Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)
— Типичный случай секса по телефону, — прокомментировал несносный Юрка.
Шеф испепелил его взглядом и продолжил:
— Клиент имеет валюту и жаждет получить за нее товар. Однако расстояние и время ослабляют страсть. И если первое объективно, то второе до известной степени зависит от нас. Посему наиболее ответственные работники отдела пребывают сейчас в командировках, чтобы отыскать недостающие детали. Приятно лицезреть, — голос босса стал саркастичен, — что в наличии остались одни безответственные. Однако и присутствующих никто не освобождал от исполнения профессиональных функций. Не успеем завершить систему вовремя — заказчик удовлетворит свое желание на стороне. И тогда нам не видать не только денег, но и помещений в новом корпусе.
Раздался дружный стон. Контора достраивала современное, со всеми удобствами здание, и комнаты в нем были объектами вожделений всех отделов. Однако руководство организации возвестило, что переедут на новое место лишь те подразделение, которые будут иметь наилучшие финансовые показатели. После этого между отделами завязалась настоящая тайная война. Похищали служебную документацию, вскрывали запечатанные пакеты, перекупали или ликвидировали курьеров. Переманивали друг у друга выгодных клиентов или запугивали страшными историями о неустранённых недоделках и сорванных сроках до тех пор, пока заказчик не ретировался в другую фирму. Совершали диверсии на чужих объектах. По ночам ниндженеры проникали в чужие лаборатории, развинчивали оборудование, подпиливали ножки у стульев, вышибали клавиши пишущих машинок, запускали вирусы в компьютеры и крали копировальную бумагу. Из уст в уста передавали легенду о том, как отважный законспирированный агент седьмого отдела, притворившись незаинтересованным лицом из пожарной безопасности, соблазнил старую деву-делопроизводителя отдела восемнадцать и с её помощью навсегда запутал отношения конкурента с заказчиками. Так что Колумб выбрал верный способ поднять боевой дух подчиненных.
— Следовательно, все должны быть готовы в случае необходимости закрыть грудью бреши в проекте, — при этом руководство почему-то с особым значением посмотрело на наиболее слабую и привлекательную часть «нашего дружного коллектива». Объекты дуплетного начальственного внимания готовно зарделись и захихикали.
Тут дверь комнаты с грохотом рухнула внутрь. Полуразрушенный проём заволокло дымом, из которого прорывались языки пламени.
— Гуроны! — заорал босс. — Всем немедленно на пол! Оружие — к бою! — он явно забыл, что у рядовых сотрудников амуницию отбирают на проходной.
— Есть, шеф, — гаркнул Тинтобрасс и, ловкой подсечкой сбив первую красотку отдела Геллочку (в миру — Геллу Сигизмундовну Цугунгдер), прикрыл её своим телом. Не отрываясь друг от друга, они перекатились под ближайший стол. Вскоре оттуда донесся горячий шёпот — видимо, вырабатывалась тактика грядущего сражения.
Из коридора послышался нарастающий дикий визг, и сквозь пролом в помещение ворвалась массивная фигура в защитной пятнистой форме, крест-накрест перехваченная патронташными лентами, с гранатами на поясе и ручным пулемётом в могучих кулаках. Топоча сапожищами, диверсант вынырнул из дыма и оказался Домной Ильиничной Нехороших, инженером из группы предварительной подготовки.
— Ну, — пробасила она, выразительно поводя стволом, — так когда же будут выполнены мои требования? Или мне силу применить?
Колумб был настолько растерян, что не нашел ничего лучшего, кроме как поднять руки. Но тут, как и в прочих критических случаях, ситуацию и лицо начальника спас Брут Юльевич. Пренебрегая собственными интересами, он вихрем вылетел из-под стола и Коньком-Горбунком вырос рядом с нашей Брунгильдой.
— Домна Ильинична, душечка, — забормотал он, приобняв амазонку за плечи, — ну зачем же так волноваться, изматывать себя? Такая женщина: в самом соку, красавица, мастерица — и навешала на себя всё это, извините за выражение, малоэстетичное железо…
Нехороших давно и безрезультатно вела с руководством борьбу за человеческие условия существования. С её точки зрения, они заключались в том, чтобы ей разрешили работать на дому, появляясь в Конторе только в дни выплат, а также в случаях острой личной надобности. Начальство неизменно отказывало воительнице в удовлетворении чаяний, резонно указывая, что она и в Конторе отродясь ничего не делала. Я лично полагаю, что и та, и другая стороны конфликта не совсем правы, так как, во-первых, очевидно, что организации при любых обстоятельствах ждать от Домны Ильиничны пользы не приходится; если же держать её в безопасном отдалении, то вреда будет меньше, за что не грех и заплатить. Во-вторых, Нехороших вообще следует целенаправленно охранять как ярчайшую представительницу некогда буйно произраставших в наших широтах, но теперь почти вымершего семейства бездельниц живописных разговорчивых. Довольно безобидные в расслабленном состоянии, они так украшали нашу жизнь бессмысленно-возвышенным щебетанием, как голуби в скверах или васильки на полях.
— Для чего, — вещал Тинтобрасс, — для чего утруждать нежные пальчики столь тяжёлыми предметами?
И он осторожно вынул из ослабевших рук Домны пулемет, поддерживая под локоток, подвел её к стулу и усадил. Сразу же вокруг стайкой собрались отдельские дамы, чирикая что-то легкомысленное о жестокости мужчин, бессмысленности жизни в целом и неразрешимых загадках бытия. Шеф перевел дух, встал, отряхнул костюм и, расправив плечи, объявил собрание законченным.
Я задержался в комнате дольше других — разыскивал диск с базой данных — и вдруг обнаружил в укромном уголке за стеллажом слившуюся в поцелуе парочку. Это были Оля и Витя, молодые специалисты, закончившие в этом году разные факультеты одного и того же политехнического института и пришедшие к нам обниматься на свободе. Судя по покрывавшей их пыли, они стояли здесь уже давненько. Точно: Олю мы потеряли во вторник, то есть два дня назад, а Витю шеф, по-моему, полагает находящимся в командировке ещё с прошлой недели. Вздохнув о безвозвратно ушедшей юности, я обмахнул наиболее выступающие фрагменты влюбленных от пыли и вышел.
Задумавшись, я едва не забыл забрать авоську с автоматом. При определённых условиях подобный склероз мог бы оказаться роковым: администрация понимает, что кладовщикам и подсобным рабочим тоже хочется хорошо питаться, и потому за вещи, оставленные в камере хранения на ночь, ответственности не несёт. По дороге домой надо было забежать за хлебом и молоком. У меня есть привычка, сохранившаяся со школьных лет: по мере возможности спрямлять траекторию собственного движения, минимизируя её длину. Вот и сейчас, вместо того, чтобы огибать загородившую путь пятиэтажку, я влез в дыру на первом этаже, пробитую в прошлом году реактивным миномётом при подавлении левого мятежа, и собирался вылезти с другой стороны сквозь пустую раму (стёкла вылетели во время гарнизонных учений: ошибся неопытный наводчик). И едва не вляпался. Совсем близко от моего уха просвистел осколок, а откуда-то из-под ног тяжело застучал станковый пулемёт. Стрелявший из него малый оказался неплохим парнем и пояснил, что местная каморра устроила разборку с приезжей мафией, так что мне лучше сматываться. Я благоразумно последовал доброму совету и, вздохнув, пошёл кружным путем. Из-за этого я едва не опоздал в булочную: её попытались закрыть на час раньше. И наверняка исполнили бы сие коварное намерение, если бы печально известный всей округе инвалид по кличке Гроза Прилавков не выбил дверной засов верной старой базукой. Зато с молоком мне повезло: какие-то ушлые южные ребята угнали грузовик с завода и продавали товар во дворе магазина за полцены. Прямо с кузова. В бортах машины зияли пробоины.
