Лана Шорт - Вселенка (СИ)
- Но из-за чего такая обида – такая непонятная реакция? Ну толкнула я его случайно. Из-за этого посылать вызов? – пыталась понять я.
- Вызов из-за того, что ты наступила на ногу лицу королевского рода. Даже если он – самый младший сын самой младшей ветви королевского дома, его родовая честь, тело и кровь не могут быть попраны ничьими ногами, - вздохнув, ответил Ольгер. – Это – закон, действующий везде, даже на территории университета. И сами лорды не могли это проигнорировать, иначе были бы виновны в неуважении к своему королю и роду. Из-за этого даже как-то раз война случилась, - Ольгер покачал головой. - Эх, Рика, нет чтобы вежливо выразить сожаление и попросить прощение, ты драться полезла!
- Да извинилась я! – расстроено проворчала в ответ. – Даже повторила «простите» два раза.
Я судорожно искала выход. На Земле тоже были страны, где нельзя наступать на тень короля, или смотреть королю в лицо, или вообще смешное - показывать подошву своих туфель – все это расценивалось как глубочайшее оскорбление. Если я нарушила один из уставов чужого монастыря, то я готова это исправить – это будет только справедливо. И вообще – скромная Рика Вейс должна оставаться в тени, а не лезть на дуэльное поле - мне ведь дед голову снесет в противном случае!
А Ольгер, услышав мои слова, аж подпрыгнул:
- Так ты готова принести извинения?
Нет, он что, меня совсем не слушает?!
- Рика, я все время забываю, что ты ничего толком не помнишь после своей болезни! О, храшш! Признающий свою вину должен выразить это традиционным способом! Отказ – как плевок на честь короля.
Поздно вечером, я и Ольгер стояли в парке, напротив Алексиса и Дэймиона. Дуэли традиционно назначались либо на полдень, либо на полночь, наша должна была состояться в двенадцать ночи. Но, вместо сражения, я просто стояла перед заложниками высокой королевской чести и следовала ритуалу, показанному мне Ольгером. Правда сначала пришлось признаться в своем вопиющем незнании традиций пяти королевств. Ну, селянка я, что с меня возьмешь?
Короче, всего-то надо было прижать руки ко лбу, потом - ко рту, к сердцу, затем - развести раскрытые ладони в стороны и сказать, что ни в помыслах, ни на словах, ни на деле я не замышляла оскорбления королевскому достоинству рода Дараш. И все! Нет, неужели трудно было сразу меня просветить!
Мои извинения были приняты, лорды с облегчением расслабились, а белобрысый Алексис вдруг ухмыльнулся и сказал:
- А неплохо вы меня сделали, леди Вейс - очень эффективный захват большого пальца!
А что, может этот Алексис не так уж и плох?
На следующее утро, за завтраком, оба лорда подсели к нам с Ольгером. Белобрысая леди Таяниса разве что ядом не плевалась из-за своего столика. Начало нашего небольшого столкновения вчера никто не видел, а когда леди Таяниса появилась там с друзьями, на момент моих «обнимашек» с Алексисом, она подумала, что я пыталась повесится ему на шею, и очень огорчилась, когда скандал не подтвердился. Вся же история с вызовом так и осталась между нами четверыми, даже Арда в нее посвящать не стали. А Алексис и Дэймион начали с нами изредка общаться. Особенно - Алексис и особенно – со мной.
Глава 7
Приближались зимние каникулы, а с ними – экзамены. Я успешно обреталась в списке лучших студентов и поэтому, ближе к сессии, с большим сожалением узнала, что практика постановки автоматов тут совершенно отсутствует. Но ничего: всего четыре экзамена – и можно было ехать на каникулы к деду, т.е. – к опекуну, строго поправила я себя. За несколько месяцев пребывания в университете я почти совершенно сроднилась со своей легендой, лишь изредка допуская ляпы.
Самый сложный для меня экзамен предстоял по общей магии – и не потому, что я отставала по предмету, нет. Просто дядюшка требовал с меня так, что остальные студенты не сомневались: лорд Тимьян Уривал серьезно недолюбливает студентку Вейс. Ард даже советовал подлизаться к нему, написав дополнительный реферат о принципах построения многоуровневого заклинания пространственно-временного кармана, которое у меня плохо получалось, но я сварливо отказалась: времени критически не хватало ни на что.
Дед исправно переводил мне необходимый минимум денег, настойчиво принуждая меня демонстрировать соответствующий легенде финансовый достаток, так что денег мне постоянно не хватало. Хотелось новой одежды, обуви, амулетов и дорогой эльфийской косметики, от которой у меня часто захватывало дух – как от цен, так и от качества. К ней меня изначально приобщили те самые семнадцатилетние двойняшки, с которыми я познакомилась в один из первых дней: зеленоглазая леди Аэлла Фарвен и ее брат, лорд Нейсон Фарвен. Ну, вообще-то, приобщала меня Аэлла, а ее брат только недовольно качал головой – нерациональное использование денежных средств.
Двойняшки оказались эльфами и мыслили, как типичные представители этой расы. Их заострённые ушки начинали подергиваться при одном только упоминании доходов, прибыли, заработков – короче всего, связанного с получением денег. Правда, видеть это удавалось нечасто – обычно их эльфиные уши надежно прятались в густых кудрях цвета каштана. Молодежь у эльфов чаще всего поступала с ними именно так – иначе, по их подергиванию, можно было понять слишком многое. По мере взросления, эльфы начинали лучше контролировать поведение своих непокорных ушей и необходимость их прятать исчезала. Так что я наконец-то поняла, почему совершенно не видела эльфов в первые дни пребывания в университете – просто не могла отличить от людей.
А еще лорд Уривал наконец смог выяснить совершено ошеломительную новость: папа ведет переговоры о моем замужестве! С лордом Брэгом Кемважем!
Предполагалось, что, младший сын Кемважей, Ольгер, станет приемным ребенком нашего рода Ремул, женится на мне и будет моим принцем-консортом. Я остаюсь в семье, земли Ирта – тоже. А главное - будучи замужней дамой, с мужем, по происхождению не подходящим для трона, я перестаю быть претенденткой на наследование королевского венца и угрозой для моего старшего брата Тимира. Мне в этом папином плане все нравилось, за исключение той части, где я должна выйти замуж за Ольгера: мы с ним очень подружились, но эмоции наши были именно дружескими, а не романтическими. Ктому же Ольгер чрезвычайно трепетно относился к Аэлле, причем симпатии их были взаимными.
Я с аппетитом завтракала булочками с какао, предавалась мечтам о недосягаемой чашке капучино и совершенно не смотрела по сторонам. Поэтому даже вздрогнула от неожиданности, когда над ухом прозвучало:
