Крис Уэнрайт - Ледяной страж
«Думай, думай, киммерийский варвар, — подзадорил он себя, — шевели мозгами. Нельзя же бросать своих товарищей в беде».
— Где будет проходить суд? — спросил он у солдат, принесших неприятное известие.
— На городской площади, как обычно, — ответили те, — но там отбить их мы не сумеем. Стражников будет полно, да и зеваки станут путаться под ногами. Потом тех, кого осудят на галеры, сразу передадут солдатам с кораблей, и они отвезут их в порт.
Даже если он отобьет их у стражи, когда она повезет их на суд, то куда бежать потом? На «Утреннюю звезду»? Но судну не дадут выйти из порта — вон сколько там военных кораблей!
Киммериец с сожалением посмотрел на гавань, где огни многочисленных судов покачивались в такт волнам, уходя далеко в море. Не будешь же с десятком солдат воевать с целым флотом!
— Помощника капитана! — рявкнул вдруг варвар — ему в голову пришла весьма дерзкая, но совсем неплохая мысль.
Помощник прибежал тотчас — рык киммерийца наверняка был слышен не только на «Утренней звезде».
— Садись, давай кое-что обсудим. — Варвар придвинул ему кружку. — Наливай, вино помогает думать.
Они просидели до глубокой ночи, и выпили почти целый бочонок вина, прежде чем киммериец угомонился, удовлетворенный планом их действий;
Утром работа на «Утренней звезде» закипела с новой силой. Плотники сдержали свое слово, и вскоре гордый дракон, оскалив пасть, вновь покачивался на носу корабля.
Помощник Саудана расплатился с мастерами, отдал положенные подати портовым стражникам, и судно спешно вышло из гавани. Поймав попутный ветер, «Утренняя звезда» быстро набрала ход и исчезла из вида. На судне не было ни капитана, ни солдат из отряда Конана как, впрочем, не было и его самого.
Глава 7
На главной площади все было приготовлено для свершения суда: возле старой крепостной стены натянули балдахин, расстелили ковер, поставили возвышение для судьи и клетку для преступников. Помаленьку стал собираться народ, охочий до зрелищ; не замедлили появиться и торговцы сластями и фруктами, водоносы, фокусники — в общем, все те, кто зарабатывает свой хлеб на большой толпе. Как правило, приговор суда за мелкие прегрешения приводился в исполнение прямо на площади, поэтому плотники установили тут несколько помостов, на которых, по решению судьи, если таковое последует, наказуемых должны были сечь кнутом или бить палками по пяткам. Толпа в предвкушении зрелища плотным полукольцом окружила место суда.
— Едут, едут! — донеслись выкрики с дальнего конца площади.
Народ стал расступаться, пропуская отряд стражников в белых тюрбанах, с алебардами в руках. Замешкавшиеся зеваки тут же получали увесистый удар тупым концом оружия, так, что проход был расчищен довольно быстро.
Стражники встали вокруг помоста в несколько рядов. Шестерка рабов принесла паланкин, из которого, кряхтя, выбрался старикашка с желчным морщинистым лицом, одетый в расшитый шелком дорогой халат. В сопровождении писцов и слуги с опахалом он важно прошествовал к своему возвышению и, взгромоздившись на него, неподвижно замер, как коршун. Сходство с пернатым усиливали его крючковатый нос и тюрбан с павлиньим пером.
Через проход, обозначенный в толпе двумя рядами стражников, провели арестованных. Сегодня их было на удивление немного. Несчастных грубо затолкали в клетку из толстых деревянных жердей. Толпа затихла, ожидая начала суда.
— Давай! — махнул рукой судья старшему стражнику.
Вывели первого заключенного и поставили его на колени в двух шагах от судьи. Судя по всему, он был незначительным и совсем небогатым человеком, скорее всего мелким торговцем или ремесленником.
— Читай, — приказал судья.
Стоявший слева от него подручный развернул свиток и зычным голосом, покрывавшим даже непрекращающийся гул толпы, произнес:
— Самид, владелец лавки пряностей. Ударил сборщика податей.
— О, справедливый господин! — возопил несчастный Самид, воздевая руки к судье. — Я ему уже заплатил, а он пришел и сказал, что мало. Но я заплатил все, клянусь тебе!
— Помолчи! — прикрикнул на него другой подручный и два раза огрел его длинной многохвостой плетью.
На спине под белым халатом отчетливо проступили кровавые полосы. Самид замолчал, исподлобья уставившись на судью затравленным взглядом и вздрагивая от боли. Судья немного подумал, пожевав губами, затем обратился к писцу, который примостился рядом:
— Пиши! Двадцать пять плетей, и десять монет в казну. Следующий! — Он опять махнул рукой.
Торговца, не обращая внимания на его стенания, схватили и потащили на помост. Его растянули на досках, сорвали одежду, руки привязали к жердям. Под рев толпы двое палачей стали размеренно хлестать его плетьми. Третий палач стоял рядом и считал удары. Спина несчастного мгновенно оросилась кровью, а отчаянные его крики были слышны даже в самом дальнем углу площади. Тем временем судья так же быстро вынес следующий приговор. Арестованного подхватили и потащили к помосту, который возвышался справа от судьи.
Суд в Султанапуре вершился скоро. Зрителям было уготовлено представление на разные вкусы, и скоро на всех помостах закипела работа. Вопли несчастных смешались с криками зрителей, подбадривающих палачей или наказуемых. Знатоки оценивали искусство мастеров плети, заядлые спорщики заключали пари, сколько продержится та или иная жертва, пока не лишится чувств. Потерявших сознание отливали водой, и наказание продолжалось до тех пор, пока каждый не получал назначенного ему количества ударов.
Когда все помосты оказались заняты, судья потребовал себе вина и сластей. Попивая маленькими глотками из серебряного бокала, он терпеливо ожидал, когда освободится место для экзекуции и можно будет продолжить суд.
— А это кто? — спросил он вполголоса у подручного слева, когда к нему подвели Саудана, Бахтара и двоих солдат из отряда киммерийца.
— Это те, которые опрокинули коляску дяди нашего…
— Не продолжай, понятно, читай дальше, — прервал его судья.
— Четыре моряка с судна «Утренняя звезда». Устроили потасовку в таверне «Ильбарский дракон».
— Откуда вы? — обратился к ним судья.
— Мы из Аграпура, — ответил за всех Саудан.
— Моряки, значит, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, проговорил судья. — Пиши, — обратился он к писцу — На пять лет на галеры, гребцами.
Услышав столь суровый приговор за довольно обычное дело, толпа ахнула, на некоторое время даже потеряв интерес к зрелищу, происходившему на помостах.
— Но, уважаемый… — начал, было, Саудан.
