Андрей Прусаков - Путь чужака
— Что ты делаешь?
— Почему ты сразу не сказала, что ты человек? — Стас бил, и стальной клин медленно входил в зазор между кладкой.
— Ты бы не стал со мной говорить. Ты же ставр, а я аллери. Ты знаешь, аллери не любят ставров, и ставры…
— А я люблю людей! — крикнул Стас. — Мы оба узники. Значит, мы друзья. Я вытащу тебя отсюда!
Белогорка замолчала, а он с удвоенной силой принялся выковыривать камни. Кладка была основательной, крепкой, но Стас не собирался отступать. Я же силен как бык! Я смогу! Я не жалкий человечишко, а ставр! Пальцы Мечедара скользнули в отверстие, подцепив край камня. Рывок — и камень вылетел из пола.
— Одного не пойму. Как же она сделала, что все поверили в твою смерть?
— Она рассказала мне. Она смеялась. Нарядила в мое платье служанку и выбросила из окна башни. Я была возле отца, ничего не знала и не слышала. Он умер на моих руках. Потом вошли Юргорн и Криммерд и привели меня сюда. Это тайное подземелье, лишь отец и мы о нем знали… После смерти отца и старшей дочери правителем становится младшая. Так Айрин стала править Ильдорном. Никто так ничего и не узнал.
Стас надеялся, что охрана не услышит. Каждый раз, проходя мимо башни, он видел, что стражники сидят на ступенях, играя в кости, и даже не подходят к дверям. Несколько замков, дверей и решеток надежно отгораживают пленников — каким образом и куда им бежать?
— Я не знаю, как давно я здесь, — продолжала Элор. Она говорила все быстрее, словно торопилась, что не успеет. — Тут темно, и я не знаю, сколько времени прошло. Айрин не говорит, а мне кажется, что целая вечность! Но она часто приходит. Я думала, она образумится, говорила ей, что прощу ее, но Айрин только смеялась… Потом она стала приходить и пугать смертью. Часто. Говорила, что завтра или сегодня. Ей это нравилось, но я привыкла. Иногда мне кажется: и впрямь лучше умереть…
Ее рассказ прибавил сил и ярости Стасу. Теперь он знал, что надо делать. Даже имея ключи от решеток, он не станет бежать туда, где сидит охрана. Нет. Силой не прорваться, да и он — не воин. Большая удача, что из камеры Элор есть другой выход. А дальше просто. Стоит Элор появиться на людях — и тайна раскрыта!
— Что ты делаешь? Остановись, Мечедар, они убьют тебя! Ты ставр и хочешь погибнуть за аллери? Ты сошел с ума!
— Не убьют, — бормотал Стас, выковыривая следующий камень. — Не сошел.
В образовавшемся отверстии он увидел темноту. Пробил! Теперь еще чуть-чуть!
— Отойди, Белогорка, камни могут упасть вниз!
Лишь потом он понял, что назвал Элор Белогоркой, но поправляться не стал.
Стас уперся ногами в стенку, застонал от усилия и выворотил из пола целый кусок. Отсыревший цемент — или что здесь использовалось в качестве раствора? — долго не сопротивлялся. Только бы успеть! Стас вбивал клин, ударами камня расшатывал кладку и вынимал очередной камень. Несколько камней отвалились и упали вниз. Дело спорилось. Он уже не думал ни о шуме, ни о чем другом, пока дыра не расширилась настолько, что в нее мог пролезть ставр.
— Элор?
— Да? — Ее голос был взволнован.
— Я сейчас спрыгну.
Он зачем-то оглядел свою камеру, словно покидал что-то родное, поймал себя на этой мысли и чуть не рассмеялся. Да что ему терять? В любом случае придется идти до конца.
Стас осторожно просунул в дыру ноги, втиснул бедра. Не застрять бы! В последний миг схватил лежащее на полу зубило — и обрушился вниз.
Падение было жестким. Человек мог ноги переломать. Стас приземлился на копыта, затем на пятую точку. Поднялся. Очень темно. Свет шел лишь через проделанную им дыру, зыбким серым столбом падая на неровный каменный пол. Где же узница?
— Ты где?
— Здесь, — ответила Элор-Белогорка.
— Я тебя не вижу.
Молчание. Глаза медленно привыкали ко тьме.
— Как же ты здесь? В такой темноте?
— Иногда приходит Айрин. С факелом. Он такой яркий, что я не могу на него смотреть…
Немудрено, если сидеть в полной тьме. Ну, и сука эта Айрин!
— Подойди сюда, — сказал он. — Здесь светлее.
— Ты уверен, что этого хочешь?
Тьма звякнула, и Стас понял, что девушка прикована к стене. Как хорошо, что он прихватил зубило!
— Мы теперь вместе.
Мрак зашевелился, и узница вышла на свет. Стас застыл. Даже в скудном полумраке зрелище было ужасным. Будь на его месте настоящий ставр — и тому стало бы не по себе от вида узницы.
— А ты думал: я выгляжу, как проклятая Айрин? — Элор заломила руки. Цепь звякнула. — О боги, даже ставр испугался меня! Зачем мне вообще выходить отсюда?!
— Ты всего лишь… немного грязна, — выдавил Стас, — когда мы выберемся отсюда…
Он ей льстил. Она была не только грязна и худа. Ее волосы спускались до поясницы, спутались и выглядели не лучше устилавшей пол гнилой соломы, одежда походила на старый рваный мешок, сквозь прорехи которого виднелось серое от грязи тело. Лица Стас рассмотреть не мог — волосы закрывали его. В камере Стаса было гораздо светлее: свет шел из коридора, попадая туда из окон, и было крохотное окошко. Здесь — каменный мешок без окон и дверей. Жутко воняло, и Стас едва сдержался, чтобы не зажать нос.
— Она не давала воды, чтобы умыться, — сказала Элор. — Немного, чтобы я не умерла от жажды.
Стас обошел камеру, глаза немного привыкли, и он увидел дверь. Вот откуда приходит Айрин!
— Это вход во дворец? — спросил он.
— Откуда ты знаешь? — изумилась Элор.
— Догадался. Иначе как могла бы приходить Айрин? Вопрос в том, как ее открыть.
— Она открывается с той стороны, — сказала Элор.
— Может, выбить? — Стас поглядел на свои плечи. — Попробую.
— Ты выглядишь большим и сильным. Попробуй.
Стас никогда не слышал таких комплиментов, и ему было приятно. Понятно, ведь сложением он никогда и не отличался. В прошлой жизни.
— А там не услышат?
— Нет. Коридор за этой дверью тайный, о нем не знает никто, и охраны там нет.
— Хорошо, попробую, но сначала снимем цепь.
— Как же ты снимешь? Ох, я совсем забыла о ней!
— У меня есть кое-что. — Он провел пальцем по кончику зубила и сжал зубы: стальной клин здорово затупился о камни. Как же он разобьет цепь? В любом случае вариантов нет. Насколько знал Стас, цепи никогда не ковались из закаленного металла, а этими клиньями разбивали камни…
Он усадил Элор, ощупью нашел цепь и, как мог, установил на неровном полу. Взял клин, приставил к звену и ударил. Хуже всего, что работать приходилось в темноте. Один раз съездил себе по пальцам и едва не заорал. И все же цепь поддавалась и после ожесточенных ударов не выдержала.
— Все! — выдохнул Стас. — Осталась дверь. Допустим, я ее выбью. Что дальше?
