Ник Перумов - Молодой маг Хедин
(Комментарий Хедина: в ловушку тогда у нас топал Старый Хрофт, и куда более прямым путём! Я сразу понял, куда он клонит, и быстро составил (зачёркнуто) так что не составило особого труда ему подыграть.)
Отец Дружин протянул руки к огню, словно замерзая.
— Скажи, маг Хедин, зачем ты здесь? Только скажи правду. Тебе нет нужды хитрить.
— Знания, — пожал плечами молодой чародей. — Великий Предел только тогда именно Предел и именно Великий, когда вбирает в себя всё доступное. Магия не может пребывать безнадзорной. Текучее, неупорядоченное — всё собирается злом. Две твердыни в этом мире — тёмная и светлая, и очень жаль, что тьма досталась злу.
— Какие две твердыни, маг? Кому они принадлежат? Почему тьма досталась злу?
— На вопросы твои, достойный Хрофт, ответить легко, — Хедин напоказ пожал плечами, но Старый Хрофт видел — глубоко внутри Истинного Мага гнездилась неуверенность. Он пришёл, потому что старые пути завели его в тупик, он пытался отыскать новые. Дело оставалось за малым — направить его туда, куда требовала месть Хрофта.
— Твердыня света — это Обетованное, удел Молодых Богов. Оттуда исходят порядок и добро. Твердыня зла… — он чуть замялся, — это тьма. На Дне Миров, в сопредельных областях, где нет света и, следовательно, нет настоящей жизни. Страшный Кипящий Котёл питает те места, даруя им подобие… движения, скажем так.
— Отчего ж тогда не уничтожить эту «твердыню зла»? — усмехнулся Старый Хрофт. Он не сомневался, что молодой маг заговорит про равновесие. И не ошибся.
— Великие весы не потерпят исчезновения одного из первоначал, к сожалению. Нам приходится терпеть тьму, но злу мы противостоять можем. И всё живое, смертные и бессмертные, люди и эльфы, гномы и драконы, кобольды и демоны, коим нет числа, — все мы принимаем одну из сторон. Их только две, как лишь две стороны есть у Великого Предела.
— Две стороны вашего предела? И это всё? Больше ничего? В огромном мире?
— Да, — кивнул маг. — Это так. Много цветов, но всё сводится к двум. Белому и чёрному. Великие противоположности, жизнь и смерть. День и ночь. И так далее, почтенный Хрофт, и так далее.
— Зачем тебе тогда мои знания, маг? Тем более что ты не уверен, откуда они взялись. Да полноте, ты ведь небось и не знаешь, кто я таков?
— В мире множество тайн, — напустил на себя вид бывалого знатока Истинный Маг. — Некоторые надо разгадать во что бы то ни стало, некоторые могут подождать. Не стану терзать тебя ненужным любопытством, достойный Хрофт.
— Что ж, и на том спасибо, — буркнул Отец Дружин.
— Я заходил на сторону Тьмы, оставаясь верен Свету, — напыщенно продолжал молодой маг.
— Кому ты там верен, мне неважно, — Старый Хрофт взглянул на прямого, выпятившего грудь чародея, так и застывшего подле двери. — А важно то, что станется с того, коль я поделюсь с тобою тем, что знаю.
— Что станется? — не понял маг.
— С тобой. С твоим Поколением. С другими. Или ты собираешься просто упрятать всё, что удастся узнать, под спуд?
— Под спуд? О, нет, конечно. Великий Предел не неподвижен и не неизменен, он вечно колеблется, приводя к равновесию силы. Нужны самые разные заклятия, и потому…
— То есть примерно как кузнецу нужны инструменты, — усмехнулся Старый Хрофт. Он знал ответ.
— Можно сказать и так, — пожал плечами молодой маг. — Но главное — в преумножении магии, в расширении границы познанного. Могущество наше…
— Чьё? — жёстко перебил Отец Дружин. — Истинных Магов? Молодых Богов? Кого-то ещё?
— Всеобщее, — не моргнул глазом Хедин. — Всеобщее могущество всех, кто живёт в Упорядоченном.
— Так не бывает, — тяжело сказало Хрофт. — «Все» не могут оказаться «могущественны». Есть сильные и слабые. Есть властолюбцы и есть те, что превыше всего ставят скромность. Есть алчные и ненасытные — и те, кто едва ускользает от цепких лап голода и холода. Что ты имеешь в виду, Истинный? Кому будет прок с твоих заклинаний?
— Говорю же, всем! Так или иначе, но всем. Могущество Великого Предела служит благу всего живого. Быть может, не моментально, не каждому в единый миг, но…
— В том-то и дело. Не моментально и не каждому. А когда-нибудь потом.
Истинный Маг пожал плечами.
— Только солнца светят всем одинаково. Но даже и они где-то благословение, а где-то проклятие.
— А Великий Предел, значит, нет?
— Великий Предел нет.
— Ты не сможешь это доказать, маг.
— Разве нужно доказывать, что свет отличается от тьмы, а красное — скажем, от синего или зелёного?
— Ложные сравнения могут увести очень далеко. Цвета есть цвета, а магия есть магия. Ты не убедил меня, что я должен чем-то с тобой делиться. И лучше б тебе, чародей, убраться восвояси.
Лицо Истинного Мага закаменело, взгляд потяжелел.
— Хрофт. Я знаю, ты могущественен, но сила твоя лежит под спудом. Отчего так? Отчего ты позволяешь ей гнить в бездеятельности?
— Это моя сила, и я делаю с ней всё, что пожелаю. К тому же она не мука и не мясо, не протухнет, и в ней не заведутся черви. Опять фальшивые сравнения, маг.
— Неправда, почтенный Хрофт. Не используя магию, ты теряешь сродство к ней, мало-помалу, медленно и постепенно. Капля точит камень, червь прогрызает крепчайшее железное дерево, и магия от небрежения тоже начинает слабеть. Заклятия, ранее удававшиеся играючи, становятся всё более трудными, а потом и совсем отказывают. Те же, что по-прежнему подчиняются тебе, слабеют, сколько бы сил и мощи ты в них ни вкладывал. Разве не так, почтенный Хрофт? Ты знаешь, я не лгу.
— Я не хочу с тобой спорить, упрямый и невежливый маг. В любом случае это моя сила, повторяю. Тебе нет до неё никакого дела, и у тебя нет власти надо мной.
Казалось, Хедин сейчас кинется на Старого Хрофта с кулаками.
(Комментарий Хедина: полная чепуха. Бедному Отцу Дружин очень хотелось так думать. На самом деле я оставался холоден — но почтителен, настойчив — но не навязчив, убедителен — но не фанатичен. И разговор шёл именно туда, куда мне требовалось. Более того, истинное мое ученичество у Хрофта началось много позже, когда я уже знал, кто он такой.)
— Конечно, досточтимый Хрофт. У меня нет власти над тобой, но и у тебя нет власти надо мной.
— Уж не хочешь ли ты сказать, маг, что способен меня принудить? — усмехнулся Отец Дружин.
(Комментарий Хедина: именно это я тогда и проделал, однако совсем не тем способом, что почудился Отцу Дружин.)
— Нет-нет, что за ненужные подозрения? — тотчас принялся извиняться Истинный. — Никто не может тебя ни к чему принудить, достойный Хрофт, иначе ты бы уже давно…
