Александра Лисина - На окраине мира
На дороге повисло угрюмое молчание.
- Ты что сделал? - вдруг очень тихо спросил Стрегон, неестественно медленно обернувшись. Ивер вздрогнул, когда в бесцветных глазах вожака метнулись опасные огни, внезапно спал с лица и невольно отступил. - Что. Ты. Сделал?!
- И-их... твою мать... прости, с-сорвалось...
- Сорвалось?!!
- Он меня разозлил!
Стрегон, понимая только то, что они бездарно упустили единственную нить, которая могла привести к Ходоку, буквально хлестнул по побледневшему Брату бешеным взглядом, в котором неожиданно загорелись опасные алые точки. От внезапной боли, стегнувшей по телу, Ивер тихо охнул и согнулся пополам, судорожно хватая ртом сухой воздух. После чего пошатнулся и неуклюже сполз с седла, прекрасно сознавая, что действительно здорово оплошал: каким бы ни было его отношение к пацану, он не имел права поднимать на него руку. Никак не имел. Братство не уважает тех, кто поддается эмоциям, словно мелкий подранок. А он от неожиданности не просто пальнул, но еще и умудрился контроль над татуировкой потерять. Пусть всего на мгновение, на долю секунды, но это УЖЕ значило, что его плохо учили. Рано дали алую метку Магистра. Рано присвоили высший ранг. Незаслуженно...
Жесткая хватка внезапно исчезла.
Ивер хрипло закашлялся, обессилено рухнул на колени и, внутренне дрожа от еще не угасшей боли, опасно накренился, едва не царапнув носом пыльную обочину. Правда, сознания все же не потерял - Стрегон не хотел его убивать. Пощадил. Лишь поэтому Ивер остался жив и мог связно мыслить. А еще - довольно хорошо понимал, что рядом с таким Мастером даже его умения - что жалкий щенячий лай в сравнении с исполненным силы голосом матерого пса. Но если бы дело обернулось по-другому, Стрегона никто бы не осудил: он был в своем праве. Даже Терг бы согласился, что наказание справедливо.
Слегка отдышавшись, невезучий стрелок все в том же угнетающем молчании поднялся, сознавая так же и то, что невероятно легко отделался. Встал на прежнее место, не смея поднять глаз на Стрегона, пристально изучающего следы его нелепого удара. Буквально кожей почувствовал неодобрение Братьев. Ощутил, что еще немного и свалится с ног, потому что взгляд вожака имел поистине ужасающую мощь. Однако все же нашел в себе силы уважительно поклониться и хрипло выдохнуть:
- Спасибо... за урок, Мастер.
Стрегон, даже не обернувшись, коротко бросил:
- Найди его. Живым или мертвым. Найди.
Эта ночь стала одной из самых скверных за всю их немалую жизнь. Начиная с того, что Братья, судя по всему, потеряли важного для нанимателя человека, едва не потеряли одного из своих и оказались опасно близко к тому, чтобы позорно провалить невероятно ценный Заказ.
После побега Белика они снова вынужденно разделились, оставив полуоглушенного Ивера отыскивать следы умчавшегося грамарца. А сами, вполголоса чертыхаясь и сетуя на досадную промашку Брата, направились к месту намеченной стоянки. При этом где-то глубоко в душе прекрасно сознавая две важных вещи: первое - что теперь Ивер не вернется, пока не исполнит приказ, даже если для этого ему придется идти пешком обратно до Синтара; и второе - что с высокой долей вероятности, если бы этой ошибки не случилось, на его месте (сегодня или завтра) вполне мог оказаться любой из них.
Учитывая тот факт, что неугомонный сопляк за неполные сутки умудрился даже Стрегона достать до самых печенок, нетрудно предположить, что рано или поздно подобный конфуз все равно бы случился. Несомненно, Мастер это тоже хорошо понимал и только поэтому дал нерадивому стрелку шанс поправить положение. Если бы не почувствовал на себе всю глубину язвительной насмешки Белика и не пошатнул хрупкое равновесие своей неимоверной силы, убил бы. Наверняка бы убил. А так у Ивера появилась неплохая вероятность не попасть на Суд Мастеров.
Другой неприятной неожиданностью стало то, что присмотренное у реки место оказалось далеко не столь удачным, как выглядело издалека. Потому что, как только на зеленой лужайке разгорелся костер, к нему с поразительной жадностью ринулась вся имеющаяся в округе крылатая мелкота: от назойливых разноцветных бабочек до крохотных жуков. Более того, хоть наемники обосновались не у самой воды, отлично помня об обитающих рядом стадах голодных комаров, все равно - мерзкого гнуса налетело сколько, да так резко, что уже через пять минут кони не выдержали и начали рваться прочь. Никакие наговоры и чудесные эльфийские порошки не спасали - надоедливые твари оказались на диво упрямыми и напрочь отказывались отставать от раздраженных путников, как это делали все прочие кровососы в других частях света.
Пришлось вскакивать и с проклятиями отвязывать одуревших от бесконечных атак скакунов, спешно укрывать их попонами и собственными плащами, пряча глаза, уши и нежные ноздри. Затем бросать все, как есть, торопливо уводить брыкающихся копытных и, позабыв про ужин, обустраивать новый лагерь, шагах в пятистах от прежнего, где было немного спокойнее. Наконец, уже поздно вечером, выждав несколько часов, с руганью возвращаться, в кромешной тьме поспешно собирать то, что осталось у реки, попутно отмахиваясь от озверевших комаров и мошек. С сожалением смотреть на опрокинутый кем-то из жеребцов котелок, из которого медленно вытекала недозревшая каша. Как можно скорее подбирать мешки и, старательно закрывая лица, бегом мчаться обратно, пока оголодавшие кровососы, некоторые из которых не уступали по размерам собакам, не сожрали заживо.
Ужинать пришлось, разумеется, холодным мясом и сухими лепешками, потому что разводить костер во второй раз не решился никто. Тяжело дышащих коней с трудом успокоили, щедро намазали морды все той же эльфийской мазью, не пожалев недельного запаса, специально прихваченного из дома. Затем привычно распределили стражу, вполголоса высказали все, что думают о здешней ненормальной природе, и, закутавшись в плащи, наконец-то, уснули.
Но самое страшное началось с рассветом, когда неожиданно выяснилось, что:
...ушедший накануне Ивер все еще где-то бродит в поисках раненого им пацана;
...остальным по такому случаю придется задержаться на неопределенное время и, скорее всего, опоздать на встречу с нанимателем;
...ночью какая-то мелкая, пронырливая тварь умудрилась прогрызть один из мешков и основательно подпортить припасы;
...обожравшиеся речной травой кони как-то странно икают и слегка пошатываются, будто с перепоя;
...наконец, что покусанные вчера гнусом места как-то подозрительно быстро принялись распухать, краснеть и совершенно дико чесаться.
Открыв глаза и поняв, что что-то не так, Стрегон осторожно коснулся неприлично раздувшегося лица, вздрогнул от ощущения, что трогает гигантскую переспелую сливу. После чего поспешно убрал руку, а потом сухо констатировал, что у местных кровопийц, похоже, в слюне содержится какой-то яд. Не смертельный, конечно, иначе они бы просто не проснулись, но его вполне хватило для того, чтобы руки, шея и все остальное, что было подвержено массированной атаке с воздуха, стало безобразно толстым, отекло до неприемлемых размеров и, вдобавок, от каждого прикосновения начало стрелять такой сумасшедшей болью, что хотелось безудержно взвыть. Но, что страшнее всего, по всему телу появился и начал стремительно набирать силу немилосердный зуд, который было невозможно ни унять, ни просто почесать пострадавшее место.
