Борис Сапожников - Исповедь безумного рисколома
Но и Ромео с Шарлем не сидели сложа руки. Второй метательный кинжал полетел в полуоткрытую пасть, вонзившись в язык — очень чувствительную часть тела дракона. Тот затряс мордой, трепля Рыцаря Смерти как пёс тряпку, однако был вынужден выпустить его и принялся отчаянно ковыряться во рту не слишком-то ловкими передними лапами. Ромео бросился в атаку, делая молниеносный выпад в глаз ящера, но попал в мощное надглазье — роговую пластину, по прочности не уступавшей хорошей броне. Дракон отмахнулся от него — когти легко распороли броню, гамбезон, укреплённый стальными пластинами, однако, к счастью, до тела Рыцаря Креста не дойдя. Д`Эрбре рубанул по лапе, держа меч двумя руками — клинок рассёк чешуйчатые пластины и слабые мышцы, но вот кость не поддалась даже генарской стали, она застряла в ней намертво, оставив адрандца безоружным.
Пришедший в себя герр Хайнц сумел подняться на ноги, пускай и покачиваясь, но сделал пару неверных шагов, дракон вновь повернулся к нему, наполнив лёгкие воздухом, и вновь выдохнул пламя. Вот тут он допустил роковую ошибку, подставив Ромео огненную железу, где кислород из его лёгких превращался в огонь, особенно хорошо видимую сейчас, когда в ней шла эта реакция. Молниеносный выпад да Косты достиг цели, но он не знал что произойдёт после.
Взрыв от лопнувшей железы разбросал вокруг волны пламени. Дракон взвыл, тряся мордой и поливая всё вокруг жидким огнём, однако умирать не собирался, клацала пасть, хлестал яд, одна капля которого способна прикончить человека, попав даже на тело. И если герру Хайнцу было на него наплевать, а Ромео успел укрыться за широкой спиной дракона, то от несчастного предателя и перебежчика не осталось и горки пепла, только одно из многочисленных пятен, и без того обильно украшавших пол и стены тоннеля.
Решив всё же прикончить ещё хоть одного врага, дракон рванулся к да Косте, разворачиваясь в тесноте и помогая себе крыльями. Ромео едва успел отпрыгнуть от уже иссякающего потока жидкого огня и яда, но более н помышляя о рискованных атаках, решив предоставить ящера его судьбе и осквернённому мечу герра Хайнца. Но и Рыцарь Смерти не мог ничего поделать с драконом, спину того надёжно защищали сложенные крылья и мощные пласты слежавшейся чешуи.
Ромео отступал вверх по лестнице, совершенно не представляя что дальше делать, ибо дракон совершенно не собирался отдавать концы, по крайней мере, не покончив с ним, а Рыцарь Смерти ничего предпринимать не собирался. "Бесславный конец", — подумалось ему за секунду до того, как ящер, собрав последние силы, метнулся к нему, раззявив пасть почти на девяносто градусов.
Щелчок цагры прогремел для Ромео гимном господним. Длинный — с руку — болт с украшенным многочисленными крючками острием, глубоко вошёл в горло дракона, разорвав нежное нёбо и многострадальный язык. Могучий ящер уже не кричал, он низко сипел, испуская последний дух. Он медленно осел на пол и тело его начало исходить отвратным дымом, разлагаясь прямо на глазах. Яд его начал растворять самого дракона, как только жизнь покинула его. И уже спустя пару минут, от него осталась груда костей.
Ромео обернулся на звук и увидел самого обычного человека в кольчуге поверх потрёпанного приказчитского камзола и шлеме с лёгким забралом, закрывающим верхнюю часть лица и парой стальных перьев, украшавших небольшой купол. Спаситель да Косты опустил арбалет, вытащив из ножен саблю, но одновременно подняв забрало.
— А это ты, шпион, — усмехнулся Ромео, — кто бы ещё мог появиться здесь. Как тебе спасение от разоблачения, а? Может быть, уже мечтаешь оказаться в каземате ИРМ.
Я видел всё это через удивительное окно в доме Кайсигорра, оно являло моему взору отнюдь не улицу, как остальные, а тех людей, о которых думал. Поддавшись порыву, я выскочил в это окно (естественно, дочитав сначала гримуар), но приземлился на мостовую слишком поздно, — трое моих врагов уже покинули разлом, спустившись ниже.
Подобрав цагру, столь неразумно отброшенную Луисом, и сумку с болтами, оставленную им же, я уверенно зашагал за ними следом, на ходу перезаряжая тяжёлый арбалет. Троицу я настиг уже у самого входа в капище Килтии, они стояли у последнего поворота, где я уже всей кожей ощущал тёмную силу, практически пропитавшую затхлый воздух подземелья. Я также замер в некотором отдалении от них, целясь из цагры в основание шеи Луиса де Каэро — предателя и шпиона. Выбор мой был прост. Герр Хайнц не нападёт на меня — он связан столь вовремя взятой клятвой, а для Ромео у меня имеется Рукба. Однако стрелять я не спешил, прислушиваясь магически обострённым чутьём одновременно к разговорам Ромео сотоварищи и Лосстарота с Хардином.
— Почему этот Рыцарь Смерти присоединился к тебе? — спрашивал, похоже, чтобы убить время, Луис.
— Ему нужен паладин, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи Ромео, — сам по себе он почти ничего не представляет, к тому же у нас сходные цели. Я получаю бессмертие и некую толику силы Килтии, а он — всю остальную силу. Она нужна ему, чтобы навести шороху в некромантском сообществе.
Рыцарь Смерти ничего не ответил на эти оскорбительные слова, Ромео, скорее всего, также привязал его к себе страшной клятвой Однако он не мог не почувствовать меня, хотя бы осквернённый меч подал ему знак, что истинный хозяин близко, но ничего не сказал да Косте. Я усмехнулся про себя, такова, значит, твоя месть, Рыцарь Смерти Хайнц.
А вот разговор лидеров Культа Кайсигорра был куда интереснее, хоть и не многим длиннее.
— Ты ведь уже знаешь, так? — спросил Лосстарот. — Знаешь, что я сейчас сделаю.
— Знаю, — ответил Хардин, и я словно наяву увидел как он кивает.
Также я увидел и всю остальную картинку. Небольшое помещение, явственно давящее на тех, кто в нём находится. Точно в центре — высокий, но грубо сработанный алтарь — он же капище; на котором словно распростёрся отлично знакомый мне человек. Кайсигорр. И только усилием воли я заставил себя увидеть его не живым, а — высеченным из камня, каким, на самом деле, он и являлся. Грудь гранитного Кайсигорра, изваянного, надо сказать, с куда большим мастерством чем сам алтарь, была вскрыта точно напротив сердца. И о назначении этого отверстия я, памятуя о словах Рыцаря Смерти насчёт кровавой жертвы, я нисколько не сомневался
И Лосстарот подтвердил мои подозрения. Он подошёл вплотную к Хардину, так что я, даже своим магическим зрением, не сумел разглядеть кто из них кто. Шипящий звук, с которым клинок выходит из ножен, удар, на пол обильно проливается кровь — и следом Хардин оседает. Рывок — в стальной руке трепещет ещё живое сердце страндарца, оставшегося верным своему другу до конца. Лосстарот делает несколько шагов к алтарю и кладёт сердце в отверстие.
