Даг из клана Топоров - Сертаков Виталий Владимирович
Девчонки смеялись, Даг ждал, поглаживая пальцем коньки. Другой рукой он незаметно собирал в горсть землю и мелкий песок. Голоса отца и дяди гудели за дверью. Когда бестолковый родич Грима в очередной раз нацелил свою духовую трубку, Даг толкнулся обеими ногами, не вставая, как показывал дядя Свейн Волчья Пасть, – и полетел навстречу обидчику.
Обидчик оказался не только бестолковым, но и достаточно неповоротливым. Пока он раздумывал, дать деру или навешать тумаков этому худосочному зазнайке, костяной конек со всего маху врезался ему в лоб. Даг потянул оружие на себя, отпрыгнул в сторону, и кулак соперника лишь слегка задел его по плечу. Кровь хлынула на лицо и грудь обидчика из рассеченного лба. Тот отбросил тростинку, поднял кулаки и попер напролом.
Маленький Северянин четко сознавал, что против отъевшегося восьмилетнего зубра долго не продержаться. Поэтому он снова поступил так, как учил племянников херсир Свейн, – он стал прыгать вокруг врага и стал бить его всеми запрещенными приемами. Он сыпанул обидчику в глаза песком и снова заехал лезвием конька.
Третьего удара не понадобилось. Прибежали взрослые тетки и под горестные вопли неудачника унесли. За него попытались вступиться другие мальчишки, но избить чужака не успели. На шум выглянула супруга Грима, схватила Дага за руку и утащила в дом. Она усадила младшего свата в самом углу залы, чтобы никому не мешал, и придвинула ему миску с горячей зайчатиной.
Кожевенник Грим как раз подливал братьям Северянам свежей медовухи. На глиняном блюде внесли жареного гуся.
– У нас к тебе важное дело, – Олав откашлялся. Даг хорошо знал, что отец так кашляет, когда сильно волнуется. – Скажи нам, если ты не желаешь иметь с нами серьезных дел. Тогда мне лучше собраться и уехать.
– Ты достойный человек, Олав Северянин. С тобой можно вести серьезные дела.
Так отвечал морщинистый кожевенник, и Дагу понравилась его обстоятельная манера. Он уважал свой род и потому умел уважать чужую семью.
– Дело мое такое, – Олав опять кашлянул. – Как тебе известно, у меня два младших брата, и оба ни в чем мне не уступают. Снорри женат и живет благополучно. Сверкер, мой младший брат, хочет посватать одну из твоих дочерей. Я хочу сказать за него и помочь ему, если будет в том нужда.
– Которую из дочерей?
– Туве.
– Ага, ага, – покивал Грим Большеухий с таким видом, словно услышал нечто удивительное. – Вот так. Значит, Туве. Что ж… Ей пора замуж:, пора. Скажи мне вот что, Северянин. Сколько лет твоему младшему? Девятнадцать, да? Он уже живет отдельным домом?
– В том раньше не было нужды. Ты ведь знал моего отца, Грим. Когда он умер, я стал старшим в усадьбе вместо него. Мои младшие братья не пожелали делить одаль. На свадьбу Снорри мы тратились сообща. Но Снорри не хочет жить отдельно. И Сверкер не хочет. Сверкеру мы уже начали строить свой дом. Думаю, к лету он сможет ввести туда хозяйку.
– Я знаю, Олав, кто был твой отец и кто ты. Тебя уважают далеко. Ты старший сын могучего бонда, и отец твой трижды избирался говорителем закона. Он говорил законы так хорошо, что приходили за советом даже гауты и еты из северных долин. Однако каков твой младший брат?
– Он отважен, мудр, верен слову и дружбе. Он лучше, чем я.
Даг крайне удивился, услышав от отца такие слова. Он даже перестал жевать вкусную заячью лапу. Отец никак не мог быть хуже, чем Сверкер! Сверкер и дерется еще плохо, и кувалдой долго махать не может, и свинью один не режет… Еще Даг удивился, что Сверкер не спорит. Его словно тут и не было!
– Это хорошо, что ты так говоришь, – одобрил бонд. – Хорошо, что вы дружны. Но если я буду согласен и Туве будет согласна, что получит моя дочь? Тебе придется выделить брату жирный кусок! Разве ты нарушишь законы рода и разорвешь отцовские поля?
– Мы уже думали втроем и все решили. За Сверкером мы дадим новый дом, еще он получит двенадцать коров, пятьдесят овец и двадцать свиней. Он получит треть моей доли в торговом фелаге херсира Свейна Акинсона, которого зовут еще Волчья Пасть. Он получит треть доли брата Снорри в торговом фелаге нашей тетки Ингрид и одну из ее канатных мастерских. Мы не станем резать наши угодья. Черный лес останется общим и покосы общими. Мы купим у нашей тетки Ингрид два поля, которые она не засевает пятый год, и купим Сверкеру поля за Лысыми оврагами вплоть до Вересковых полян…
– Это хорошо, – раздул щеки Грим. – Я вижу, что мою дочь хочет взять в дом богатый человек.
Даг крепко задумался в своем углу. По всему выходило, что Сверкер собирался привести в усадьбу еще одну женщину. Гм, неожиданный поворот! Вот отец берет себе наложниц тихих и работящих, и дядя Снорри тоже. Но Сверкер намерен привести Туве, которая ездила в повозке с богом Фрейром, и Даг не слишком одобрял выбор младшего дядьки. Туве вела себя заносчиво и слишком много хохотала. Хотя… с другой стороны, здесь ему подарили коньки, вкусно кормят и вообще… Может, для семьи Северян это выгодный вариант?
Сам того не замечая, Даг всегда собственные интересы ставил позади интересов клана. Так вел себя отец, так вели себя все на ферме Северянина. Так устроен мир! Человек, который все время говорит «я» и думает о себе, останется один! Кто защитит одиночку, кто встанет за него с оружием?
Сверкер отпил из кубка, промокнул жирный рот и в свою очередь обратился к Большеухому:
– Хозяин, мне приятно слышать твои добрые слова. Однако я сам должен сказать, а не прятаться за брата. Мой старший брат говорит обо мне слишком хорошо, это из любви ко мне. И хвалит меня слишком, я не достоин такой похвальбы.
– Наверное, твоему брату виднее, каков ты? – предположил Грим.
– Что ж, наверное, так, – не стал больше спорить Сверкер. Даг уже догадался, что взрослые играли в какую-то хитрую игру.
– Если ты не против иметь с нами серьезное дело, – снова приступил Олав, – мне хотелось бы сделать тебе подарок.
Он покопался в мешке и выложил на стол витую серебряную гривну с агатовыми подвесками.
– Ого! Красивая вещь, – Грим поднес подарок к свече, оценил переливы камней. – Однако мне не следует принимать у тебя столь дорогой подарок. Тому есть причина, но я хочу, чтобы о ней сказала моя дочь Туве.
– Какова же причина? – потемнел Сверкер.
– Какой бы ни была причина, я назад подарки не беру, – жестко заявил Северянин.
– Пусть скажет сама Туве, – хозяин щелкнул пальцами, подзывая слугу.
Жена Грима до сей поры молча сидела рядом с Дагом, но тут поднялась и забрала подарок себе.
– Грим, мы не можем оскорблять гостей, – сказала она. – Очень дорогая вещь. Спасибо тебе, Олав.
– Гривна стоила мне десять локтей сукна, – небрежно заметил кузнец. – Теперь скажи мне, хозяин, когда мы можем приехать, чтобы выслушать твои условия?
– Для этого вам необязательно уезжать. Условия я обдумал давно, – кожевенник переглянулся с женой. – Моя дочь Туве получит в приданое триста локтей серого овечьего сукна, триста локтей белой тонкой шерсти, пятнадцать эре золотом, также вдвое больше драгоценностей, чем носит сейчас, трех рабынь-служанок, десять племенных коров и полный сундук женских рукоделий. Но мое условие такое. Дом, в который она войдет, должен увеличить ее состояние не меньше чем на четверть за два года и на треть – за пять лет.
– Это хорошее условие, – признал старший Северянин.
– Я тоже согласен, – нетерпеливо подпрыгнул Сверкер. – Разреши, мы позовем свидетелей и уговоримся о времени свадьбы?
– Это еще не все условия, – спокойно произнес Грим. – На случай, если у моей дочери не будет наследников, муж: ее должен поклясться, что не станет препятствовать разводу. Тогда моя дочь уйдет и заберет с собой всю свою долю и четверть сверху золотом либо серебром.
– И это хорошее условие, – согласился Олав.
Даг прекратил жевать и всерьез задумался о том, откуда берутся дети.
– Теперь мое последнее и главное условие, – продолжал кожевенник. – Я не стану решать за свою дочь, чтобы не накликать беды. Пусть она сама придет и скажет, отчего мне не следовало принимать твой подарок.
