Абрахам Меррит - Лесные женщины (сборник)
Я внезапно пришел в себя. Рядом со мной стоял верховный жрец. Он что-то говорил. У меня сложилось представление, что он говорит уже некоторое время, но о чем, я не знал. Мне также показалось, что кто-то пытался разогнуть мой палец. Но он был согнут так крепко, что камень кольца оцарапал ладонь. Воздействие вина быстро кончалось. Я осмотрелся. Тибура и ведьмы не было. Почему я не заметил, как они ушли? Уснул? Я посмотрел в лицо Йодина. На нем было выражение напряжения и замешательства; однако под ним я ощущал глубокое удовлетворение. Странное сочетание выражений. Мне оно не понравилось.
– Они ушли, чтобы подготовить тебе достойный прием, – сказал Йодин. – Помещение и соответствующую одежду.
Я встал и остановился рядом с ним.
– Как Двайану?
– Пока еще нет, – вежливо ответил он. – Как почетному гостю. Дело слишком серьезное, чтобы решить без еще одного доказательства.
– Что за доказательство?
Он некоторое время смотрел на меня, не отвечая.
– Калкру должен принять твою молитву!
По моему телу пробежала дрожь. Он внимательно следил за мной и, должно быть, заметил.
– Умерь свое нетерпение, – в голосе его звучал холодный мед. – Ждать тебе недолго. До того времени я, вероятно, не увижусь с тобой. Тем временем – у меня к тебе есть просьба.
– Какая?
– Не носи открыто кольцо Калкру, кроме тех случаев, конечно, когда сочтешь это необходимым.
О том же просила меня и Люр. Но ведь десятки людей видели у меня кольцо; еще больше слышали о нем. Он прочел мою мысль.
– Это святая вещь, – сказал он. – Я не знал, что существует другое такое, пока мне не рассказали, как ты показал его на Нансуре. Не надо опошлять святые предметы. Я не ношу свое… кроме необходимых случаев.
Я подумал о том, какие случаи он считает необходимыми. И хотел бы я знать, в каких случаях оно будет полезно мне. Глаза его были устремлены на меня, и я надеялся, что на этот раз он не догадался о моих мыслях.
– Не вижу причины для отказа в твоей просьбе, – сказал я. И, сняв кольцо с пальца, положил его в карман.
– Я был уверен, что ты не откажешь, – сказал жрец.
Негромко прозвенел гонг. Йодин нажал на одно место сбоку стола, и дверь раскрылась. Трое юношей, одетые в обычную одежду айжиров, вошли и встали в ожидании.
– Это твои слуги. Они отведут тебя в твои помещения, – сказал Йодин. Он склонил голову. Я пошел за тремя молодыми айжирами. У дверей стояла охрана из десяти женщин во главе с моей знакомой – молодым офицером со смелым взглядом. Все энергично отсалютовали. Мы прошли по коридору и свернули в другой. Я оглянулся.
Как раз вовремя, чтобы увидеть скользнувшую в комнату жреца ведьму.
Мы подошли к другой охраняемой двери. Ее распахнули, и я прошел туда в сопровождении трех юношей.
– Мы тоже твои слуги, господин, – сказала девушка-офицер со смелым взглядом. – Если захочешь чего-нибудь, позови. Мы будем за дверью.
Она дала мне маленький каменный гонг, отдала салют и вышла.
Комната казалась странно знакомой. Потом я понял, что она весьма напоминала ту, в которую меня отвели в оазисе. Те же самые необычно изогнутые сидения, металлические стулья, тот же самый широкий низкий диван, стены увешаны коврами, ковер и на полу. Только тут ни следа упадка. Правда, некоторые вышитые ковры выцвели от времени, но все же сохранили свою изысканность; на них ни заплат, ни других следов починки. Другие, прекрасно вытканные, казалось, только что со станка. На всех шпалерах те же картины войны и охоты, как и на древних гобеленах в оазисе; на более новых шпалерах изображались сцены жизни под миражом. На одном виден был не сломанный еще мост Нансур, на другом битва с пигмеями, на третьем – фантастически прекрасный лес, и сквозь деревья пробираются белые волки Люр. Что-то показалось мне несоответствующим. Я смотрел и смотрел, пока не понял: в комнате оазиса находилось оружие Двайану: его мечи и копья, шлем и щит; здесь оружия не было. Я вспомнил, что принес с собой в комнату жреца меч, отобранный у спутника Тибура. Теперь его у меня не было.
Во мне нарастало беспокойство. Я повернулся к трем молодым айжирам и начал расстегивать рубашку. Они молча подошли и стали раздевать меня. Неожиданно я ощутил страшную жажду.
– Принеси воды, – сказал я одному из юношей. Он не обратил на это ни малейшего внимания.
– Принеси мне воды, – повторил я, думая, что он не расслышал. – Я хочу пить.
Он продолжал спокойно снимать с меня ботинки. Я тронул его за плечо.
– Принеси воды, – настойчиво сказал я.
Он улыбнулся, открыл рот и показал. У него не было языка. Он показал на уши. Я понял: он говорит мне, что он глухой и немой. Я показал на двух его товарищей. Он кивнул.
Мое беспокойство усилилось. Таков ли обычай правителей Карака? Подготовлены ли эти трое специально для молчаливой службы, чтобы не слышать особых гостей? Гостей – или пленников?
Я ударил пальцем в гонг. Дверь немедленно открылась, вошла девушка-офицер.
– Я хочу пить, – сказал я. – Принеси воды.
Вместо ответа она пересекла комнату и откинула один из занавесей. За ним находился широкий глубокий альков. В полу небольшой бассейн, в котором текла чистая вода, рядом раковина из порфира, из нее бил небольшой фонтан. Она взяла из ниши кубок, наполнила его из фонтана и протянула мне. Вода была холодная, она слегка сверкала.
– Еще что-нибудь, господин? – спросила она. Я покачал головой, и она вышла.
Я вернулся к услугам трех глухонемых. Они сняли с меня всю одежду, смазали тело каким-то легким летучим маслом и принялись массировать. Пока они занимались этим, мой мозг активно работал. Прежде всего больное место на ладони напоминало о том, что кто-то пытался снять у меня с пальца кольцо. Во-вторых, я был уверен, что перед пробуждением, прежде чем я пришел в себя от вина, бледнолицый жрец говорил, говорил, говорил со мной, расспрашивал, пытался проникнуть в мой отуманенный мозг. И в-третьих, я утратил всю свою беспечность, которая привела меня сюда; теперь я в сущности почти целиком был Лейф Ленгдон и очень немного – Двайану. О чем же говорил жрец, о чем спрашивал? И что я ответил?
Я вырвался из рук массажистов, подбежал к своим брюкам и заглянул в пояс. Кольцо на месте. Я поискал кожаный мешочек. Он исчез. Я позвонил в гонг. Отозвалась женщина-офицер. Я стоял перед ней совершенно нагой, но не видел в ней женщину.
– Послушай, – сказал я. – Принеси мне вина. И прочный, хорошо закрывающийся ящичек, чтобы в него вошло кольцо. И прочную цепь, чтобы я мог подвесить ящичек на шею. Понятно?
– Будет сделано немедленно, господин, – ответила она. И скоро вернулась. Поставила кувшин и сунула руку под одежду. Достала ящичек, подвешенный на металлической цепи. Она раскрыла его.
