души понимал, что они правы. Кивнул друснийскому колесничему.
— Ты знаешь, что нужно делать, Микайла. Иди! — Затем обернулся к Ашоту. — Сколько человек пошло за Бессосом?
— Не знаю… Может, сотня колесниц и некоторое количество пехоты.
— Созови мою лейб-гвардию, и пусть готовят мою колесницу!
Ашот покачал головой.
— Я бы не стал делать этого, господин. Велите четвертовать меня, насадить на кол, но я не стану помогать вам совершать самоубийство. Вы собираетесь в одиночку ринуться в лагерь лувийцев? После того, как унизили их? Никто не знает бессмертного Лабарну. Никто не знает, честный ли он человек.
Артакс удивился тому, с какой страстью высказался Ашот.
— Я надену доспех и велю готовить колесницу. Даю тебе час на то, чтобы собрать подобающую свиту. Она должна быть впечатляющей, но не настолько большой, чтобы лувийцы подумали, будто мы снова атакуем. И пусть кто-нибудь обработает твои раны. Они выглядят жутко.
— Это всего лишь царапины, господин. Раны на голове всегда очень сильно кровоточат. Я пойду с вами.
О свободе и мести
Бамиян не мог оправиться от потрясения. Борясь со слезами, он смотрел на мертвого шамана. Сколько он себя помнил, Гата всегда был главным в Каменном совете. Его слово было решающим при принятии решений. Все племена в горах Гарагума подчинялись его воле. Он был суровым человеком, но умел уладить любую ссору.
— Должно быть, это сделал Барнаба. Я нашел следы человека, опиравшегося на палку. Они ведут в направлении змеиных врат, — произнес он.
— Я тоже умею читать следы, — ответил Орму. Рыжебородый охотник убрал в сторону несколько личинок, вывалившихся из зияющей раны на шее шамана, задумчиво осмотрел рану. — Мне кажется, ты слишком торопишься с выводами. После битвы здесь много парней, которые опираются на палки.
Бамиян не понимал сдержанности охотника.
— Гата должен был знать своего убийцу. Чужака он никогда не подпустил бы так близко, чтобы тот мог неожиданно перерезать ему горло.
Орму кивнул.
— Да, звучит разумно.
— И с тех пор, как мы освободили его от демоницы, святой человек стал странным. Ты видел его глаза? — По спине у Бамияна пробежал холодок, когда он вспомнил взгляды Барнабы. — Он все еще был одержим!
Орму долго смотрел на него. Его темные глаза были похожи на пропасти. Казалось, убийство Гаты совершенно не трогает его. Может быть, он уже думает о том, как стать главным в Каменном совете.
— Предположим, что убил его святой человек, — он поднял руку мертвеца и снова опустил ее на землю, что показалось Бамияну верхом неуважения. — Гата не окоченевший. Значит, он был убит раньше, чем день назад. В пользу этого свидетельствует и множество личинок. Один день! И наш убийца бежал через змеиные врата. В то время были открыты пути в Акшу и Нари, к храмовому городу Изатами в Лувии и в далекий Нангог и кто знает, куда еще. Через эти врата прошли тысячи людей, многие были ранены и опирались на костыль. Как ты собираешься отыскать Барнабу? Можешь потратить на его поиски всю жизнь и не подобраться к нему ни на шаг. Какой в этом смысл?
Бамиян растерялся.
— Отомстить за Гату — вопрос чести. Мы не имеем права так просто отпустить убийцу.
Орму задумчиво покачал головой.
— Месть — вопрос чести? Разве ты обязан был защищать Гату? Или вы кровные родственники? — Он нахмурился. — Об этом я ничего не знал.
— Ты знаешь, что мы не родственники, — Орму был членом Каменного совета. К нему нужно было обращаться с уважением. Любого другого за подобную дерзость он вызвал бы на дуэль.
И вообще он не понимал этого охотника. Слишком глуп ли он или же слишком хитер? Раз он член Каменного совета, значит, скорее последнее. Бамиян смерил его пренебрежительным взглядом. Орму был выше его почти на целую голову и худ, как сухая ветка. Казалось, он состоит из одних костей, кожи и сухожилий. Прихоть природы одарила его рыжей бородой, несмотря на то что на голове у него были черные волосы, уже пронизанные первыми седыми прядями. Он носил потертую кожаную одежду и вонючую накидку из козьих шкур. Рядом с ним на полу лежал лук. Самый большой из тех, которыми когда-либо обладали мужчины Гарагума. Нужно было быть таким великаном, как Орму, чтобы суметь натянуть его. Он был легендарным охотником и самым молодым из тех, кто когда-либо входил в состав Каменного совета.
Бамиян опустил взгляд к рукояти ножа, торчавшего из-за пояса Орму. Он был сделан из одной из косточек святого Заруда. Подобных этому ножей было всего девять. Они были почетными знаками членов Каменного совета. Когда один из членов совета чувствовал приближение смерти, он выбирал себе преемника. Другого способа попасть в почетный совет, стоявший на страже мира в Гарагуме, не было. За поясом шамана тоже торчал такой нож. Барнаба не украл его. Но о значении ножа наверняка знал.
