Сергей Мельник - Попаданец (Барон Ульрих) (СИ)
«Граф, что вы тут делаете?» — Пользуясь мыслеречью и небольшим расстоянием, обратился я к нему.
«Слава богам, ты жив!» — Тут же прилетел его ответ. — «Это наша Гончая…Это…наша…»
Я активировал плащ Теней, так как справедливо решил, что это будет куда как эффективней классики.
«Адель» — Обратился я мысленно к еще одному своему союзнику. — «Ты сможешь остановить ее?»
«В этом существе нет искры жизни» — Мягко всколыхнулись тени за моей спиной, едва различимым шепотом рождая слова. — «Я не властна над себе подобными».
Ситуация же на площади стала меняться в сторону затишья. Все кто успел, убежали, те же кому не повезло изодранными лоскутами вповалку устилали камни мостовой, однако зверь был все еще здесь. Это ощущалось тревогой и неким давящим ощущением взгляда и серого тумана.
Как я и предполагал появившиеся маги в числе пяти человек вышли на арену совершенно не таясь и к сожалению с противоположной от меня стороны, так что их я видел размытыми фигурками. Не зная никого из них и не в состоянии кинуть привязки под мыслеречь, я совершенно не представлял как их предупредить об грозящей им опастности.
«Граф, что говорят старушки?» — Вновь обратился я к Десмосу.
«Старушки говорят, что бы ты сидел и не рыпался». — Вместо графа пришел мне ответ Миланы Хенгельман, видимо быстро определившей наш канал и вклинившейся в нашу беседу. — «Не вздумай делать глупостей Ульрих, она уже не та кем была когда-то».
«О чем вы вообще говорите?» — Я жался по над стеночкой, мягко смещаясь по краю, в их сторону.
«Ох, лучше бы тебе этого не знать мальчик». — Всплыли слова Априи так же подсевшей на мой канал связи.
«Ульрих, прошу тебя, в этот раз отнесись серьезно к ситуации». — С небольшой заминкой пришли слова Миланы. — «Если уж и брать кому на душу этот грех, пусть это будет целиком и полностью моя вина, ты здесь не причем».
На этом наш диалог пока прервался, так как туман площади озарился всполохами огня и ударами огненных шаров, которыми маги принялись устилать метр за метром непроглядный туман. Резво взялись, похоже, там даже мысли не было о выживших и раненых, пару шаров даже в мою сторону прилетело благо немного выше и правее. Кто-то видимо помимо огненной стихии так же баловался трудами Эббуза, так как налетевшие порывы ветра попытались, пусть и безрезультатно, но рассеять пелену тумана. Напрасный труд, ведь фактически это не привычный нашему пониманию туман, а магическая проекция. Они были слепы как котята. Даже мой Мак сбоил, где-то с задержкой в пару секунд выстраивая движение зверя, который естественно не собирался оставлять все это безобразие, направленное в свой адрес безнаказанным.
Вскрик, другой, третий, маги поздно опомнились, пытаясь хоть как-то скоординироваться, все же ребята в открытую и зная все нюансы, могли раскатать Гончую, но этого преимущества у них не было. Как и времени. Все закончилось, не успев по большому счету начаться.
«Мила, Априя». — Послал я свои слова старушкам. — «Что делать?»
«Сидеть не дергаться!» — Хором выдали мне бабушки. — «С нами бестиары, медленно ползи без шума в нашу сторону, под их защитой сможем отсидеться. Ночь пройдет, и она назад рванет в свое логово, а уж там ее ждет подготовленный сюрприз».
«Там могут еще оставаться живые». — Смутная тревога не давала мне покоя.
«Она ядовита». — Тут же пришел ответ от Миланы. — «Даже если кто-то еще дышит, ему осталось не долго, трупный яд на ее когтях и клыках смертелен в ста из ста случаев, не глупи, ты не поможешь никому, а уж возвращать Тину, смысла нет и подавно, это лишь тень её».
Сердце сжалось, словно в судороге растекаясь острой тупой болью по груди. Разум еще не осознал услышанного, но нечто внутри мне сразу все обо все рассказало, так как наше секундное разглядывание перед жуткой резней, когда мы сошлись через расстояние глазами, было чем-то большим, чем сумбур страстей.
Тина!
Хотелось что-то сказать, куда-то пойти, о чем-то спросить, но я лишь застыл статуей не в силах даже пошевелиться. Боги, что это за насмешка надо мной? Как такое возможно? Как вы допустили такую возможность, вывернув устои мироздания, дабы так больно ударить мне под дых?
Мне нужно что-то сказать ей, мне нужно что-то сделать, как-то объяснить все это! Я должен увидеть ее и… Что и? Что я ей могу сказать? Что я уже и думать забыл о ней? Что я уже не помню, как она улыбалась, о чем говорила, о чем молчала. Что мне сказать ей и сколько в действительности осталось там от того образа темноволосой молчуньи, что подарила мне свое сердце?
«Ульрих стой!» — Как через тысячу верст долетали до меня окрики старушек и вампира, когда я на негнущихся ногах, словно сомнамбула повернул в сторону бурлящего серой кашей тумана.
Шаг и еще, я сорвался на бег, спотыкаясь о тела людей, падая на землю, вставая и вновь начиная бег. Воздуха явно не хватало в груди, а сердце предательски сжималось. Мне нужно ее увидеть! Мне нужно… Нужно сказать ей хоть что-то! Не важно что, не важно о чем, лишь бы она поняла, что я здесь и иду к ней!
— Остановись идиот! — Уже не мыслеречью, а голосом, срывающимся на хрип, закричала Милана Хенгельман.
И словно кто-то свыше услышал ее слова, выбивая в очередной раз у меня почву из-под ног, от чего я вновь приземлился на колени, успев выставить перед собой руки, что бы не уткнуться в кровавое месиво, еще одни останки безумства дикого пса смерти.
Не знаю, может это высокий градус алкоголя, а может что-то еще, но внезапно я замер зацепившись взглядом, за этот кровавый обрубок, что застыл навечно обретя покой смерти.
Это…
Похоже, гончая среагировала на крик Хенгельман, так как сзади и левее защелкали арбалеты рыцарей, и раздался чей-то вскрик. Но мне было не до них, трясущейся рукой перемазанной в грязи и чужой крови я коснулся целой гирлянды разноцветных ленточек нашитых по рукавам курточки покойной девочки.
Боги это же Шемми, красавица гимнастка, юная прелестница, что еще пару мгновений назад кажется, улыбалась, танцуя рядом со мной. Что за безумие? Как же так? Это же Тина, а это Шемми… Что вообще происходит, почему мои руки все в крови?
Жутко взвыл за спиной зверь, где-то в отдалении слышались крики людей и грязные ругательства старушек, что-то крутилось вокруг меня, действуя в бессмысленных смыслах которые придумало для себя нелепое бытие, а я тупо пялился на багрово-черные, в ночи руки наблюдая как с них редкой капелькой на булыжники мощеной улицы, падает кровь. Некогда молодая субстанция жизни невинного еще по сути ребенка.
Тина…
Тина… Я помню тебя, ты была рядом, ты говорила со мной, ты дарила мне чувства и эмоции, что же это тогда такое? Как такое возможно под этим небом? Что это за боль, что перекрутила так все внутри и не дает полновесно вдохнуть воздуха…
