Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача
Фарамор обогнул храм и увидел вход — прямоугольный проем обрамленный ободом-выступом. Черная дыра, ведущая в волнующую неизвестность.
— С вашего позволения, господин, я бы предпочел не входить внутрь, — жалобным тоном произнес Ратиш. — Я подожду вас здесь.
— Нет, — возразил Фарамор. — Мы пойдем все вместе. Ты что, боишься?
Ратиш состроил плаксивую гримасу, отчего его жирное лицо прорезала сеть глубоких морщин.
— Откровенно говоря, да, боюсь. Мне, знаете ли, не по себе от этого места.
— Пойдут все! — твердо заключил Фарамор.
Неожиданно Винк согнулся и его стошнило. Он быстро вытер рукавом губы и виновато поднял слезящиеся глаза. На бледном лице мальчика выступили красные пятна.
— Пойдут все! — сурово повторил Фарамор.
Ратиш с обреченным видом глубоко вздохнул. Без сомнения, он уже жалел, что рассказал об этом храме.
Фарамор подошел к черному проему. Вниз уходила лестница с широкими ступенями. Она терялась в темноте, но вдалеке виднелся крохотный мерцающий зеленый огонек. Фарамор вспомнил, что подобный призрачный свет был в подземных чертогах Сэдры. Из проема тянуло влажной, пахнущей подгнившими фруктами, прохладой.
— Пошли, — проговорил он, и ступил на площадку, с которой начиналась лестница. Звук шагов эхом полетел вниз по тоннелю.
Ступени были столь широки, что приходилось делать по два шага, чтобы миновать каждую. Фарамор шел первым. Он слышал за собой шаги и дыхание своих спутников. Грузный Ратиш еще и кряхтел, как старик. Время казалось, остановилось. Серый проем позади, стал крохотный, а зеленая точка внизу не увеличилась.
— Эта лестница никогда не кончится, — проворчал Ратиш. — Клянусь Великой Пустотой — она бесконечная.
— Прекрати скулить! — зло осек его Блэсс.
В ответ Ратиш лишь забормотал себе под нос что-то невнятное, а идущий позади Винк злорадно улыбнулся. Ему нравилось, когда Блэсс ставил его дядю на место.
Просвет наверху превратился в маленькую точку и зеленое свечение впереди, наконец, начало расширяться. Ратиш больше не ворчал, но тяжелое хриплое дыхание говорило, что он изможден.
Они шли еще долго, пока лестница не закончилась. Перед ними предстал огромный круглый зал с высоким куполообразным потолком. Стены состояли из восьмигранных плиток, от которых исходил бледный зеленый свет. Посреди зала стоял черный стол, похожий на причудливый гриб с плоской шляпкой. Его поверхность испещряло множество мелких угловатых знаков, идущих тонкой линией спирали от края до середины.
— Это алтарь, — уверенно сказал Блэсс.
Фарамор обошел стол, после чего провел ладонью по его поверхности. Черный камень был холодный, как лед.
Ратиш снял с пояса флягу и сделал несколько глотков. Раскрасневшееся лицо лоснилось от пота. Заткнув пробкой флягу, он с тоской посмотрел на проем с лестницей, видимо представляя, как будет подниматься наверх. Винк робко стоял возле стены. Мальчика больше не тошнило, но чувствовал он себя по-прежнему нехорошо.
— И что нам делать с этим алтарем? — спросил Фарамор.
— Полагаю, нужна жертва. Кровь, — ответил Блэсс таким тоном, будто речь шла о том, что приготовить на ужин.
Усталое лицо Ратиша оживилось. Он быстро подошел к Фарамору и Блэссу, покосился на Винка и прошептал:
— Мой племянник.
— Племянник? — Блэсс сощурил глаза.
— Да, все равно от него нет никакого толку. Он ведь убогий. Жаль, конечно, все ж родная кровь, но для такого дела…
Фарамор с Блэссом переглянулись и будто бы прочли мысли друг друга. Чернокнижник зашел за спину Ратиша, схватил за волосы и рванул на себя. Губы Фарамора растянулись в жестокой улыбке. Он вынул из чехла на поясе нож. Ратиш закряхтел. Глаза выпучились как у жабы. Щеки затряслись. Руки потянулись к Носителю Искры.
— Думаю, ты больше заслуживаешь смерти, чем твой племянник, падаль! — прошипел ему на ухо Блэсс.
— Нет! — прокряхтел Ратиш. — Прошу, не надо!..
Фарамор резко, наотмашь полоснул ножом по горлу. Рана открылась, как второй рот. Алым потоком хлынула кровь.
Винк смотрел на все это с дрожью. Он почувствовал слабость в ногах, попятился и, когда спиной уперся в стену, осел на пол. На глазах мальчика выступили слезы, он открывал и рот, силясь что-то сказать, но из глотки вырывался лишь стон.
Фарамор вложил нож обратно в чехол, схватил Ратиша за отвороты куртки и с легкостью швырнул на алтарь. Кровь текла по шее, с бульканьем выбивалась изо рта колдуна, растекалась по поверхности алтаря, заполняя вырезанные в камне знаки. Ратиш дергался и хрипел, в выпученных, начинающих затягиваться мутной дымкой глазах отражалось зеленое свечение стен зала.
Послышалось гудение, будто вокруг летал рой пчел. Алтарь и тело Ратиша начали окутываться плотной темной дымкой. Воздух наполнился резким запахом гнили. Из-за пояса Фарамора выбрался и спрыгнул на пол Хитрец Хет. Глаза куклы вспыхнули алыми угольками, волосы превратились в желтые языки пламени, рот ощерился зубами-иглами.
— О, я чувствую его присутствие! — с благоговением сказал демон.
Гудение усилилось. Темная дымка на алтаре вздымалась и оседала, вздымалась и оседала. Воздух колыхался как при летнем мареве.
Блэсс ощутил давление в голове, будто из черепа, что-то пыталось выбраться. Из носа пошла кровь. В глазах лопнули сосуды. Тоже творилось и с Винком — мальчик сжимал ладонями голову и стонал.
Фарамор зачарованно смотрел на алтарь и с наслаждением вдыхал гнилостный запах. В сознании проносились странные неясные образы. На стенах появлялись и таяли тени. В окутавшей алтарь дымке мерцали зеленые искры.
Блэсс опустился на колени. Лицо исказила гримаса боли. Давление внутри головы становилось невыносимым. Чернокнижник сквозь стиснутые зубы с шумом втягивал в легкие воздух.
Хитрец Хет посмотрел на Фарамора и произнес:
— Сделай это! Отдай свою кровь алтарю!
Фарамор кивнул и снова вынул нож. Несколько мгновений он смотрел на свое отражение в лезвии, после чего сделал на тыльной стороне ладони глубокий надрез.
— Сделай, сделай это! — шипел Хет.
Носитель Искры сжал ладонь в кулак и сунул его в темную дымку. В кожу будто впились сотни иголок. Ледяной холод пополз по руке, проникая в вены, сухожилия, кости.
— Уходите отсюда! — крикнул Фарамор Блэссу. — Бери мальчишку и уходите!
Чернокнижник тряхнул головой и начал подниматься с колен. С подбородка капала кровь.
По полу от алтаря во все стороны потянулись тонкие, похожие на корни отростки. Они извивались, переплетались друг с другом и стремительно покрывали каменные плиты.
