Софья Ролдугина - Тонкий мир
Кажется, о таких моментах говорят – мирные.
Только вот на душе у меня мира не было.
Дариэль ни о чем не спрашивал. Ни о том, где я отсутствовала столько времени, ни о блоке, который, несомненно, уже почувствовал, ни о том, что происходит между мной и Максимилианом… На первые два вопроса мне бы отвечать не хотелось, а на третий я и сама не знала ответа.
Интересно, а князь до сих пор сидел там, в коридоре? Или ушел куда-нибудь?
– Прости, что заставила тебя поволноваться, – от моего дыхания по коричнево-прозрачной поверхности чая прошла рябь. – Так уж вышло. Ками мне рассказал про базу и уничтожение отряда инквизиции. Получается, сейчас наша группа – самая эффективная?
– Наверное. Информации для сравнения от других не поступало, – Дариэль отставил чашку, но не на стол, а на свою ладонь, словно не желая упускать крохи тепла. В синеватом освещении его волосы казались темными. Челка была зачесана назад и закреплена заколкой, но одна маленькая прядь выскользнула и теперь перечеркивала наискосок лицо. За все время, пока мы сидели здесь, целитель ни разу не отвел от меня взгляда. Как будто боялся, что я исчезну…
Первый месяц весны подходил к концу. Скоро на деревьях нальются новой жизнью почки, а упрямые стрелки травы пробьют слежавшуюся прошлогоднюю листву. Нынешняя зима была не только самой снежной и холодной за последние годы, но еще и самой длинной. Она тянулась и тянулась – до бесконечности. Первый обжигающий ноябрьский мороз в окрестностях Зеленого города, белизна сугробов Кентал Савал, вытягивающий душу холод среди стен Академии, сверкающее ледяное великолепие клана Акери… Снежное одеяло на земле становилось все толще, засыпали реки под своим панцирем, и даже душа замерзала.
Но сейчас за какие-то жалкие две недели пришла весна и навела порядок по-своему. Сугробы потекли, обнажая всю неприглядность замусоренных двориков. За городом дороги утопали в грязи. И только в лесу, под защитой темных еловых веток, оставался нетронутым островок зимы. Но и там белизну снега испятнали осыпавшиеся хвоинки и капель.
А если и с наших душ слезет эта тяжелая ледяная корка военных обязательств и интриг, то что тогда останется? Тоже… мусор?
Горло у меня перехватило. Я встряхнула головой, прогоняя несвоевременную слабость.
– Думаю, хватит отдыхать, – я отставила почти полную чашку. – Пойдем к Ирсэ. Как они умудрились схлопотать такую травму, да еще вдвоем?
Дариэль, чутко уловивший мое настроение, одним глотком допил свой чай и поднялся:
– Это была случайность. Нэй. Просто несчастливая случайность.
Отчего-то мне показалось, что целитель говорил не о ранах Ирсэ.
В коридоре я специально не поворачивалась в ту сторону, где мог быть Максимилиан. Наоборот, вжала голову в плечи и прошла как можно быстрее. В комнате, залитой мягким светом и наполненной запахом антисептика, думать об этом было некогда. Дариэль не стал затягивать с лечением. Он быстро провел диагностику, а потом откинул простыню с одного из пациентов.
– Кирот? – я склонилась над пострадавшим, анализируя повреждения. – Ого! Что это было?
– Сочетание механической ловушки и магического удара, – взгляд Дариэля стал слегка рассеянным, но целительская сила ощущалась ярче. – С повреждениями внутренних органов я разобрался быстро, но теперь предстоит самое тяжелое. Видишь, что случилось с позвоночным столбом?
– Здесь?
– Выше. Да, правильно… Проблема не в восстановлении костей…
Работа целителя тяжелая, часто грязная. В таких тяжелых случаях, как у Кирота и Даринэ, приходится видеть перед собой не живого человека, а материал или механизм. Анализ повреждения – устранение – восстановление. Только так. Иначе груз ответственности раздавит. Запах крови и еще чего-то неуловимо противного сначала перебивает антисептик, но вскоре вообще перестает ощущаться.
Усталость же во время операций не чувствуется вовсе. Точнее, есть напряжение в мышцах, но в мыслях будто запрет стоит на слово «утомление». Сначала закончить начатое, а уже потом думать о себе – одно из главных правил. Даже если потом едва сумеешь доползти до кровати…
Тяжелая работа, да. Грязная. Но после нее, после того, как видишь, что разглаживается морщинка на лбу у человека, от анестезии переходящего к просто глубокому сну, после того, как стягивается в ниточку и становится невидимым последний шов – тогда чувствуешь себя чище. Сотворение жизни – чудо, доступное только богам и матерям. Но кто сказал, что сохранение жизни – это не чудо?
Закончили с лечением мы уже глубоко за полночь. Дариэль отправил меня в душ – и правильно, водолазка вся потом пропиталась. А сам остался в «лазарете», чтобы принять порцию «энергетика». Я наскоро сполоснулась, по наитию выбрав тот же гель, что и целитель – цитрусовый, свежий. Кожа покраснела от горячей воды. Ощущая себя донельзя ленивой и размякшей, я флегматично вытиралась полотенцем, не думая вообще ни о чем.
Халата на крючке не оказалось. Значит, Феникс уже вернулась с дежурства, тоже приняла душ и, скорее всего, легла спать, не дожидаясь, пока мы с Дэйром закончим операцию. Похоже, утром будет тяжелый разговор… Огненная мастерица – это не целитель. Она молчать, оберегая мой душевный покой, не станет – всю душу вытянет, пытаясь узнать, где пропадала почти два дня подруга.
Со вздохом натянув футболку на голое тело и пижамные штаны, я выползла – по-другому это передвижение по стеночке не назовешь – из ванной. Рядом призывно маячила дверь спальни. Осторожно приоткрыв ее, я заглянула внутрь.
Ворох одеял на кровати у окна – это Феникс. Она всегда спала, подгребая под себя подушку и устраивая уютное гнездышко. Ками в лисьем облике тихонько сопел в углу, свернувшись в клубок на собственной куртке.
Диван тоже был занят. У правого подлокотника неподвижно сидел Ириано. Айне лежала, пристроив голову на коленях у кланника. Клетчатый плед сполз с плеча, но пророчица не выглядела замерзшей. Пальцы Ириано ласково и несмело перебирали ее светлые волосы – с такой осторожностью, что этот жест вовсе не казался собственническим.
Внезапно кланник обернулся, и я вздрогнула. В желтых глаза не было ни грана удивления, словно он ожидал меня увидеть.
– Айне знала… она рассказала тебе о своих планах? – не смогла я удержать вопрос. Хорошо хоть, шепотом обошлась.
Ириано усмехнулся и согласно опустил ресницы. Пророчица шевельнулась во сне, будто чувствуя малейшее изменение в настроении желтоглазого кланника.
– Иди, – едва шевельнул губами он. – Еще разбудишь…
Я закрыла за собой дверь, пребывая в состоянии легкого шока. Похоже, моя попытка подтолкнуть Ириано к Айне оказалась даже слишком успешной…
