Григорий Райхман - Черные гремлины
Но сначала...
Я посмотрел на свои лапы и сильно-сильно захотел исчезнуть. Стать невидимым, неслышимым, незаметным. Чтобы никто меня не обнаружил, никто со мной не заговорил. Я старался выкинуть из головы все лишние мысли, и вскоре у меня получилось: по телу прокатилось знакомое ощущение изменения, и лапы пропали.
Я исчез, снова.
Главное - не ослаблять внимания, чтобы не появиться в самый неподходящий момент. Выбравшись из убежища, я покинул каюту и оказался на палубе.
Пеплопад закончился, и Белое море превратилось в пушистое Белое море. Несмотря на то, что пепел больше не сыпался с неба, стало еще холоднее. Я поежился и отправился смотреть, почему так шумят пираты.
Сначала я подумал, что серые выкапывают корабль. Но потом понял, что они его разбирают. Пираты отпиливали и выламывали доски от носа и складывали их в большую кучу неподалеку. Руководил работой довольный Бурошкур, а топорами и пилами шумели Кнот и Бонти.
- Шевелитесь, дохлые шкуры! Достроим корыто и свалим отсюда.
В животе заурчало. Я резко пригнулся, испугавшись, что кто-нибудь меня услышит, но пираты были слишком заняты работой. Надо перекусить и все будет в порядке. Вспомнив про зефир в колбе, я отправился в капитанскую каюту.
Войдя внутрь и закрыв двери, я едва не споткнулся об гремлина, который сидел и играл с железной лапой Ежи. Как я мог забыть про четвертого пирата!
Мысли спутались, и мои лапы начали терять маскировку. Собравшись, я остановил процесс, но верхняя часть моего тела осталась видимой. Маленький гремлин поднял голову и уставился на меня. И тут же отскочил назад: его глаза расширились от ужаса, превратившись в огромные блюдца, а шерсть встала дыбом.
Он был необычного окраса. Его правая половина была серой, а левая - рыжей, словно его слепили из двух половинок разных гремлинов. При этом правый глаз пирата был голубым, а левый - зеленым. Еще он был совсем маленьким, даже меньше меня, но уши у него были просто огромные. И очень пушистые.
Дрожа и заикаясь, он спросил:
- Ты п-п-приведение?
- Конечно, - согласился я. Он затрясся еще сильнее.
Все-таки какие огромные у него уши! Я подошел и потрогал их.
- Здоровские уши.
- У-у-у-у, - он тихонько завыл.
- Если будешь шуметь, я тебя съем, - пригрозил я.
- Не буду.
- Как тебя зовут?
- Мышонок.
- Никому не рассказывай, что видел меня, Мышонок. Ладно?
- А то ты меня съешь?
- Конечно.
- Никому не скажу, - пообещал Мышонок.
- Тогда закрой глаза и зажми уши. И не поломай Ежи, когда будешь с ней играть.
Он послушно спрятался в лапах. Я взял две зефирки и, стараясь двигаться бесшумно, залез в свое убежище в стене. Там я быстро перекусил и устроился поудобнее, чтобы подглядывать за происходящим в каюте.
Мышонок закашлял. Он кашлял долго и хрипло, пока из его пасти не пошла кровь. Тогда он утерся одной лапой и, заметив, что меня больше нет, облегченно вздохнул.
В каюту ворвался Бурошкур. Он грозно оглядел помещение, и убедившись, что опасности нет, с неожиданной заботой погладил Мышонка по голове.
- Я вроде слышал кого-то. Все в поряде? - спросил капитан.
- Угу. Тебе послышалось.
- Кашляешь? - Бурошкур говорил тихо, в его голосе чувствовалась тревога.
- Немного.
- Не шугайся, твой большой брат сегодня сообразил штуку, на которой мы быстро докатим до черных, а их лечилы тебя подлатают.
- Спасибо, большой брат, - слабо улыбнулся Мышонок. И тут же зашелся в новом приступе кашля.
- Держись, малой, - потряс его Бурошкур. - Сдохнешь - уши оборву, смекнул?
- Угу, - капитан потрепал брата по голове и вышел. Вскоре пираты опять зашумели за работой.
Мышонок понуро ковырял пол когтем.
- Съешь желтую зефирку, - посоветовал я. Маленький пират подпрыгнул на месте и вытаращился в мою сторону.
- Она целебная регенеративная и поможет тебе поправиться, - объяснил я.
Мышонок послушно порылся в колбе и начал грызть желтый зефир.
- Последняя осталась, - сообщил он. - А ты приведение этой шкуры?
- Конечно, - согласился я и пошевелил шкуру лапой для убедительности.
Мышонок засмеялся.
- Но это шкура водяного монстра, а не гремлина.
Я задумался.
- На самом деле я призрак гремлина, которого съел этот водяной монстр.
- О-о-о, - протянул Мышонок. - Ничего себе.
Мы помолчали. Маленький гремлин вновь закашлялся.
- Когда я умру, тоже стану приведением? - спросил он.
- Ты не умрешь, - пообещал я ему. - Потому что обязательно поправишься.
- Правда? - улыбнулся он. С его губ стекала кровь.
- Конечно.
Пираты работали так долго, что от скрежета пил и стука молотков начала раскалываться голова. Мышонок свернулся клубком рядом с Ежи. Иногда он чихал, просыпался, тер глаза и снова засыпал. Я тренировался исчезать, заставляя свои лапы сливаться со стенами и появляться вновь. Оказалось, что я могу не только сливаться с окружением, а вообще как угодно менять цвет своей шерсти. Вот Ари-Ару удивится. Но управлять этой способностью было очень сложно, и пока у меня не очень получалось.
Когда меня начало клонить в сон, в каюту ворвался Бурошкур и сказал:
- Пора валить, собирайся, - он схватил узел с Ежи и зефиром и потащил его к выходу.
- А давай и шкуру возьмем с собой? - попросил Мышонок.
- Че бы и нет, - буркнул капитан и сорвал шкуру со стены.
Мышонок очень удивился, увидев дыру в стене. Даже подошел и засунул в нее голову, чтобы посмотреть, нет ли кого внутри. Я не удержался и потрогал его за уши. Он пискнул и отпрянул.
- Э? - поднял бровь Бурошкур.
- Ухо оцарапал, - объяснил Мышонок дрожащим голосом.
- Не мешкай.
Они вышли, а я последовал за ними.
Пираты соорудили самоходную телегу с крышей и на четырех шипастых колесах, причем колеса эти вращались специальными ручками. Бурошкур закинул все побрякушки внутрь и посадил на них Мышонка, а сам сел у передних рычагов. Кнот и Бонти сели у задних колес и схватились за приделанные к ним ручки.
- Готовы? - загоготал Бурошкур. - Погнали!
Прежде чем они поехали, я успел запрыгнуть на телегу. Никто меня не увидел, никто меня не учуял. Я стал призраком на пиратском судне.
Повозку тоже хотели назвать "Горелоя", но на стенку поместились только первых четыре знака. "Горе" двигалось быстро и ровно, вгрызаясь шипованными колесами в занесенное пеплом Белое море. Бурошкур потел за двоих, ворочая обе ручки с такой силой, что Кнот и Бонти еле успевали за ним. Мышонок дремал и изредка заходился в приступе кашля. Я накрыл его шкурой морского монстра и прошептал на рыжее ухо, что все будет хорошо.
