Елена Кочешкова - Болтливые куклы
Когда рано утром храмовый гонг разбудил учеников танцорской школы, Зар встал одним из первых. Он от души, со вкусом потянулся, чувствуя каждую жилку в своем сильном и гибком теле. Быстро и умело связал не слишком длинные (всего-то чуть ниже плеч) волосы в пучок на затылке, набросил на плечи рубаху, чтобы надеть ее сразу после умывания. И сделал самую большую ошибку.
Он не глядя сунул ноги в свои удобные, давно разношенные сапоги.
И только тогда понял, что один из них вовсе не был пустым.
Гибкое, скользкое, быстрое обвило левую ступню и прежде, чем Зар успел даже вдохнуть, острые ядовитые зубы вонзились в его щиколотку.
Такой боли он не испытывал никогда. Даже когда падал из седла на скаку. Даже когда на его пятку нанесли раскаленное клеймо.
Наверное, если бы у него было время осознать происходящее, Зар удержал бы внутри громкий, исполненный ужаса крик. Но этого времени судьба ему не отпустила.
Он сложился сначала пополам, а потом и вовсе свалился на пол, вцепившись обеими руками в полыхающую от боли ступню.
Он даже не видел, как змея тихо уползла в сторону, где испуганные мальчишки шарахнулись от нее, а затем один из старших решительно метнул в нее тяжелым подсвечником.
Для Зара время остановилось и замкнулось в огненное кольцо. И только спустя целую вечность он смог со стоном разогнуться и посмотреть на свою ногу. Распухшую, красную, с отчетливыми маленькими дырками там, где прежде была щиколотка. Теперь на ее месте Зар ощущал неповоротливое горячее бревно. Он едва смог шевельнуть пальцами на этой ноге. Он едва сумел встать, ухватившись руками за деревянный столб, подпирающий потолочную балку.
Зар не был дураком. Он уже понял, что никакого экзамена у него сегодня не случится.
И спасибо богам, если ему хоть когда-нибудь удастся снова нормально ходить и танцевать.
Зар стиснул столб обеими руками, прижался к нему влажным от пота лбом. Ему еще никогда в жизни не хотелось плакать так сильно. Так, что заболели глаза и в горле встал тяжелый ком.
К сожалению именно в этот момент он увидел злорадную, триумфальную, исполненную довольства улыбку Акаты. Давний враг так откровенно кривил губы и сверкал глазами, что у Зара не осталось ни тени сомнения, кому именно он обязан сорванным испытанием.
Ему понадобилось всего два прыжка, чтобы броситься на ненавистного обидчика. И даже раненая нога не помешала, хотя и отозвалась мучительной болью. Эта боль лишь придала Зару еще больше сил и ярости. Опрокидывая Акату на пол, он почти на самом деле ощутил, как из позвонков на его спине стремительно вырастают острые иглы драконьего гребня. Ощутил, как зубы щерятся в смертельном клыкастом оскале. Как длинные сверкающие когти становятся продолжением пальцев.
А потом он вцепился этими когтями в свою жертву и стал Драконом.
Позже мальчишки рассказывали, что Аката пытался отбиваться или хоть как-то защитить себя, но руки Зара мелькали подобно сполохам молнии, нанося красавчику стремительные - и смертоносные - удары.
Зар это помнил плохо.
Но в его памяти осталось сладостное ощущение боли в разбитых кулаках. Разбитых о прекрасные ровные зубы Акаты. Он бил снова и снова, пока эти зубы не разлетелись осколками во все стороны, пока все лицо врага не окрасилось багровым, пока горячая кровь не забрызгала его собственные глаза и скулы.
Только когда на него разом навалились все обитатели ученической спальни, Дракон в последний раз выдохнул горячий дым и, хищно обнажив клыки, отступил.
На месте удивительно красивого танцора лежало изуродованное существо, которому уж точно никогда больше не придется выйти на сцену.
После того, как лекари обработали змеиные укусы должным образом, Зар выслушал много неприятных слов от мастера Хо. Но это было не страшней сильного ветра. Настоящая буря настигла его несколько дней спустя, когда он снова смог ходить и получил приглашение на беседу с самим Дабу Реа, главным распорядителем храмового театра.
Господин Дабу не стеснялся в красочных эпитетах и бранных словах, так что в тот день Зар узнал много нового о себе и своих качествах.
Он так же узнал, что нанес театру очень большой урон, покалечив почти готового к выходу на сцену танцора. Да... Акату тоже в скором времени ждал экзамен...
Теперь они ОБА могли надолго распроститься с долгожданным испытанием - и Аката (которому с его беззубым ртом отныне не видать ролей лучше Молчаливой служанки), и Зар, чей самоконтроль оказался непростительно слаб для взрослого актера.
- В ближайшие пару лет можешь даже не мечтать о сцене, - мрачно сказал Дабу Реа и бросил взгляд на перевязанную ногу Зара. - А пока будешь идти на поправку, твои скучные дни, я думаю, изрядно скрасит помощь в уборке.
Что ж... Зар действительно не смог бы вернуться к обычным делам еще довольно долго - его распухшая нога была по-прежнему полна яда. Ходить он уже мог, и таскать ведро для мытья полов тоже - но не более того.
Только одно утешало его в этом беспросветном мраке - осознание, что Шен не видел, как Дракон вырвался на свободу. Как раз накануне испытания он очень сильно ушибся во время занятий и на пару дней был отправлен в Дом целителей. По счастью, эта обитель достаточно велика, чтобы ни Аката, ни Зар не оказались там рядом с младшим танцором. Когда Шен вернулся назад, ему наверняка пересказали события того утра, но услышать - это не то же самое, что увидеть.
Сам Зар и словом не обмолвился о своем падении. А повязку на ноге надежно скрыли длинные штаны.
Это был один из самых тяжелых периодов его жизни в храме.
Это были дни, когда он, измученный болью, разочарованием и безнадежной тоской едва не сдался уговорам сестры.
Но все же - не сдался.
Только это ничего не ему не дало. Что должно быть - то произойдет.
В следующий раз, когда один из служителей, сообщил, что его желают видеть в беседке для свиданий, Зар не застал там Кеми, которую ожидал увидеть. Вместо нее на встречу с белым танцором пришел совершенно незнакомый человек. Его одежда была неброской, но очень хорошей, а лицо скрывала темная вуаль.
- Здравствуй, Зар.
Мужчина отстегнул вуаль и плотно приложил ладонь к груди. Зар сделал то же самое и добавил вежливый короткий поклон. Лицо гостя казалось смутно знакомым, но все же недостаточно, чтобы вспомнить, кто он.
- Меня зовут Та Хан, - сообщил мужчина. - Ты, должно быть, уже хорошо знаешь мое имя по рассказам сестры.
О да... Он знал.
Это был тот самый человек, которого Кеми выбрала себе в мужья. Тот самый человек, который обещал белому изгою защиту и покровительство.
