Дмитрий Стародубцев - Шерас
Несмотря на то, что ДозирЭ носил форму Вишневых, ему пришлось несколько раз предъявлять жезл власти — таков порядок. Некоторые узнавали его в лицо, нередко он слышал свое имя и восклицание: «Не тот ли это?!»
Сюркуф был уже на трибуне, он махнул ДозирЭ рукой, приглашая занять место рядом — как раз напротив приготовленной шпаты…
Вскоре площадь Радэя, вмещавшая по меньшей мере несколько сот тысяч человек, оказалась заполненной до отказа. Стражники, выстроившись рядами, перегородили путь всем, кто опоздал. Недовольные толпы, среди которых было много цинитов и ополченцев, в некоторых местах даже пытались прорвать оцепление, но были встречены затупленными копьями и дубинками, и под градом ударов отступили.
Трибуны заполнились, и по рядам пошли проворные юноши-слуги, разнося плоды, бирулайские сладости и охлажденное вино.
Сначала казнили нескольких кровожадных убийц, берктольских лазутчиков и пленных флатонов. Над площадью то и дело поднимался раскатистый устрашающий гул.
Вскоре появился Провтавтх — худой, скромный, в простых одеяниях. Его сопровождали четверо телохранителей. На трибунах это событие не осталось незамеченным: многие стоя приветствовали своего кумира. Все знали, что великий тхелос не любит вида крови и всячески избегает публичных казней, и тем радостней было известие, что он все-таки здесь, вместе со своим народом, пришел, превозмогая отвращение, лично увидеть, как лишат жизни одного из злейших врагов Авидронии — иргамовского лазутчика и главаря маллов по имени Бредерой.
Все ждали этого главного сегодняшнего события.
Провтавтх сначала побеседовал с одним из липримаров, потом с военачальником из Белой либеры, а после, когда у шпаты возникла какая-то непредвиденная заминка, стал рассматривать тех, кто находился на трибунах. Впрочем, взгляд его был отрешенным, а на лбу, слегка прикрытом ровным рядком жидких светлых волос, пролегли глубокие морщины. Многие заметили, что Златоустого громогласца снедают какие-то тяжелые мысли. Вскоре, однако, он остановил взгляд на сотнике Вишневой армии, чье лицо показалось ему знакомым, и в его глазах вспыхнуло любопытство.
— Уж не тот ли?.. — спросил он партикулиса Белой либеры.
Военачальник пригляделся и утвердительно кивнул. Провтавтх что-то сказал одному из своих телохранителей, и воин поспешил спуститься к местам, занятым Вишневыми плащами.
— Тебя хочет видеть Провтавтх, — наклонившись, сказал он ДозирЭ.
Молодой человек удивленно оглянулся, сразу встал и двинулся наверх. Следом поднялся вдруг засуетившийся Сюркуф, но телохранитель категоричным жестом остановил его: «Только он!»
ДозирЭ подошел к Провтавтху, пройдя мимо расступившихся белоплащных воинов, некоторых из которых знал, и приложил пальцы ко лбу. В другой ситуации молодой человек чувствовал бы себя на вершине счастья: вот он, этот величайший мыслитель, оратор, первейший соратник Инфекта! — но сегодня ДозирЭ был равнодушен ко всему и едва ли огорчился бы, если б на казнь вместо Бредероя повели его самого.
— Что с тобой, славный юноша? Твой унылый вид не пристал человеку такого звания, — сказал Провтавтх, пытливо, с прищуром разглядывая воина. — Ты ли тот самый ДозирЭ, который совершил бесчисленное количество подвигов во славу Авидронии?
— Видимо, я, — почти безучастно отвечал молодой человек.
— Скажи мне, правда ли то, что этого Бредероя, которого сейчас лишат головы, поймал именно ты?
— Не совсем. Со мной еще был мой друг Идал.
— А правда, что вы его преследовали по всему Междуречью и настигли лишь в Бионе? А еще по дороге его выкрали маллы и вам едва удалось отбить его?
— Правда.
Провтавтх восхищенно цокнул языком.
ДозирЭ продолжал, вытянувшись, стоять перед знаменитым Гражданином, ожидая новых вопросов, однако он уловил в поведении тхелоса едва заметное лукавство. Ему показалось, что государственного мужа не интересуют все эти подробности, что думает он совсем о другом и узнать хочет что-то иное.
Провтавтх было открыл рот, чтобы еще что-то спросить, но в этот момент забили калатуши, возвещая о начале следующей казни.
— Знаешь что? Приходи ко мне сегодня вечером, — сказал он своим красивым бархатистым голосом. — Без церемоний, по-дружески. Мне нужно с тобою поговорить. Спросишь меня на любых воротах Дворцового комплекса Инфекта. Придешь?
— Да, — отвечал ДозирЭ, по-прежнему ничему не удивляясь.
Разговор был окончен.
— Что хотел от тебя великий Провтавтх? — с равнодушием в голосе, но с тревогой в глазах поинтересовался Сюркуф.
— Расспрашивал, как мы гонялись за Бредероем, — уклончиво отвечал ДозирЭ…
Наконец на помост возвели главного виновника сегодняшних событий — Бредероя. Его развязали и оставили одного. ДозирЭ сразу узнал эту очень похудевшую, но по-прежнему крепкую фигуру, это обветренное лицо с мрачным потухшим взглядом и эти презрительно сжатые губы.
Толпа взревела так, что даже земля под ногами задрожала. Бредерой почувствовал, что подмостки под ним затряслись, и широко расставил ноги, будто боясь упасть.
Распорядитель казни стал громким голосом зачитывать онис, долго перечисляя все преступления, совершенные горцем. Их было так много, и все они были столь чудовищны, что казалось, никогда еще площадь Радэя не видела на Казнильном месте более жестокого и опасного человека. Зная о Бредерое почти все, ДозирЭ позволил себе ухмыльнуться.
— Кто это всё придумал? — спросил он Сюркуфа. — Что за вздор несет этот распорядитель?!
— Ты слишком молод и неопытен, ДозирЭ, чтобы понять наши мотивы, — с внезапным раздражением отвечал главный цинитай. — Посмотри, половина людей на площади — воины, которым в скором времени предстоит сойтись в смертельной схватке с флатонами и с теми же маллами. Это будет ужасное сражение, каких Шерас еще не видел. К нему они должны быть готовы не только телом, но и духом… Они должны быть злы! Только злость помогает побеждать! Поэтому в этих небольших преувеличениях, о которых догадываются лишь некоторые — ты, я и еще два десятка человек, — есть свой резон. А потом, мы Бредероя долго пытали, и он многое нам рассказал… То, о чем ты даже и не догадываешься…
— Пытали? Ну и как?
— Что «как»? Вел он себя достойно, мужественно. Даже «Колесо правды» его не сломило. Это лишь второй случай на моей памяти…
Сюркуф досадливо осекся, поняв, что нечаянно сказал лишнее. Ведь первый случай был как раз именно с ДозирЭ.
— …И всё же со временем мы смогли развязать ему язык!..
Бредерой тем временем стоял посреди уже обагренного кровью помоста, под зловеще склонившимся крюком шпаты, и несколько затравленно оглядывался по сторонам. Некогда гордый жестокий горец с пылающим взглядом, владелец шкуры снежного барса, отчаянный боец, человек, едва не ставший Вершинным вождем Маллии, внезапно не сумел совладать с чувством неуверенности и страха перед огромной толпой.
