Олег Авраменко - Воины преисподней
— Я долго спал? — недовольно спросил Читрадрива.
Он задал этот вопрос с единственной целью — продемонстрировать недовольство. Николо не отреагировал и продолжал пялиться на пленника совершенно бездумными оловянными глазами.
— Я голоден! — возмутился Читрадрива и подкрепил слова соответствующими жестами. Результат был тот же: Николо оставался безучастным.
— Но хотя бы прогуляться мы пойдём? — и Читрадрива попробовал встать. Сторож нахмурился и на четверть вытащил меч из ножен.
Всё было понятно: и еда, и прогулка отменяются. Читрадрива забился в угол лежанки и впал в совершеннейшее уныние. Это что ещё такое?! Ну, сам по себе переход на более жёсткий режим можно объяснить: он прогневал главного стража, и тот отыгрывается, как может. С этим всё ясно. Но для чего давать сонное зелье?..
Пока что Читрадрива не находил приемлемого объяснения странному поступку сторожей. Но в тот момент, когда угнетение готово было перерасти в полностью беспросветное отчаяние, он обратил внимание на весьма странное обстоятельство: качка заметно уменьшилась, можно сказать, почти прекратилась. Это могло означать, что погода налаживается, и штормившее с самого начала плаванья море постепенно успокаивается. Но было и второе объяснение: корабль вошёл в гавань.
А вот в этом случае сторожам как раз могло понадобиться, чтобы пленник не шумел, если они хотели сохранить его пребывание на корабле в тайне! Кроме того, открывалась причина, по которой Читрадриву лишили прогулок — это была не прихоть обидевшегося главаря сторожей, но элементарная необходимость.
Он очень внимательно прислушался, стараясь уловить малейший шорох, долетавший в комнату. И вот Читрадриве почудилось, что кроме ставшего уже привычным плеска волн, снаружи доносятся какие-то скрипы, звуки шагов, позвякивание, бряцанье, а также… Да, если скрипеть могли корабельные снасти, ходить по палубе — матросы, если позвякивание металла также можно было объяснить каким-то образом, то этого никак нельзя сказать о конском ржании! Раньше пленник не слышал ржания, да и зачем везти лошадей из Барселоны? Значит, если слух не обманул Читрадриву, этот звук в самом деле доносится с берега. Посмотреть бы туда… Как досадно, что прогулки отменены!
Почувствовав лёгкое прикосновение к плечу, Читрадрива резко обернулся. Склонившийся над ним Николо протягивал кусок солонины (в виде исключения, без сухаря и не на тарелке) и кувшинчик (опять же в виде исключения, наполненный белым вином, а не застоявшейся водой). Он не заметил, чтобы сторож выходил в коридор. Значит, Николо держал снедь у себя, а поесть не давал потому, что больше еды не было.
— Вот спасибо, сейчас самое время подкрепиться, — раздражённо буркнул Читрадрива. Сторож высоко задрал брови, выпучил глаза и приложив палец левой руки к губам, правой тронул рукоять меча.
— Ну да, молчу, молчу, — поспешно зашептал Читрадрива.
Николо нахмурился, поудобнее обхватил рукоять и вновь слегка вытянул меч из ножен. Читрадрива пожал плечами, молча взял еду и принялся угощаться. Даже мясо показалось ему не таким солёным, как обычно, а кисловатое вино представлялось по сравнению с тухлой водой настоящим нектаром. Правда, Читрадрива боялся, что в него вновь подмешано зелье, но опасения не подтвердились. От вина кружилась голова, но спать совершенно не хотелось.
Следующие несколько часов пленник провёл в абсолютном покое, не думая о том, куда и зачем его везут. Снаружи было тихо, затем раздалось топанье множества ног по палубе, до слуха Читрадривы донеслись пронзительные отрывистые выкрики. Заскрипело дерево, что-то хлопнуло, загрохотало. Очевидно, корабль готовился к отплытию.
Читрадрива взглянул на сторожа. Николо застыл на своей лежанке, и трудно было определить, бодрствует он или спит. Шуметь и тем самым затевать ссору со сторожем не было никакого желания. Между прочим, Николо не выставил в коридор пустой кувшин из-под вина, а сунул его под свой настил. Страж также был заключён в комнате. Заключён вместе с Читрадривой!
Стало быть, его тюремщики действительно боятся, что посторонние узнают о присутствии на корабле пленника. Так может, попробовать выдать себя? Но жесты Николо не оставляют ни малейших сомнений насчёт того, как намерен действовать сторож. А Читрадриве, лишённому своих способностей и даже своего меча, с которым он обращался довольно неуклюже, нечего было противопоставить противнику.
И он остался на своей лежанке, ожидая дальнейшего развития событий. В конце концов, не могли же их держать взаперти целые сутки, снабдив лишь небольшим куском солонины и одним кувшинчиком вина на двоих!
Однако ждать пришлось дольше, чем рассчитывал Читрадрива. В каюте уже царил почти полный мрак, свидетельствовавший о том, что солнце село, и обманутый полной неподвижностью сторожа пленник решил было проверить, не заснул ли тот, когда за дверью раздались громкие шаги. Николо мигом соскочил с лежанки и замер подле Читрадривы в выжидательной позе, а Читрадрива мысленно приготовился к любым неожиданностям.
Но ничего страшного не произошло. Дверь распахнулась, на пороге появился главный страж с толстой свечой в руке. Он велел Николо подняться на палубу, и стражник молча вышел из каюты.
— Ну вот, синьор Андреа, мы прибыли, — приторно ухмыльнувшись, обратился вошедший к Читрадриве. — Извините, что пришлось закрыть вас на некоторое время и не выпускать наверх, но это было просто необходимо. Впрочем, всё это пустяки, я надеюсь, выданный по поводу прибытия кувшинчик вина скрасил неприятное времяпрепровождение. Кроме того, сейчас вам представится шанс немного проветриться.
— Мы в порту? — наобум спросил Читрадрива.
— В порту, в порту, — как-то слишком поспешно согласился главный страж и с лёгким поклоном добавил:
— Синьор Андреа на удивление проницателен.
Из чего Читрадрива заключил, что они уж во всяком случае не в порту. А страж сунул ему в руки широкий пояс и сказал:
— Наденьте вот это, любезный, и выходите. Да поживее.
Читрадрива недоверчиво осмотрел пояс, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Надевайте, надевайте, — подбодрил его страж. — Не бойтесь, ничего худого с вами не случится.
Пришлось подчиниться. Читрадрива не боялся какой-то каверзы, он просто хотел знать, зачем это нужно.
— Вот так-то лучше, — прогнусавил бородач и посторонился, давая пленнику дорогу.
— Сейчас ночь, но не вздумайте шутить, синьор Андреа, — сказал он в спину Читрадриве.
У выхода из трюма стояли три сторожа, команда корабля сгрудилась поодаль. Корабль стоял посреди реки, ближе к левому берегу, где на некотором расстоянии друг от друга горело два костра — несомненно, сигнальные.
