Андрей Басирин - Убить Ланселота
– Не верю я ему, – озабоченно произнес стрелок. – Госпожа Аччелерандо выразилась вполне определенно: до кабинета шарлатана. Не дальше.
Клубок ткнулся в дверь, отступил и задрожал. Будь у него морда, наверняка на ней проступило бы виноватое выражение.
– Ну ладно, ладно… – проворчал Хоакин. – Я же понимаю: ты не виноват.
Положение выходило аховое. Клубок – могущественное порождение уборщицкой магии, – был создан с одной-единственной целью. Отыскивать шарлатана. Ни на что другое он не годился.
– Что делать-то будем? – спросила Маггара. – Положение вроде безвыходное.
– Безвыходных положений не бывает, – уверенно отозвалась Инцери. – Помнишь, Эрастофен говорил: где выход, там и вход?
Стрелок покачал головой. Прописные истины тем и плохи, что объясняют все на свете. Любое решение можно свести к одной из них. Вот только наоборот почему-то не получается…
– Эрастофен что-то еще говорил, – задумчиво сказала Маггара. – Что-то про начало.
– Да, да, я помню.
Стрелок достал книгу и перелистал. «Мудрость вторая: где выход, там и вход, а если не можешь понять, где конец, отыщи начало», – прочел он.
Хм…
Иногда священные книги следует читать буквально. По крайней мере до тех пор, пока не встретятся слова «подставь правую щеку». А если слова Эрастофена понять буквально…
Хоакин присел на корточки перед клубком.
– И где же у тебя начало?
Клубок испуганно попятился. Вид у него был словно у дворняги, которую соблазняют продать уличное первородство за ошейник и полсардельки.
– Не бойся. Мы тебя смотаем обратно. Нам бы только выбраться отсюда.
Клубок покорился. От грязновато-розовой всклокоченной шкуры отделился кончик нити. Маггара подхватила его, взвилась и…
…шерстяной вихрь раскрутился в коридоре. Словно шелкопряд в коконе, фея металась среди нитей. В какой-то миг Хоакину показалось, что она не сможет выбраться из петель и станет центром нового клубка. Нет, обошлось.
На полу лежал новый клубок. Перемотка благотворно сказалась на нем, омолодив и облагородив. Казалось, он даже стал больше размерами.
– Ищи! Ищи выход, – приказала Маггара. – Вперед!
Клубок засуетился, принюхался и стрелой припустил вдоль коридора. Хоакин, фея и элементаль бросились за ним.
Хоакин рассчитывал, что клубок выведет его к госпоже Вилее. Ведьма, конечно, женщина загадочная, но дельная. Если бы не ее советы, им всем пришлось бы тяжко. Да и Маггаре она много полезного подсказала.
Но надеждам Хоакина не суждено было сбыться. С каждым шагом обстановка становилась все мрачней и мрачней. Багровые дорожки сменились на черные рубчатые коврики. Место зеркал и панелей красного дерева заняли соломенные гобелены. Вскоре исчезли и они.
Под ногами захлюпала вода, и клубок пришлось взять на руки. Истессо угадывал направление по едва ощутимым подрагиваниям шерстяного бока.
Плюх-плюх. Кап-кап. И вокруг – все темней и темней. Колдовские огни на потолке исчезли. Кое-где горели факелы, но между ними разлилась тьма. От одного пятна света до другого приходилось идти чуть не на ощупь. Лимонно-желтое свечение Маггары помогало слабо. Его едва хватало, чтобы освещать саму фею.
Под ногами вода. Стены – холодный мокрый камень. До стрелка постепенно начало доходить. Клубок создан для того, чтобы находить шарлатана. Что же тогда он ищет сейчас, после перемотки?
Противоположную точку, ту, где Фью Фероче не бывает вообще. Или не был пока ни разу. А что это за место? Правильно. Пещера Бахамота, чудища Тримегистийского. Туда Фероче войдет только после коронации.
Истессо коснулся рукояти старинного меча. Она отозвалась приятным теплом.
Меч Ланселота, да? Древнего вояки, выступившего против перводракона. Бургомистр, жители города, Эльза… кто такая Эльза?
Неважно.
Они все дрожали за свою шкуру. Висли на руках героя, умоляя не делать глупостей. Глупости, глупости… Сколько злых вещей происходит от их недостатка.
Эра зверей великих, например.
Пора ее прекратить.
Хоакин убрал руку с меча, и крамольные мысли исчезли из его головы. Вернее, убрались в темные тайники сознания. Туда, где горела медовая звезда. Из коридора потянуло запашком слежавшейся шерсти, огня и горячего песчаника. И совсем чуть-чуть – крови и мускуса.
Хоакин остановился.
Маггара, – позвал он шепотом. – Маггара, лети сюда.
Феечка озадаченно порхнула к его лицу:
– Что, Хок?
– Не улетай далеко. За любым поворотом может ждал, Бахамот.
– Ох!
– Да, да. Здесь опасно, не забывай.
Стрелок вновь проверил меч. Клинок с легкостью ходил в ножнах. Значит, чудище совсем близко. Быть может, действительно за поворотом притаилось. Топорщатся влажные волоски на морде, маленькие глазки щурятся, вглядываясь в полумрак.
Хорошо бы. Надоела эта неопределенность. И еще – где-то там Лиза.
Эльза.
Нет, Лиза. Лиза Фуоко. Она ждет, надеется, что Хоакин придет на помощь. Ведь вольные стрелки своих не бросают.
Истессо вгляделся во тьму коридора. Вдали брезжил свет.
– Маггара, держись за спиной. Я бессмертен, а тебя Бахамот вполне может сожрать.
– Ты бессмертен?
– Если понадобится, я буду чихать даже в желудке зверя. И у меня есть меч.
Крылышки феи восторженно затрепетали:
– Ты настоящий герой. Ты – мой идеал!
Маггара порхнула к его щеке и поцеловала.
– Уррра! – взвилась ящерка. – Дадим Бахамоту по жопе!
– Инцери! Веди себя прилично.
Тени.
Тени крадутся за стрелком.
А еще за Хоакином наблюдают внимательные безжалостные глаза. Тот самый взгляд, что преследовал его с момента появления в Пустоши. Взгляд оценивающий, расчетливый. Он перебирает крохотные фигурки, словно драгоценности в шкатулке.
Хоакин. Маггара. Инцери.
Особенно Инцери, крохотная бестолковая элементаль.
Каждой фигурке назначена своя роль. Возможно, кто-то из них даже выбьется в ферзи.
А если повезет, то в звери великие.
У звереборчества есть свои правила. И правило номер один: внезапность превыше всего.
– Маггара! – злым шепотом позвал стрелок. – Сколько можно говорить: не лезь вперед! Ты нас всех засветишь.
– Хок, твой меч тоже сияет.
– Есть разница.
– Какая же?…
– Если чудище сдуру глотает все, что светится, сама понимаешь, кому хуже будет.
Маггара со вздохом притушила огонек.
Хоакин не ошибся: коридор действительно закончился. Каменные переходы вывели стрелка в гигантскую пещеру.
Далеко в глубине ее горело багровое пламя, превращая Бахамотову берлогу в подобие разрезанного арбуза. Громоздились огромные валуны-семечки. Летучие мыши копошились под сводами пещеры. Сонно журчала вода.
