Брендон Сандерсон - Источник Вознесения
– Но тогда мы бы сдались, – заметила Вин.
– Иногда сдаться лучше, чем потерпеть поражение. Я только что обрек город на длительную осаду. Для многих это означает голод, а для кого-то – голодную смерть до того, как все закончится.
Вин неуверенно положила руку ему на плечо. Обычно все было наоборот – он успокаивал ее.
– И все-таки это лучший выбор. Уверена, остальные предложили более мягкий план только из опасений, что ты не согласишься на нечто рискованное.
– Нет, – возразил Эленд, – они мне не потакали. Они действительно думали, что стратегический альянс был бы хорошим, безопасным вариантом. Он помедлил, потом наконец повернулся. – С каких пор эти люди стали такими разумными?
– Они выросли, – улыбнулась Вин. – Они просто не могли оставаться прежними – слишком велика ответственность.
– Я скажу тебе, что меня беспокоит. Возможно, их план не был разумным; допускаю, он был даже немного безрассудным и заключение соглашения оказалось бы сложной задачей. Если это и впрямь так, тогда мое предложение – сущая нелепица.
Вин стиснула его плечо:
– Мы победили Вседержителя, Эленд.
– Но тогда с тобой был Кельсер.
– Только не начинай опять.
– Извини. Но честное слово, Вин. Очень может быть, что мой план – простая самонадеянность. Помнишь, ты мне рассказывала о своем детстве? В воровской шайке, где все вокруг были больше, сильнее и злее тебя, что ты делала? Неужели бросалась драться с главарями?
Да, она помнила. Отлично помнила, что такое не поднимать глаз, быть слабой.
– Это было раньше, – мысленно отталкивая накатившие воспоминания, возразила Вин. – Нельзя позволять, чтобы другие все время тебя побеждали. Вот чему меня научил Кельсер, потому мы и одолели Вседержителя. Потому в Последней империи на протяжении многих лет скаа поднимали восстания, хотя не было ни малейшего шанса на победу. Рин говорил, что повстанцы дураки. Но Рин умер, и Последняя империя тоже умерла. И… – Вин наклонилась, заглядывая в глаза Эленду. – Ты не можешь сдать город. Сомневаюсь, что мне понравится, как это на тебя повлияет.
Немного помедлив, Эленд слабо улыбнулся:
– Ты иногда бываешь очень мудрой, Вин.
– Ты правда так считаешь?
Он кивнул.
– Что ж, – усмехнулась Вин, – тогда ты так же плохо разбираешься в людях, как и я.
Эленд рассмеялся, потом обнял ее одной рукой и прижал к себе.
– Патрулирование сегодня обошлось без происшествий, как я погляжу?
Туманный дух. Падение. Холод в предплечье, который она все еще чувствовала, хотя уже едва помнила.
– Верно, – согласилась Вин.
В последний раз, когда она обмолвилась о туманном призраке, Эленд тотчас же решил, что у нее видения.
– Знаешь, Вин, надо было тебе прийти на собрание. Мне лучше, когда ты рядом.
Она не ответила.
Несколько минут они сидели молча, любуясь странной завораживающей красотой темного окна. Из-за отсутствия снаружи света особенно четко проступали узоры на стекле – осколки, большие и малые, длинные и короткие, были словно сшиты друг с другом металлическими нитями…
– Эленд? – первой заговорила Вин. – Я волнуюсь.
– Я бы удивился, если бы ты не волновалась. От присутствия этих армий у меня даже мысли путаются.
– Нет, я волнуюсь совсем о другом.
– Например?
– Ну… я думаю о том, что сказал перед смертью Вседержитель. Ты помнишь?
Эленд кивнул. Его там не было, но она все рассказала.
– Вседержитель говорил о том, что сделал для человечества, – продолжала Вин. – О том же говорят и легенды: что он спас всех нас. От Бездны.
Эленд снова кивнул.
– Но что же такое Бездна? – рассуждала Вин. – Ты ведь аристократ, и религия для вас не была под запретом. Что говорило братство о Бездне и Вседержителе?
– Немногое, если честно, – пожал плечами Эленд. – Религия не запрещалась, но и не поощрялась. Было что-то собственническое в братстве – что-то, говорившее, будто они сами позаботятся о религии и нам не стоит даже в эти сферы соваться.
– Но что-то же они вам говорили, так?
– В большинстве случаев объясняли, почему аристократы благословенны, а скаа прокляты. Думаю, хотели дать понять, как нам повезло, хотя, если честно, меня всегда немного беспокоило их учение. Видишь ли, они утверждали, что мы знатные, потому что наши предки поддержали Вседержителя перед Вознесением. То есть привилегий для нас добились другие. Разве это справедливо?
– Не менее справедливо, как все остальное, я бы сказала.
– Неужели это тебя никогда не злило? – удивился Эленд. – Неужели не раздражало, что у знати было все, а у вас практически ничего?
– Все, что было у знати, мы могли отнять, – пожала плечами Вин. – Какая разница, откуда они это получили? Предположим, у меня была еда, которую другие воры потом отняли. Не все ли равно, откуда я ее взяла, раз у меня ее забрали.
– Ты знаешь, – после некоторого раздумья ответил Эленд, – я пытаюсь представить, что сказали бы политические теоретики, которых я читаю, повстречай они тебя. Подозреваю, они бы подняли руки в знак своего полного бессилия.
Вин легонько ударила его в бок:
– Хватит политики. Расскажи мне о Бездне.
– Ну, думаю, это был какой-то монстр – темная и злая тварь, которая почти уничтожила мир. Вседержитель совершил путешествие к Источнику Вознесения, где получил силу, после чего победил Бездну и объединил человечество. В городе есть несколько памятников, посвященных…
– Да, но по ним неясно, как выглядела Бездна, – перебила Вин. – Ее изображают в виде бесформенной туши у ног Вседержителя.
– Поскольку последний человек, который на самом деле видел Бездну, умер год назад, нам придется довольствоваться памятниками.
– Если только она не вернется, – негромко заметила Вин.
– Так вот в чем дело… – Эленд было нахмурился, но его лицо тут же смягчилось. – Двух армий, я вижу, тебе недостаточно? Нужно еще беспокоиться о судьбе всего мира?
Вин робко опустила глаза, и Эленд, рассмеявшись, обнял ее покрепче:
– Ах, Вин. Я знаю, ты немного параноик – по правде говоря, учитывая положение вещей, я и сам становлюсь таким же, – но думаю, что уж об этой проблеме тебе не стоит беспокоиться. Никогда не слышал о чудовищных порождениях зла, бесчинствующих на земле.
Вин не спорила, и Эленд расслабился, решив, что ответил на ее вопрос.
«Герой Веков отправился к Источнику Вознесения, чтобы победить Бездну, – думала рожденная туманом. – Пророчества утверждают, что Герой должен не забирать силу, а отдавать. Что она сама по себе сможет уничтожить Бездну. Однако Рашек забрал силу. Разве это не означает, что Бездну не победили? Только почему тогда мир не был уничтожен?»
– Красное солнце и коричневые растения – это все Бездна?
– Все еще не успокоилась? – нахмурился Эленд. – Красное солнце и коричневые растения? А какого еще цвета они могут быть?
– Кельсер говорил, что когда-то солнце было желтым, а растения зелеными.
– Вот уж странная картина.
– Сэйзед согласен с Кельсером, – настаивала Вин. – Легенды говорят, будто в первые дни правления Вседержителя солнце изменило цвет и с неба посыпался пепел.
– Что ж, – согласился Эленд, – возможно, Бездна как-то с этим и связана. Не знаю, честно говоря.
Несколько секунд он сидел, погруженный в раздумья.
– Зеленые растения? Почему не пурпурные или синие? Странно…
«Герой Веков отправился на север, к Источнику Вознесения…» – продолжала размышлять Вин.
Она чуть повернулась, глядя на далекие Террисские горы. Был ли он все еще там, этот Источник Вознесения?
– Кстати, удалось что-нибудь вытянуть из Ор-Сьера? – прервал ее размышления Эленд. – Что могло бы нам помочь в поисках шпиона?
– Он сказал, кандра не могут применять алломантию.
– Значит, ты сможешь найти нашего самозванца? – сразу оживился Эленд.
– Возможно. По крайней мере, я могу проверить Призрака и Хэма. С обычными людьми труднее. Правда, кандру нельзя пригасить… Может быть, это позволит мне найти шпиона.
– Звучит многообещающе, – еще больше воодушевился Эленд.
Вин кивнула. Воровка в ней, одержимая девчонка, которую Эленд всегда дразнил, изнывала от желания использовать алломантию на нем, проверить его, увидеть, как он отреагирует на разжигание и гашение эмоций. Вин себя остановила. Только этому человеку она могла доверять. Других она проверит, но ни за что не будет допрашивать Эленда. Лучше поверить ему и ошибиться, чем справиться с тревожным недоверием.
«Вот теперь я наконец-то понимаю, – подумала Вин и невольно вздрогнула. – Кельсер. Я догадалась, что произошло у тебя с Мэйр. Я не повторю твоей ошибки».
