Александр Прозоров - Зубы дракона
Я тихонько притворил дверь, а в душе осталось очень нехорошее чувство. И оно искало выхода. Как припечь директора, я не придумал, а вот чем припечь главбуха — идейка появилась.
Пусть она сама распишется в собственном бессилии. Возьму с нее бумажку. Да еще припугну, что в мэрию отправлю.
Для порчи руководящих нервов оказалось достаточно шариковой ручки и листа бумаги:
«Главному бухгалтеру Интерната № 11 от вод. Сомова И. А.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу оплатить расходы по закупке запчастей к а/м „Латвия“ на общую сумму 756.43 рублей. Чеки прилагаются.»
Вот так. Дата, подпись. Пусть распишется, что оплатить не может. А я еще припугну, будто через суд деньги стану требовать. И именно с нее, как с главного экономиста нашей конторы. Довольный, как слон после бани, я отправился к Наталии Викторовне.
— Добрый день. Подпишите, пожалуйста, бумагу.
Толстуха мельком взглянула на заявление и тут же кинула его обратно.
— Денег пока нет.
— Ну, вы так и напишите: «отказать», — вернул я бумажку на стол.
— Как это? — опешила главбух.
— Элементарно. Наложите резолюцию. Хотите — «выдать», хотите — «отказать». И все.
— Нет у нас денег! — снова заявила она.
— А я и не прошу. Резолюцию наложите.
— Вы меня отвлекаете, Сомов. Выйдите из кабинета! — она попыталась уткнуться носом в другие бумаги, но не тут-то было: я нагло уселся на уголок стола, прикрыл ее бумаги ладонью и елейным голосом напомнил.
— Вы еще ничего не написали. Не отвлекайтесь.
— Что вы себе позволяете? — она схватилась за телефон, но я тут же прихлопнул и его.
— Сперва со мной разберитесь, а потом другими делами займетесь. Вот, я и ручечку приготовил…
— Да я вас за такие выходки!!! — злобно заорала она и попыталась стукнуть меня трубкой.
— Ай-яй-яй, какой хулиган, — поразился я своему поведению и перехватил руку с телефонной трубкой. — А давайте милицию вызовем? Злодей и бандит заставляет выполнять свою работу бухгалтера дома престарелых! Они сразу приедут. Точно говорю.
И тут произошло то, чего я никак не ожидал: она вырвала заявление, открыла ящик стола, достала из него две пачки денег, швырнула их мне в лицо, быстро накарябала — «Выдано на ремонт а/м 1 (одна) тыс. рублей» — и сунула бумажку мне.
— Распишись. — И кинула такой взгляд, аж пятки зачесались.
— Спасибо вам большое, — немного растерявшись, вежливо поблагодарил я и вышел прочь. Денег, естественно, не забыл.
Примерно через полчаса, когда я уже снова ползал под машиной, в гараж зашел директор.
— Что ты натворил в кабинете Натальи Викторовны? — суровым тоном спросил он.
— Ничего, — откликнулся я. — Чеки на запчасти принес. Она оплатила. С гаком. Теперь карбюратор куплю новый, подвесной подшипник поменяю. Разбитую фару наконец-то сменю. А-то ведь ездить стыдно.
— Разве ты не знаешь, что у интерната денег сейчас нет?
— Значит, она из своих дала? — ехидно поинтересовался я. — Ой, не верится в ее доброту.
— Ты очень плохо себя ведешь, Игорь. Как бы не вышло это тебе боком…
Я не выдержал и вылез из-под машины.
— Вы что, пугать сюда меня пришли? Интересно, чем? Премию снимете? Так я зарплаты третий месяц не вижу. Уволите? Так нынче суды не просто восстанавливают, они еще и моральный ущерб насчитывают. Вы увольнять будете, незаконно, как нетрудно доказать, а я бабки за моральный ущерб получать. И работать не надо.
— Ты пожалеешь об этом, Игорь, — холодным, как рука утопленника, голосом отчеканил Сергей Михайлович. — Очень пожалеешь.
Он резко развернулся на каблуках и вышел из каретной. А я удивился собственной наглости. Наверное, дело тут было не в моей смелости, и даже не в слезах Галины Павловны, а в голубых глазах с карими лучиками. На охотников напасть струсил, так хоть перед директором повыпендривался. Естественно, он копья к горлу не приставит…
Сердце опять защемило болью потери и жаждой мести… Тхеу… Зря ты поверила в меня. Лучше бы я сдох тогда под забором. Трус.
* * *— Подъем! — я согнал с большого кувшина муху, перелил воду из него в маленький и повесил на плечо. — Вставай, пошли.
— А… — Чегай явно хотел что-то сказать, но встретившись с моим взглядом, запнулся и поднялся на ноги. Он был нисколько не повинен в моем раздражении, однако под горячую руку попасть не желал.
Двигались мы медленно: парень, хотя и молчал, сильно хромал и морщился от боли. Камни за день так нагрелись на солнце — не прикоснуться. А тропинка пологостью не отличалась: небольшие завалы из мелких булыжников, трещины, огромные валуны, через которые, хочешь не хочешь, приходилось переползать на четвереньках. А потом тропа вышла на карниз шириной сантиметров двадцать — с мой подоконник — и пришлось жаться спиной к скале, двигаясь почти на ощупь. Да чего там почти — просто на ощупь. Вжавшись затылком в камень, нагретый, как сковорода, можно увидеть только солнце, оседающее к горным вершинам по ту сторону долины. В голове одна мысль: «Погано карасям на сковородке. Но их хоть крышкой закрывают».
Нас не закрывал от солнца никто. Лучи пробивали рапсодию насквозь, едкий пот тек по телу, кусаясь, как тысяча злющих ос. Жутко хотелось чесаться — сорвать все до последней тряпки и разодрать тело до крови. Но приходилось вдавливаться в скалу и медленно, бочком, двигаться вперед. Убить первооткрывателя этой тропы мало.
А солнце очень медленно заваливалось за сверкающий изумрудным льдом хребет. Стало немного легче. А потом я понял, что мы покойники.
Мало того, что трус, так еще и полный идиот! Не мог завтрашнего утра подождать, вожжа под хвост попала — в поход рвануть. В погоню. Теперь вот солнышко уходит за горизонт, а мы остаемся на карнизе в темноте.
Я повернул голову вперед, но увидел только пару метров серого неровного монолита и обжег ухо. А смотреть под ноги мешало плечо. Сумерки сгущались с невероятной быстротой.
— Лунный Дракон, ничего не вижу! — донесся шепот Чегая.
— А что ты собрался увидеть? — огрызнулся я.
— Мы упадем…
— Тут тысячи людей ходили, и ничего, не падали.
— Откуда ты знаешь? — с надеждой поинтересовался Чегай.
— Зато прохладно, — с деланной бодростью отозвался я, и сделал пару осторожных шагов. И ничего, не помер. На душе немного отлегло. Дойдем. Не мог же я попасть в этот мир только для того, чтобы сверзиться с обрыва? Наверняка есть какая-то цель. Дойду до нее, и все закончится. Буду спокойно крутить баранку и пить водку с Гришей Капелевичем. И со смехом вспоминать этот дурной сон.
