Андрей Раевский - Конец игры
— Вот видишь, как легко передаётся зуд? — невозмутимо комментировал маленький. — А ты всё говоришь, что война тебе не понятна. Что ж тут непонятного? Сливающийся с носящими амуницию избавляется от тяжести собственного выбора и собственной борьбы, которую всякому человеку положено вести от рождения. Только они могли придумать такой способ увиливания. Где один, там и все, где все, там и один, и никто даже не задумывается, кто, куда и зачем тащит эту ораву.
— Как же сладостно, должно быть, это увиливание, если оно стоит дороже самой жизни.
— Готовый убивать ради чего-то не имеющего к нему прямого отношения, должен быть готов за это же и умереть. Тут уж ничего не попишешь.
— Мне их не жалко! Лишь проснувшаяся самость достойна внимания и сострадания к своей одинокой борьбе с многоголовым телом, стремящимся её проглотить или раздавить. А капля, растворённая в общем потоке, это так, ничто, фу-фу, заменяемая игрушка чуждых сил.
— Экие философические рассуждения! Не наш ли герой тебя заразил? А чуждые силы — это вроде нас! — хихикнул коротышка.
— Ага! Вроде нас.
— Пойдём, прогуляемся, что ли?
Продолжая невозмутимо разглагольствовать, странная парочка не торопясь двинулась прочь с охваченной огнём и ужасом площади, не обращая внимания на разбегающихся с их дороги людей.
— Привет! Давно не виделись!… — проговорила Гембра, снова подмигивая подруге. — Как тебе это нравится?
Ламисса не отвечала, ловя ртом воздух и продолжая оглядываться вокруг непонимающим взглядом.
Дерево с чудесным образом оживлёнными и продолжавшими находиться в полуповешенном состоянии женщинами было островком затишья посреди охваченной хаосом площади. Несколько горожан, косясь на продолжавшую мерцать под ногами повешенных стеклистую подушку, стали осторожно приближаться к воскресшим. Один из них медленно протянул было руку с ножом ко второму концу верёвки, завязанному вокруг низенького сучка.
— Руки сначала развяжи! Брякнемся ведь! — крикнула Гембра, крутанувшись в петле в сторону подошедшего. Тот в ужасе отскочил назад.
— Ну, давай, давай, чего стоишь? Повешенных не видел?
— Вы что, вправду живые? — последовал ошалело-бессмысленный вопрос.
— А то! Ну, давай, давай!
Нерешительно приблизившись, горожанин перерезал верёвки, стягивающие за спиной руки Гембры, а потом и Ламиссы. Как только несильно натянутые вторые концы верёвок оказались перерезаны, вязкая полупрозрачная опора вспыхнула на мгновение голубым огоньком и исчезла без следа. Спасённые оказались на земле.
— А я уж думала, никогда больше по земле не пройдусь! — потянулась Гембра. — Бывает же! Интересно, это кто такие были? Ты сама-то как?
— Мне кажется, я что-то забыла. ТАМ, понимаешь, — сказала Ламисса, стряхивая остатки транса.
— Точно! — согласилась Гембра, и лицо её на миг стало серьёзным. — А, ладно! Второй раз повесят — вспомним!
— Что-то забылось, а что-то осталось… — ещё немного заворожённым голосом проговорила Ламисса. — Я теперь всю жизнь буду стараться это вспомнить.
— Пойдём-ка отсюда…
Кучка изумлённых горожан поспешно расступилась, провожая их долгими пристальными взглядами.
Дальнейшие события этого памятного для жителей Ордикеафа дня пересказывались многочисленными очевидцами в живописном и противоречивом разнообразии. Одни говорили, что большая часть солдат Данвигарта и новоприбывшего отряда Квилдорта сгорела в колдовском огне, который, не зажигая ничего вокруг, перекидывался от одного воина к другому. Другие утверждали, что колдуны вдобавок разрушили, между делом, ещё и казармы с конюшнями и похоронили немало солдат под их обломками. Одни клялись, что видели, как после учинённого разгрома таинственные незнакомцы превратились в чудовищ и унеслись по воздуху. Другие утверждали, что видели своими глазами, как они, всё в том же человеческом облике, преспокойно покинули город через главные ворота и даже оставили по одному виргу ошалевшим от страха привратникам, как было сказано "на память". Сами привратники, впрочем, ничего вразумительного сказать не могли.
Однако, как бы то ни было, власть Данвигарта и его посланников в Ордикеафе пала. Городские жители, взявшись за оружие, завершили разгром верных сатрапу сил, большая часть которых, впрочем, сдалась без долгого сопротивления. Уцелевшая часть отряда варваров, особо ненавидимых горожанами, оставив на улицах не менее половины состава убитыми, с трудом вырвалась за ворота и разбежалась по округе.
Вечером, когда по всему городу ещё подбирали и хоронили убитых, тушили пожары и снимали трупы повешенных, в городском собрании уже был созван чрезвычайный совет. Было решено в кратчайшие сроки восстановить боеспособность городского гарнизона и вновь присоединиться к силам противостоящей сатрапу коалиции. Незамедлительно были отправлены гонцы: один в объединённый штаб войск коалиции, другой — в ставку командующего императорскими войсками. Оба везли свитки с подробным описанием последних произошедших в городе событий.
А на следующий день в Ордикеафе собирались по всей строгости закона судить пленных врагов, и те из них, кто особо усердствовал в грабежах и исполнении свирепых приказов сподвижников сатрапа, не ждали от этого суда ничего хорошего.
Но Гембра и Ламисса ничего этого уже не знали и не видели. Вечером, когда не стих ещё звон оружия и шум уличных боёв, когда повсюду царила всеобщая суматоха и поднимался к темнеющему небу чёрный дым пожаров, они, решив, что в этом городе им уже оказали достаточно внимания, незаметно покинули Ордикеаф вместе с толпой перепуганных нищих и беженцев. Эти несчастные затравленные люди ещё не знали, чья возьмёт, и решили на всякий случай удрать из города, где их в любой момент могли без лишних церемоний повесить, не говоря уже о том, что всем им хотелось держаться подальше от места, где орудуют демоны. Так что, когда городские власти, наведя через день-два относительный порядок, вспомнили о чудесно воскрешённых и стали их разыскивать, Гембра с Ламиссой были уже далеко от Ордикеафа, продолжая скитаться по дорогам разорённой войной Лаганвы.
Глава 14
Через несколько дней после необыкновенных событий в Ордикеафе, ранним и туманным осенним утром в ставку Андикиаста пришло донесение о приближении большого военного отряда. Это были объединённые силы городской коалиции, идущие на соединение с императорскими войсками, появление которых ожидалось со дня на день. Командующий лично выехал навстречу союзникам, и уже к полудню среди фиолетовых знамён императорского гарнизона запестрели разноцветные штандарты городов, сохранивших верность метрополии.
