Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)
Торжественный обед в покоях Создателя был устроен им, вопреки всем стандартным канонам Парадиз Ланда, и был самой обыкновенной вечеринкой, устроенной на огромной террасе и закончился уже под утро. Мы покинули просторный сад, его уютных апартаментов, через пару часов после того, как к нам вновь вернулся Яхве, идя под руку с Гелиорой и Галлой. При этом вид у него был невероятно довольный, восторженный и радостный, а две неразлучные подружки были, похоже, просто несказанно потрясены тем, совершенно невероятным любовным приключением, щедро дарованным им самим Создателем. Увидев, что Фламарион так и не появился, Создатель заулыбался еще шире и принялся вновь целовать своих очаровательных любовниц.
Вместе с Фламарионом этой ночью отсутствовала еще и Айрис, которая взяла на себя все заботы, связанные с утешением его разбитого сердца. Впрочем этот прохвост вовсе не выглядел таким уж угнетенным, когда вместе с моей сестричкой он стремительно покинул гостиную тех покоев, которые были отведены Создателем для меня и моих подруг. Не видя смысла скрывать намерения Яхве, сразу же после его ухода, я самым скорбным голосом объявил Гелиоре и Галле, чтобы они приготовились к его ухаживаниям сегодня за обедом. При этом я, как бы вскользь, заметил, что мне вполне понятны его чувства и чаяния, ведь он столько лет провел в полном одиночестве. Все мои друзья немедленно уставились на Фламариона, сидящего в кресле рядом со своими подругами, а Айрис тут же запрыгнула к нему на колени и, нежно обняв его, сказала:
‑ Фламарион, душа моя, вот теперь я готова разделить свое ложе с тобой. Ведь ты же не станешь противиться желанию Создателя, дорогой? К тому же это еще не факт, что Гелиора и Галла обязательно подпадут под его любовные чары.
Фламарион, паршивец эдакий, нагло облапил мою сестрицу и, тут же запустив свою руку в глубокое декольте её платья, страдальчески сказал, целуя нежную, белую шейку Айрис:
‑ Милая Айрис, мое сердце разбито, но чего не сделаешь ради нашего друга, мастера Ольгерда. ‑ С этими словами он поднялся из кресла и, держа на руках Айрис, сурово сказал своим изумленным подругам ‑ Если вы, мои единственные возлюбленные, покинете меня ради Создателя, то знайте, сердце мое будет точно разбито вдребезги и я непременно умру от тоски, так как этого имени Смерти точно нет в оберегах мастера Ольгерда.
После этого словесного демарша, якобы, направленного на поддержание гармонии в своем любовном союзе, Фламарион немедленно вернул себе крылья и с места рванул с такой скоростью, что чуть не проломил лбом широкие двери, которые едва успели распахнуться, когда он подлетал к ним на бреющем полете. Мишель, посмотрев вслед ангелу, стремительно вылетевшему из гостиной со столь долгожданной добычей в руках, насмешливо сказал:
‑ Нет, ребята, ну, вы видели когда‑нибудь еще такого тоскливого засранца?
Гелиора и Галла тут же вступились за своего возлюбленного и между ними непременно вспыхнула бы яростная перебранка, если бы в гостиную, вдруг, не вернулся наш любимый папаша Маниту. Он молча пересек большой зал и сел в кресло рядом со мной. Несколько минут он смотрел на меня совершенно остекленевшим взглядом, а потом спросил заискивающим голосом:
‑ Сын мой, что ты сделал с нашим Создателем? Он носится по своим покоям как сумасшедший, все в них переделывает, отвесил подзатыльник Люциферу, когда тот стал говорит ему что‑то, а мне даже дал пинка под зад. Правда, это не выглядело оскорблением, потому что он искренне веселится и даже что‑то громко поет на неизвестном нам языке. Ты, верно, чем‑то опоил его или наложил него какое‑то заклятие. ‑ Сделал в итоге вывод Великий Маниту и, тряхнув головой, утвердительно добавил ‑ Да, вероятно все именно в этом! Ведь не мог же Яхве в самом деле просто сбрендить на старости лет.
Чтобы не выдавать своего секрета полностью, я громко поинтересовался у своего второго папика, с самым невинным выражением лица:
‑ Отец, а может быть всему виной все‑таки мои золотые обереги, освященные Божьей Благодатью, которые приняло тело Яхве? Или тому виной наши прекрасные красавицы Гелиора и Галла, которые одним только свои видом и нежными взглядами смогли воспламенить такую страсть в сердце нашего мудрого и великого Создателя, что он сразу же превратился в восторженного юношу? ‑ Мои вопросы мгновенно вызвали такую бурю восторженных восклицаний и радостных возгласов, обращенных к Гелиоре и Галле, что в этом шуме совершенно потонули мои слова, которые я сказал Маниту, наклонившись к нему поближе и хлопая его по колену ‑ Знаешь, папуля, ты в самом деле прав, тут все дело в одном хитром магическом заклятии, которое я наложил на свои золотые обереги. Именно оно вернуло его душе молодость. Правда, я, кажется, малость переборщил с его силой, но ты не волнуйся с его мозгами все осталось в полном порядке, просто он теперь стал более жизнерадостным и непосредственным. Примерно то же самое Яхве проделал однажды со мной, а теперь я отплатил ему той же самой монетой, чтобы он знал с кем связывается.
Взор Маниту немедленно прояснился и он сначала улыбнулся, а потом безудержно расхохотался. Вместе с ним мои слова услышала моя божественная царица, но уж она‑то как раз умела хранить тайны и потому Гелиора и Галла смогли полностью насладиться торжеством победы над Создателем Яхве, некогда невозмутимым и бесстрастным. Зато это вызвало бешеной силы приступ ревности у других наших красоток, но, так или иначе, все обошлось и они не стали в неправедном гневе царапать им счастливые лица и выдергивать волосы.
Вскоре в мою гостиную подтянулся Люцифер, но его куда больше интересовала собственная дочь, нежели причина сумасбродных поступков Создателя и тот шум и гвалт, который у нас царил. Они, взявшись за руки, сели в самом дальнем углу и о чем‑то беседовали. Иногда их разговор, видимо, касался меня, так как Астрелла время от времени поглядывала в мою сторон, а Люцифер улыбался и кивал головой.
Немного побеседовав вдвоем, они подошли ко мне и мы смогли несколько минут поговорить о всяком разном, пока Конрад восторженным голосом не напомнил нам о том, что Создатель ждет нас к обеду. Чинно и торжественно мы отправились по длинным, высоченным коридорам, где можно было где развернуться и Годзилле с его подругами, в гости к Создателю Яхве. Нам даже не пришлось маршировать пешком. И на этот раз бегущие ковровые дорожки сами быстро доставили нас прямиком в уютные покои Создателя, которые он, по словам Маниту и Люцифера, уже полностью перекроил, поджидая всех нас в гости.
При входе в покои Создателя мы не обнаружили никакой стражи. Как и во всем Золотом дворце, здоровенные, умные двери, узнав нас, сами распахнулись во всю ширь и мы вошли в большой холл с очень высоким потолком. С огромным окном во всю стену напротив входа и дверями, справа и слева, ведущими в другие личные комнаты Создателя. Холл был обставлен мебелью вполне соответствующей самому современному дизайну Зазеркалья, но каждый её элемент явственно нес отпечаток творчества Создателя Яхве и вся она просто дышала совершенством форм, изяществом линий и красотой.
