Александр Рудазов - Совет двенадцати
Через пару часов один из них переоденется в серый.
Ванесса Ли уселась в свое кресло с цифрой «четыре» и попросила Хубаксиса принести что—нибудь промочить горло. Официантов поблизости не было — простолюдинам запрещено присутствовать на заседаниях Совета. Разрешено только колдунам и тем, кто может быть к ним приравнен... например джинну.
Остальные кресла уже заняты. Креол мрачно восседает под номером «один» — он недоволен, его оторвали от работы. Тивилдорм что-то устало ворчит под номером «два» — он беспокоится, что на двенадцатое место до сих пор нет достойных кандидатов. Шамшудин пьет кофе под номером «три» — он спокоен и невозмутим, как чернокожий будда. Лод Гвэйдеон шарит взглядом по залу под номером «пять» — он пользуется возможностью и запоминает присутствующих колдунов в лицо. Маршал Хобокен поглаживает свой крюк под номером «шесть» — он тоже изучает колдунов, оценивает каждого из них. Клевентин мягко улыбается под номером «семь» — и никто не знает, о чем он думает.
Профессор Лакласторос, Асанте Шторм, Руорк Машинист и Мурок Вивисектор пока что ожидают на общих скамьях. Вопрос с ними уже решен, но официально они еще не входят в Совет Двенадцати. Однако места уже приготовлены — на четырех креслах лежат новенькие серые плащи, специально пошитые для тех, кто сюда сядет.
Лишь двенадцатое кресло до сих пор не знает, кого ожидать.
Асанте и Руорк уже видели друг друга — но поговорить им пока что не довелось. Сейчас они сидят на противоположных концах зала и сверлят друг друга злющими взглядами. Стальное лицо Руорка аж нагрелось от ненависти.
— Полагаю, мы можем начать? — проскрипел Тивилдорм, поворачиваясь к Креолу.
— Начинайте, — махнул рукой маг. — Я все равно не знаю, какие у вас тут ритуалы.
— Никаких. Мы просто... а это кто такой?
Взгляды всех присутствующих сомкнулись на крохотной белой фигурке, шествующей между креслами. Совершенно невозмутимый длик нес на спине стопку тончайших бронзовых табличек, связанных ремешками. Ничуть не смущаясь присутствия десятков могущественных колдунов, кииг—альбинос подошел к креслу Креола, снял со спины таблички и легким движением запрыгнул на подлокотник.
— Продолжайте, — вежливо попросил длик, усаживаясь возле мага. — Не хочу вас отвлекать.
Креол одобрительно хмыкнул. А вот в рядах колдунов зашумели, возмущенные такой бесцеремонностью. Хобокен, узнавший старинного приятеля, весело расхохотался и отсалютовал ему крюком.
Что же до Тивилдорма... Тивилдорм впился призрачными ладонями в подлокотники и произнес так хрипло, словно его душили:
— Ты же... ты же белый кииг...
— Это констатация очевидного факта, — подтвердил длик. — Мой цвет и видовая принадлежность не являются секретом.
— Но ты же... ты же ведь тот самый, который победил в единоборстве Козарина Мудреца? — процедил Тивилдорм. — Я прекрасно помню, в каком состоянии он был, когда вернулся из Аррандраха...
— Победил?.. — задумался длик, словно что-то припоминая. — Ну, я бы не сказал, что я его победил. Мы не считаем себя вправе причинять вред живым существам. Я всего лишь убедил его оставить нас в покое. И это было очень давно. Я был молод, Козарин был молод...
Ванесса удивленно посмотрела на этих двоих и спросила:
— Мистер Тивилдорм, вы что, знакомы с мистером дликом?
— Не знаком... — нехотя ответил колдун—призрак. — Но наслышан... Это белый кииг. Когда-то он считался сильнейшим из колдунов этого мира...
— Я никогда не называл себя колдуном, — возразил длик. — Я художник — и только-то. Я люблю рисовать, и у меня неплохо это получается... это не делает меня колдуном. Особенно после того, как я перенес свою Картину Жизни...
— ...на мою грешную шкуру, — закончил вместо него Хобокен. — Я с тобой ввек за то не расплачусь, друг сердешный...
— Это была всего лишь мелкая услуга, — покачал головой длик. — Мы просто вернули долг.
Колдуны зашептались, пораженные до глубины души. Все здесь слышали о киигах, об их странной магии и о татуировках, что они нанесли гренадерам «Мертвой Головы». А самые старые даже помнили, как Козарин Мудрец однажды сказал, что Серая Земля никогда не должна ссориться с киигами — и особенно с тем из них, у которого белая шерсть.
Длик перебрался на подлокотник Хобокена, и старинные приятели принялись вполголоса беседовать. Мертвый маршал о чем-то тихо рассказывал, длик с любопытством слушал, время от времени вставляя свои комментарии.
Совет Двенадцати же перешел к утверждению новых членов. Первым в центр зала просеменил профессор Лакласторос. Он чувствовал себя ужасно неловко, сидя среди серокожих людей в красных плащах, и вышел вперед с большим облегчением.
Креол представил профессора и тут же вскинул руку, голосуя «за». Миг спустя к нему присоединились Ванесса и лод Гвэйдеон, еще чуть позже — остальные четверо членов Совета. Лакласторос надел подготовленный для него серый плащ маленького размера и не без труда вскарабкался в кресло с цифрой «восемь».
Следующими вышли Асанте Шторм, Руорк Машинист и Мурок Вивисектор — Креол потребовал не разводить бюрократическую волокиту и принимать всех гуртом. Великие гидромант, техномаг и биомаг выжидательно уставились на новый состав Совета, причем Асанте с Руорком ухитрялись коситься еще и друг на друга.
— Надо же, как бывает... — процедил Асанте. — Даже после всего, что случилось, я не сумел от тебя избавиться.
— Взаимно, — лязгнул стальными челюстями Руорк. — Но в этом есть и положительная сторона.
— Какая?
— Я все-таки смогу убить тебя собственными руками, ка—ка—ка—а!..
— Я буду первым, — пообещал Асанте.
— Тишина! — прошипел Тивилдорм. — Так что скажете, мои почтенные товарищи? Принимаем ли мы этих троих в наши ряды? Лично я считаю, что их колдовские способности и профессиональные навыки будут весьма, весьма нам полезны. Голосую «за».
Все ждали решения Креола — но как раз он особо не торопился, дожидаясь, пока выскажутся остальные. Профессор Лакласторос нерешительно откашлялся:
— Должен признаться, я еще плохо разбираюсь в—в этой системе... я не политик, поймите... и я несколько удивлен, что в—в правительство избирается робот... автомат, как в—вы их з—здесь называете.
— Я технолич, — возразил Руорк, догадавшись, что говорят о нем. — Это большая разница.
— Простите, если обидел... В—в общем, я не з—зна— ком ни с кем из этих уважаемых господ, поэтому не считаю себя в—вправе голосовать «з—за» или «против». Я в—воздержусь, с в—вашего позволения.
— А я голосую «за», — негромко произнес Клевентин. — Полностью согласен с владыкой Тивилдормом.
