Игорь Алимов - Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора
l- Да что же это!…
Ладно, раз бесценный опыт повторить не удалось, Котя, не выпуская фигурки из рук, решил припомнить, что он увидел: кабинет-да-да, скорее всего та комната была кабинетом, стол, заваленный книгами и бумагами, какие-то схемы и планы, сам Сергей – волосы собраны в хвост, темная рубашка, тонкая цепочка на шее…
Тут оно и накрыло его во второй раз.
Чижиков снова увидел Сергея, тот по-прежнему сидел за столом, а вокруг валялись скомканные полосы бумаги, видимо, все те же схемы. Только сейчас Сергей читал толстую книгу, прихлебывая горячий чай из громадной кружки с красной розочкой на боку. Хмурился, нервно листал страницы.
«Стоп», – сказал себе Чижиков и вернулся.
Он был дома. За окном стоял теплый питерский май, на столе мирно дрых Шпунтик, и только голова почему-то кружилась, а на лбу выступила легкая испарина.
l- Так вот в чем дело… – улыбнулся Котя. – Нужно представить… хорошо представить себе того, кого хочешь увидеть, и – вуаля!
Приободрившись, он снова зажмурился, сжал дракона, вызвал в памяти лицо Сергея, а вот и он: пьет чай и читает. Чижиков проделал эту операцию раз, наверное, пять, когда почувствовал, что голова стала кружиться все сильнее, а тело налилось свинцом.
l- Интересно… – счастливо улыбнулся Котя. – Очень интересно.
Он положил фигурку в карман, на ватных ногах добрался до кухни и сварил себе ядерного кофе.
Чижикову понадобилось часа полтора, несколько чашек кофе и полпачки сигарет, чтобы в общих чертах осмыслить произошедшее и прийти в себя. Выходило, что, показывая Чижикову Сергея, дракон одновременно забирал у него силы, энергию или что-то подобное – Котя даже вообразить себе не мог, как работает эта загадочная вещица. И чем больше мысленных путешествий совершаешь, тем больше теряешь сил. Появляется слабость и сопутствующее головокружение. Ясно, отчего дед Вилен посчитал себя безнадежно больным, и почему, убедившись в полном своем здоровье, немедленно спрятал дракона в бюст Мао Цзэ-дуна и постарался выкинуть эту историю из головы. Неясно только, отчего дед не выбросил странный предмет на ближайшую помойку, но с риском для себя предпочел его сохранить.
Другое важное наблюдение состояло в том, что после возвращения в реальность Котя чувствовал себя… как-то гораздо увереннее, что ли. Спокойнее. Словно наконец вернулся к настоящей жизни, полной захватывающих приключений и тайн. Призрачные лица за окном уже почти не беспокоили его. И вообще, Чижиков воспринимал все случившееся с ним как должное.
И тогда он заинтересовался тем, что же делал Сергей. Сергей разглядывал схемы и читал. Схемы определенно были или китайские, или японские. Корейцы уже почти не пишут иероглифами, а у вьетнамцев, насколько знал Чижиков, письменность вообще организована на основе латиницы. Значит, Китай или Япония. Скорее всего, Китай – ведь сундучок, за содержимым которого охотился Сергей, был китайский.
Нужна дополнительная информация.
И Котя решил еще раз навестить Сумкина.
Некоторое время он мучительно размышлял, как быть с драконом: куда деть? Спрятать в квартире? Взять с собой? А если спрятать, то где?
Котя вернулся в кабинет, сел за стол и стал выдвигать ящики – совершенно машинально, и тут взгляд его случайно упал на клочок бумаги, выпавший из бюстика председателя Мао вместе с диковинной фигуркой. Чижиков поднес его к глазам и прочитал выписанные дедовым почерком строчки:
«Я слезы кротости пролью,
Я сердце к счастью приневолю,
Я земно кланяюсь ручью,
И бедной хижине, и полю».
– Ерунда какая-то… – пробормотал Котя. – Или ты, дед, еще и стихи писал?…
Одной загадкой больше, махнул Чижиков рукой, решительно встал, сунул дракона в карман джинсов и отправился к Сум- кину…
***
l-…Какой-то ты… гм… типа возвышенный, будто голову вымыл, хотя обычно ты производишь впечатление слегка бесноватого даоса-пофигиста. Ну что, я прав?
l-…Считай, что я вымыл голову, – улыбнулся Котя в ответ. – Но я к тебе не только как к знатному визажисту и парикмахеру…
l- Еще бы, старик! – от души пыхнул сигаретой Сумкин. – Ты ко мне по важному делу. Это сразу видно. Это буквально бросается в глаза.
l- Вроде того, – кивнул Чижиков. – Я узнать хотел… Словом, говорит ли тебе о чем-то такая штука. Вот представь: то ли ров, то ли траншея, а в ней рядами стоят такие… вродекаксолдаты, в латах и при оружии, здоровые, в человеческий рост. Ничего не напоминает?
l- У меня к тебе вопрос, – с абсолютно серьезным видом заговорил Сумкин после короткой паузы, в течение которой внимательно разглядывал Котю. – Причем, учти: правдивый ответ на этот вопрос представляет большой академический интерес, просто невероятный… А вот скажи мне, пожалуйста, что ты, старик, пил вчера вечером? И сколько?
l- Да ну тебя! – обиделся Чижиков. – Я серьезно, а ты…
l- Ты сам себя послушай! – всплеснул руками Сумкин. – То ли ров, то ли траншея, а в ней солдатики стоят! Причем – в латах. С копьями. И тишина-а-а-а… Засада некромантов. Ну что за бред!
lА вот ты спокойно, без сердца, напряги воображение и тряхни уже багажом знаний… – снова начал Котя. – Я видел такие… ну вроде схемы, будто раскоп археологический, и там были изображены такие рвы, а в них солдаты – рядами, в затылок, в полной выкладке, с оружием. Но в земле. То есть – я так думаю, что в земле… А сверху иероглифами что-то написано. Ясно, что это или Китай, или Япония. Так может, в китайской истории что-то подобное было?
– Ах, вот ты о чем, старик… – протянул Сумкин и отхлебнул кофе. – Был, был в китайской, как ты метко выразился, истории один симпатичный дядька, который очень любил все увиденное закапывать в землю. Например, он закопал несколько сотен особо упертых книгочеев, как были, живьем. Они даже чаю попить не успели.
l- А чего это он?
l- Чего-чего… Инакомыслие он искоренял, понимаешь? Инакомыслие – это когда все думают в одну сторону, а некоторые в другую, старик. Одна сторона – это линия партии и, извини, правительства, а другая – с ней несогласная. Ну вот… А наш дядька провозгласил себя императором, то есть впервые в истории взял себе титул, который до него носили лишь владыки седой китайской древности, про которых толком неизвестно, были ли они на самом деле или их зачем-то Конфуций5 выдумал.
l- Как это?
l- Легко! Знаешь ли ты, старик… нет, конечно не знаешь… что наш великий учитель Конфуций был не только теоретиком государственного управления, но и способным редактором, а? Слышал про «Книгу песен»? Шедевр древнекитайского песенного творчества, от которого пошла китайская поэзия,ивообще? Ну не можешь же ты быть настолько серым! – возмущенно вытаращился Сумкин на пребывающего в явном ступоре Котю.
