Мария Архангельская - Пока не устану жить
Мама проснулась часа через два. Услышав, что она встала, я поднялась и подошла к двери в гостиную. Увидев меня, мама остановилась.
— Саша? Ой… Я не ждала тебя так скоро.
— Я же писала, что приезжаю. И телеграмма…
— Я думала, что сперва ты пойдёшь к себе, — мама засмеялась и обняла меня. — Думала позвонить тебе, когда встану. Слушай, здорово выглядишь. Совсем взрослая девица.
— Взрослее, чем год назад?
— Да, целый год прошёл… Неужели у вас там так и не сделали телефон?
— Увы, мам.
— А говорят — заграница, заграница…
Она была в тёмно-красном узорном халате, и тоже почти не изменилась, и всё же какие-то неуловимые перемены были. Мама не постарела, и я не могла бы сказать, в чём они заключаются. Наверное, я просто от неё отвыкла. И то, что нельзя было увидеть обычными глазами, говорило, что у неё всё в порядке.
— Ты голодная?
— Угу.
— Тогда пойдём, я сделаю завтрак. А ты мне всё расскажешь. У нас тут всё по-прежнему, только тётя Лена вышла на пенсию.
— Да, мам, ты писала.
Я села за кухонный стол, наблюдая, как мама готовит яичницу. Замурлыкал приёмник, который, оказывается, переместился на стену рядом с входной дверью.
— Так лучше ловит, — мама перехватила мой взгляд. — Как у тебя дела? Как твой Володя? Ты в последнее время совсем о нём не упоминала. Вы расстались?
Я поморщилась, вспомнив, что и в самом деле не нашла в себе сил описать то происшествие.
— Да. С ним довольно некрасивая история вышла… В общем, его выгнали.
— За что?
— За наркотики, мам. Там этого не терпят.
— Печально, — вздохнула мама. — Не то, конечно, печально, что не терпят, это-то как раз правильно, а то, что он к ним пристрастился. Но бывает. Тебе не предлагал? Нет? Ну и отлично. Кстати, я тебе писала, что к нам приезжали Громовы?
Яичница была приготовлена и съедена, чай выпит. Я отвечала на мамины вопросы, мешая ложь с правдой. Правду можно было говорить, когда мама расспрашивала про подруг, про условия проживания, про праздники, экскурсии в Инсбрук, Мюнхен и Зальцбург. А когда речь заходила об учёбе, приходилось врать. Я давно придумала, что первый год был подготовительным, как в наших колледжах, а настоящая учёба начнётся на второй. Теперь я могла правдиво ответить, что буду изучать медицину, но сказать, что через год моя учёба закончится, я так и не решилась. Потом придумаю, что соврать. А может, и не придётся ничего придумывать, если я, как сказала госпожа Фримэн, буду доучиваться в обычном институте… Или как там это будет называться.
— Твой Алик звонил пару раз, — сказала мама. — Будешь ему перезванивать?
— Нет, не хочу.
— Я так и думала.
После завтрака я распаковала привезённые подарки — кое-что из одежды, духи, бутылку вина «Либер фрау мильх». В буквальном переводе название этой марки значит «Молоко любимой женщины», но, как меня просветили при покупке, правильнее будет перевести «Молоко Богоматери», ибо «любимой фрау» именно её и называли. Когда я рассказала это маме, она, развеселившись, вспомнила Кола Брюньона с его архангельскими сливками и серафимьим маслом, и мы от души посмеялись. Потом я засобиралась к себе домой, и мы с мамой уговорились, что завтра пойдём в гости к родичам, которые тоже соскучились и хотят меня видеть.
Собственный дом тоже показался мне знакомо-незнакомым. Тесная лестничная клетка со спёртым, несмотря на открытую дверь, воздухом. Сломанная стиральная машина с площадки исчезла, зато появился детский велосипед, а у соседей поменялась дверь. Я отперла свою дверь и вошла в квартиру. Мама говорила, что время от времени навещала её, наводя порядок. И в самом деле, она не выглядела заброшенной. Только холодильник был пуст и отключён, да и в буфете тоже было пусто. Значит, первым делом надо сходить в магазин за продуктами. Хорошо, что я сообразила отложить часть денег, теперь я могу не просить у мамы на пропитание. Она, конечно, дала бы, но неудобно, я с тех пор, как пошла работать, денег у неё не брала.
Я была дома. И не дома. Не знаю, вернусь ли я сюда когда-нибудь как хозяйка, а не как временная гостья. Но пока думать об этом было рано. Я распаковала чемодан и поняла, что хочу спать. В поезде я почти не спала, сначала не получалось, а потом мы приехали. Решив, что все заботы подождут, я легла на такую знакомую кушетку и закрыла глаза.
8. ОБОРОТЕНЬ
Два месяца только кажутся большим сроком, а пролетают, как один миг. В Штернштадт я вернулась в конце августа. Все каникулы я просидела дома, иногда выбираясь в театр или в кино, одна или вместе с родными и знакомыми. Магию я почти не использовала, в этой жизни для неё просто не было места. Только иногда я слегка облегчала себе жизнь, отведя глаза какому-то приставучему пьянице, проскочив однажды без очереди (не очень хорошо, конечно, но искушение оказалось слишком велико), да как-то раз обездвижила чью-то злобную болонку, которая почему-то решила меня покусать. Вынужденно стоя на месте, она разразилась визгливым лаем, однако, когда я отошла подальше и сняла заклинание, преследовать меня не стала.
Совсем забывать магическую науку я не собиралась. Взять с собой учебники мне, разумеется, не позволили, но я перечитывала свои записи, на которые наложила заклятие собственного плетения, так что постороннему человеку, если бы он вздумал в них заглянуть, они показались бы безобидным изложением материала средней школы. Не то чтобы я всерьёз опасалась, что кто-то полезет в мои тетрадки, но бережёного бог бережёт. Кроме того, я упражнялась в плетениях, выполняя стандартные упражнения, которые запомнила из наших курсов. Теперь я чувствовала себя уверенней в управлении Силой, так что мне не было нужды уходить для этого из дома.
Июль был жарким, но в августе похолодало. День моего отъезда выдался дождливым, и в вагон я влезла с облегчением. Навес над перроном защищал от льющейся с неба воды, но не от брызг и холодного ветра. На этот раз мама не стала провожать меня до вокзала, и я ехала в гордом одиночестве. Катя тоже собиралась съездить домой, но она уехала из Штернштадта позже меня, и за всё время, проведённое дома, я с ней не встретилась.
В Штернштадт она тоже вернулась позже, чем я, так что по приезде я встретила только Наталью. Мы поздоровались, после чего, по своему обыкновению, перестали обращать друг на друга внимание. Я заметила у неё новые учебники, но спрашивать, какую специализацию она выбрала, не стала, а она, в свою очередь, не спросила об этом меня. Мой список учебной литературы явно выдавал медицинский уклон. Кроме уже привычных практической магии, алхимии, магии духа и истории, там были учебники по анатомии, ботанике, химии, латыни, исцеляющей магии растений и животных, а также книга с многообещающим названием «Экзорцизмы». Химия заставила меня закатить глаза, но что поделаешь, взялся за гуж…
