Лис Арден - Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня
Закончив демонстрацию, Эредиа вышла из голограммы, посмотрела на свою оценку (она оказалась максимально высокой), довольно хмыкнула и, аккуратно сняв, уложила боевые перчатки на место. Потом она закрыла чувствительные уши и, не без удовольствия выслушав вишины восторги, направилась дальше.
Следующий зал был отведен углежогам. Орки были первыми, кто пришел на помощь эльфам после падения Лис-Арден. Они собрали выживших, выходили раненых, обороняли границы выжженной пустоши от остатков армии Леса. Эльфы приняли их помощь — просто и спокойно, как принимает старший брат руку младшего, который, когда пришла беда, был очень далеко, но вернулся, как только смог. С тех самых пор эльфы и орки шли одной дорогой; возможно, по мнению многих она вела в никуда, но иного пути для себя потомки альвов не видели.
В этом зале Виша увидела, как менялись тяжелые доспехи углежогов, защищающие их от попадания дефолиантов и пламени.
— Вот, попробуй, примерь, — и Эредиа опустила на плечи Више подобие рюкзака, вместительные баллоны для напалма или дефолианта. Даже пустые, они легли весьма ощутимо, заставив девушку согнуться.
— Держи, — и в руках Виши оказался распылитель, крепящийся к гибким металлическим шлангам, отходящим от баллонов. — И попробуй выпрямиться.
Виша честно попыталась — но и заплечный груз, и тяжесть в руках тянули ее вперед и вниз. Эльфка засмеялась и помогла девушка снять оружие.
Походив вдоль экспозиции, налюбовавшись доспехами — и опаленными боевыми, и нетронутыми выставочными, Виша спросила профессора Эредиа:
— Скажите, а почему здесь нет посвящения павшим в день Огненной Купели? Это была страшная битва, но разве можно представить военную историю эльфов без нее?
Эльфка ответила не сразу.
— Этот зал открывают один раз в году. Мы справляем свою тризну в одиночестве, не приобщая к ней остальной мир. У меня нет свободного доступа в этот зал, а даже если бы и был… идем дальше, Виша.
Следующий зал был огромен — иначе размещенные в нем экспонаты, боевые флюги, попросту не убрались бы. Это был единственный зал реплик — в мире, где ресурсы были обозримо исчерпаемы и немногочисленны, было бы непозволительной роскошью держать рабочие машины без дела. Виша, с позволения своего профессора, залезла в каждый флюг, чувствуя себя ребенком на параде военной техники.
В свое время, еще до ее встречи в Джесхетом Ломаром, альх-Хазред, желая произвести на нее впечатление, подолгу рассказывал ей об устройстве флюга.
Насколько моргенштерны были велики и медлительны, настолько же флюги были изящны и быстры. К вытянутой округлой капсуле крепились два крыла, способных поворачиваться вокруг своей оси и при этом достаточно гибкие. В крыльях располагались небольшие двигатели, работающие на искусственных кристаллах, настроенных под определенный живой, находящийся в самой капсуле и оживляющий основную силовую установку. Управление флюгом обеспечивали перчатки, подобные боевым. Благодаря карпалиму крылья флюга слышали руки пилота и повторяли все их движения.
Виша, сидя в реплике последней модификации боевого флюга, вспоминала, как альх-Хазред демонстрировал ей свое мастерство.
Чтобы разбудить поющий кристалл, флюгеры использовали камертоны; они носили их на шее и берегли как зеницу ока. Обычно цверги, находя живой кристалл, достаточный для флюга, выращивали под него комплект вспомогательных кристаллов и настраивали камертон; однако бывали случаи, когда флюгеры подстраивали к поющему кристаллу свой собственный голос и определенные образом пропетая терция запускала основную силовую установку. Альх-Хазред предпочитал камертон. Он ударял им по тяжелому золотому браслету, который получил в наследство от деда и никогда не снимал. Затем шаммахит надевал управляющие перчатки, разминал пальцы и кисти, дожидаясь, пока звучание поющего кристалла у него над головой не превратится в несложную мелодию, напоминающую тягучую музыку его утерянной родины. Он укладывал руки на подлокотники кресла, начинал тихо подпевать кристаллу и в какой-то момент его флюг словно просыпался.
Аль-Хазред был отличным флюгером, бесстрашным и доверчивым. Поднимая флюг, он плавно выворачивал ладони ребром к полу и крылья машины повторяли его движения, как если бы были его живым продолжением. Уже в воздухе флюгер задавал положение крыльев, от которого зависели скорость полета и возможные маневры; если флюгер сближал ладони, скорость мгновенно возрастала, разводил — и флюг замедлял движение. От того, насколько были синхронизированы кристаллы самого флюга, карпалим перчаток и интуиция флюгера, насколько гармоничным было их сочетание, зависели все качества полета.
Профессор Эредиа позволила Више оставаться в музее почти до утра. Она не стала напоминать ей, что завтра чуть свет на работу, что нельзя за один раз все углядеть и все потрогать. Похоже, эльфка сама любила ночной музей и не спешила его покинуть. И только когда Виша, присевшая в зале трофеев рядом с симбиотом, залитым в прозрачный стеклопластик, клюнула носом так, что чуть не свалилась на пол, профессор решила, что на сегодня хватит.
Она сама довезла девушку до дома. Засыпая на ходу, Виша добрела до своей квартиры. В длинном коридоре было тихо, все обитатели спали крепким предутренним сном. А у вишиных дверей, сидя на полу, прислонившись спиной к стене, так же крепко спал кто-то в ядовито-оранжевом комбинезоне брохуса.
— Тойво? — даже сквозь сон Виша почувствовала весьма чувствительный и заслуженный укол совести. Она совсем забыла о назначенном свидании; чудеса эльфийского музея затмили все.
— Виша? — брохус мгновенно проснулся, протер глаза каким-то детским жестом и улыбнулся. Похоже, он совсем не сердился. И Више стало еще стыднее.
— Прости меня, — девушка протянула брохусу руку, помогая встать с пола. Продолжая несвязно извиняться, она открыла дверь, пропустила гостя вперед. — Я даже не знаю, что и как сказать…
— Будет тебе, Виша. — Тойво с интересом оглядывался. — Главное, мы все-таки увиделись. Ты уж извини, но я ужасно спать хочу. Я ведь не так давно пришел, в «Шестеренке» оказалось вполне весело… — и он душераздирающе зевнул.
— Ох, и я тоже. Я всю ночь провела в музее, такого нагляделась… нет, на работу я завтра не пойду. Усну под кустом, и какой от меня толк? — и Виша зевнула не менее выразительно.
— Тогда укажи мне место, куда можно упасть, и до завтрашнего утра я тебя не побеспокою.
Виша с минуту смотрела на брохуса, потом покачала головой и улыбнулась.
— Ну уж нет, сегодня моя очередь затащить тебя в свою кровать. Она прямо за тобой. Туда и падай. Места нам хватит, а вот за одеяло не ручаюсь.
