Пола Вольски - Белый трибунал
— Это не уги, это за нами. Стражники гонятся за нами, мост продержится недолго, надо бежать. Вставайте.
— Не могу.
— Я помогу. Опирайтесь на меня.
— Ничего не выйдет, милый мальчик. Я выдохся. Иди без меня.
— Вы встанете или вас понести?
— У тебя не хватит сил.
— Потащу волоком, если придется. Лед скользкий, вы легко покатитесь.
— Это безумие, мой мальчик. Из-за меня ты только потеряешь время. Путь открыт. Ты в несколько минут доберешься до берега. Бери кольцо и платок, уходи.
Подняв дрожащую руку к груди, Клыкач попытался развязать узел.
— Я попробую взвалить вас на плечо. Давайте руки. Так вам будет легче удержаться.
— Малыш, твоя верность — самоубийство. Не разыгрывай благородного идиота. Говорю тебе… а, ладно — старик осекся, почувствовав на плечах руки спутника. — Брось, я иду.
С помощью Треда он поднялся, и оба неловко побрели по тропе. Ноги мальчика просились пуститься бегом, но он сдерживал эти порывы.
Ветерок отогнал Белого Зверя, и желтый луч пронзил туман. Свет упал на полоску льда, послышался крик:
— Вон там!
Свет стал ярче, показался нос лодки. Челнок с полудюжиной стражников скользнул к ним. Прозвучал приказ:
— Стоять! На колени!
— Беги, парень, — велел Клыкач.
Тред послушно перешел на бег, волоча за собой старика.
— Брось меня, — умолял тот.
Вместо ответа прозвучал грохот выстрела. Одна пуля разорвала рукав куртки Тредэйна. Другая ударила Клыкача в спину, и тот рухнул ничком на лед. Тред, склонившись, бережно перевернул неподвижное тело. Старик грустно смотрел на него.
— Говорил же, — прохрипел Клыкач. — Бедный малыш… — В крепости есть врач, — обнадежил Тред.
— Мне не нужен врач. Я уже свободен. А ты… еще дождешься нового случая. Поверь мне, мой мальчик, — легкая дрожь прошла по его телу, и старик умер.
С его смертью внутри у Треда словно рухнула невидимая опора, поддерживавшая созданное чарами настроение. Не было времени раздумывать над этим ощущением. Последний вздох не успел вылететь из груди Клыкача, как растаял волшебный мост, и Тред забарахтался в ледяной воде озера Забвения.
На мгновение холод заполнил собой весь мир, но руки и ноги двигались механически, и вода вытолкнула его на поверхность. Стряхнув упавшие на глаза волосы, мальчик огляделся. Лодка была совсем рядом и быстро надвигалась на него. Люди в ней что-то кричали, но он не разбирал слов и даже не пытался их разобрать.
Не раздумывая, он развернулся и поплыл к дальнему берегу. Удары весел погнали лодку вслед за ним.
До берега больше двух миль. Он отогнал эту мысль. Он не даст уволочь себя обратно в тюрьму. Бежать — или умереть.
Но вода была холодна — холодна, как в том баке в подвале Сердца Света. Может, он на самом деле все еще там, за стеклянной стенкой, и отец следит за его беспомощной борьбой, а последние месяцы были только предсмертным бредом?
Град пуль вернул его к действительности. Тред нырнул. Крики стихли, и он остался один в безмолвном сумрачном мире.
Один?
Интересно, ему показалось — или Тред в самом деле боковым зрением увидел длинное, по-змеиному извивающееся тело? Мальчик быстро повернул голову, но тварь скрылась, если только не померещилась ему. В легких горело. Он взглянул вверх, увидел над собой темное днище лодки и повернул в сторону. На мгновение поднялся к поверхности, глотнул воздуха и снова ушел под воду, но его успели заметить. Крик, выстрел — и он снова в безмолвном одиночестве. Холодно. Очень холодно.
Двигаясь, он согреется. Надолго ли? Руки и ноги бешено работают, он плывет под водой и уголком глаза все время видит темное змеиное тело. И кажется, уже не одно, а два, а может, и больше — трудно сказать точно. Снова вверх, глотнуть воздуха и уйти в глубину, в темный холод, где поджидают извивающиеся скользкие змеи — ждут…
Теперь он вспомнил рассказ Клыкача. Угри Забвения, их укус убивает память. От них можно спастись в лодке, но лучше умереть, чем сдаться. Тредэйн плыл вперед.
Острая боль пронзила лодыжку. Не мушкетная пуля, нет — скорее укол иглы — и он сразу догадался, в чем дело. И больше ничего не понимал.
На миг мелькнули извивающиеся скользкие тела. Лодыжка горела, и этот жар был почти приятен в подводном холоде. В самом деле, ему уже лучше. Мысли путались, воспоминания исчезали — какое облегчение! — и он уже ничего не воспринимал — почти ничего. До гаснущего сознания дошел сигнал задыхающихся без воздуха легких, и тело отозвалось, метнувшись наверх, к серому свету. Голова поднялась над водой, и он глубоко вдохнул.
Совсем рядом перекликалось шестеро стражников. Их крики ничего не значили для мальчика, который бессознательно двигал руками и ногами, с тупым интересом разглядывая людей.
Кто-то увидел его, окликнул других. — Тред почувствовал смутное беспокойство. Что-то шло не так, как надо. Мелькнула мысль об отступлении, но быстро растаяла в темноте. Он уже не помнил, что надо двигаться, удерживая голову над водой. Он едва осознавал легкое неудобство, погружаясь в темную воду. Подошла лодка. Стражник перегнулся через борт и ухватил его за ворот. Непреодолимая сила подняла мальчика над водой, кинула в лодку. Он упал на дно и лежал там, неподвижный и обмякший, как снулая рыба. Остатки сознания ещё тлели в нем, и он слышал голоса:
— Вы все видели то же, что и я?
Согласное бормотание, из которого Тредэйн разобрал только одно слово: колдовство.
— Дождемся официального расследования!
— Расспросы, допросы, а там, не успеешь оглянуться — Трибунал.
— И старый повар ЛиГарвол на нашу голову.
— Уж он-то постарается найти сообщников…
— И прямо в котел.
— Как бы нам всем там не оказаться.
После недолгого молчания кто-то хитровато заметил:
— А ведь доказательств-то нету. Я, к примеру, за все утро не видел ничего необычного. Может, кто-то другого мнения?
В лодке послышалось тихое, задумчивое бормотание. Кажется, никто из охранников не торопился возражать, но один из них заметил:
— Все это хорошо, но как быть с этой мокрой курицей?
— Да, беда. Если что и было, так только он в том и замешан.
— Ба, малявка! Что он понимает?
— Довольно, чтобы запутать нас всех.
— После знакомства с угрями? Да он чище вареной кости.
— Ты мог бы за это поручиться? А не лучше ли бросить его обратно, пока не поздно? Черт, помогите хоть кто-нибудь. Эй, это еще что? Драгоценности?
Ловкая рука стянула кольцо с пальца Треда.
— Ого, ну и добыча — насмешливо восхитился кто-то.
— Крысиное дерьмо!
— Настоящее сокровище! Подари своей девчонке, и будь уверен, она тебе не откажет.
