Xxcoy - Послушание змеи
Какой-то проблеск мелькнул у меня в голове. Каминная полка — лучшее место для тайного письма! Ведь никто сразу не кинется искать спрятанное на видном месте! Я выбрал опять ту же рукопись про спиралеобразную фиалку и скрупулезно осмотрел ее, не замечая ничего необычного, но разве это ничего еще не значило. Дана обыскала все книги и вопросительно глядела на меня.
— Слушай, а твои коллеги часто проводят бессмысленные эксперименты?
— Да, некоторые из них, становясь при этом объектом насмешек. Но они говорят так в свое оправдание: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь».[15] Однако Самуэль был не из их числа, насколько мне известно, он пользовался уважением…
Тут она поняла, что я имею в виду, взяла лист бумаги и посмотрела его на свет. Ничего. Дана медленно провела пальцами по бумаге, а я тем временем разглядывал ее: морщинка сосредоточенности на лбу, волна мягких волос, нежно ниспадающих на плечи и касающихся стола, над которым она нагнулась, тончайшие волоски на фарфоровой коже… Пришлось сделать над собой усилие и вернуться к делам, ради которых мы сюда явились.
— Что-то здесь есть, но у меня маловато опыта, чтобы разобрать… — произнесла она, подняв глаза и тут же заметила мой взгляд, с излишней тщательностью откинув волосы назад. Да, за такое поведение можно было запросто схлопотать пощечину.
Как раз в этот щекотливый момент дверь открылась и вошел Езекил в сопровождении Гарретта. Он лукаво улыбнулся нам и Гарретт тоже лыбился, глядя на мою физиономию. «Почему он все время догадывается, что у меня в голове?» — с невольной досадой подумалось мне.
— Ну, как успехи? — поинтересовался Маг и Дана ответила:
— В комнате нет ничего необычного, Господин. Но вот эти рукописи, во всяком случае некоторые, кажутся мне заколдованными.
Езекил взял бумагу и провел кончиками пальцев по письменам, совсем так, как прежде делала Дана, затем оглядел комнату и начал поочередно заглядывать в кувшины на каминной полке. Средний он с торжествующей улыбкой поставил на стол.
— Отличная работа, не уверен, что смог бы сам с этим справиться. Он изготовил особые чернила, которые размешивал в этом кувшине. Взгляни-ка внутрь, Дана.[16]
— Эта желтоватая окраска?
— Да, высохшие остатки. Не требуется никакого волшебства, чтобы сделать написанное видимым, только чуть-чуть воды.
Дана, торопясь, принесла полный кувшин из комнаты Езекила и тот целиком окунул туда бумагу. Вода почернела, навсегда смывая записи Самуэля о фиалке. Когда Маг снова достал листок, тот был покрыт мелкими коричневатыми письменами. Он осторожно дал всем каплям стечь и положил рукопись на стол. Это были заметки в виде цитат, насколько мне удалось разглядеть из-за спин Гарретта, Езекила и Даны, и речь там шла о Катакомбах под городом и о давно утерянной книге. Больше ничего прочесть не получилось.
Теперь мы вместе макали в воду все рукописи со стола. В результате проверки обнаружились всего три страницы с тайным текстом, Гарретт и Езекил сообща разбирали написанное. На втором листке был изображен символ, находившийся на лбу Горана, внизу написаны слова «Руна, хамаен, терен, фонор, хален, саэнар». Езекил сумел перевести три из них: «руна» означало «змея», «хален» — «священник» и «терен» — «воин». Но ни вор, ни Маг не имели понятия о том, что все это означало.
На третьем листе был перевод некоего текста на Языке Предков и еще на одном, неведомом мне. Самуэль вначале изменил буквы старого образца новыми, пытаясь перевести полностью непонятные мне слова, но не успел закончить работу. Первое слово означало «пять», третье — «знак». Прочие остались без перевода. Чуть далее значилось также слово «известие» и больше ничего.
Гарретт взглянул на Езекила:
— Это ведь, кажется, таэлин?..
— Вы знаете Древний Язык? — изумился тот.
— Нет, просто знаю, что такой был.
— Он был языком ученых и моих собратьев, но канул в небытие почти тысячу лет назад, еще раньше Языка Предков.
— Вы можете перевести написанное.
— Нет. — с легкой усмешкой ответил Езекил. — Я не владею таэлином. Возможно Абсалом, Первый Маг, в состоянии сделать это, да и то без полного понимания.
— Ну, его-то уж я не смогу об этом попросить, — иронично улыбнулся Гарретт. Езекил глубоко вздохнул:
— Посмотрим, что мне удастся сделать. Но придется корпеть буквально над каждым словом. Наши познания в Древнем Языке скудны и неполны. Предстоит долгая работа.
— Пожалуйста, разрешите Вам помочь, — тихо сказала Дана и Маг благосклонно взглянул на девушку. Тем временем Гарретт свернул и спрятал оба оставшихся свитка.
— На днях мы совершим небольшую прогулку по Катакомбам, наверняка эта самая книга еще там. Обыщите Вашу библиотеку и дайте знать, если выясните что-то стоящее.
Вот, еще один новый радостный сюрприз. И с чего это Первосвященник Маркус решил, что под опекой вора мне будет спокойнее чем в стенах монастыря? Всем загадкам загадка.
Глубокой ночью мы отправились восвояси, а Езекил, сопровождавший нас, здорово помог с возвращением, отвлекая на обратном пути внимание стражи. Это сейчас было самое главное, а то не сносить бы нам головы из-за моей невнимательности. В мыслях была одна только Дана, даже когда Башня Магов осталась позади и мы пришли домой. Греясь у камина, я ощущал взгляд Гарретта, в котором явственно читался беззвучный хохот. Подозреваю, что все это время бессмысленная улыбка не сходила с моего лица.
Но, к счастью, он вполне по-дружески воздержался от комментариев, а то глаза начали слипаться. В то время как он еще что-то записывал, я уже свернулся на своей лежанке.
16
Мне снился отвратительный сон. Снова я очутился на кладбище, но оно было гораздо больше чем возле церкви Св. Квинтуса. Стояла глубокая ночь. Я натыкался на надгробия, пробираясь между могилами и не понимая, куда должен идти. Чувствовал опасность, не зная, откуда она исходила. Потом я увидел Торбена, Дэниеля и Гунтера, стоящими спиной ко мне перед одним древним мавзолеем. С облегчением я кинулся к братьям, окликнув их по именам. Торбен с Дэниелем никак не отреагировали, они просто двинулись вперед, но Гунтер обернулся. Грудь его была так же искромсана как у Горана, а кожа — мертвенно-бледной. Он вперил в меня ничего не выражающий мертвый взгляд и проговорил замогильным голосом:
— Я — Священник. Защити Камень.
Затем тихими шагами он прошел мимо в сторону, противоположную той, куда ушли двое остальных. Я стоял на месте, глядя ему вслед, и вдруг почуял, что нечто приближается — нечто чрезвычайно опасное. Охваченный паникой, я помчался вслед Торбену и Дэниелю, но тех нигде не было видно. Кладбище все никак не кончалось и не было оттуда выхода, а то, что меня преследовало, было все ближе и ближе. Его присутствие не давало дышать и будто бы ледяной рукой сдавило грудь.
