Елена Умнова - Арийка
— Чего ты смеешься? — спросил он.
— Ты не поверишь…
— А ты скажи, может, поверю.
— Я лучше покажу!
Хихикнув, я резко нажала на бутылку, которую аладар все еще держал в руках. Фонтан минеральной воды ударил в лицо аладару.
— Га-а-а, фпру, фр… Ты над этим смеялась?
— Минеральная водичка полезна! — хихикнула я и со всех ног рванула в комнату, заметив хищный блеск в глазах Ивы. — Лехо, спаси меня от своего ненормального брата! — воскликнула я, пробегая мимо младшего аладара, который шел на кухню, чтобы посмотреть, как там мы с Ивой сходим с ума.
— Сумасшедший дом, — сказал Лехо, когда мимо него пробежал еще и Ива с бутылкой наперевес.
Я выскочила на балкон и притаилась рядом с дверью. Воинствующий Ива выбежал на балкон и закрутил головой в поисках меня. Я же с жутким смехом проскользнула за его спиной и убежала в другую комнату. Ива развернулся следом за мной, но я успела уже спрятаться. Так мы с ним и бегали около четверти часа.
— Ну что, всю воду разлил, или еще осталось? — спросила я, когда он все же настиг меня на балконе.
Торжество с Ивиного лица медленно сползло. Воды в бутылке было снова глотка на два.
— Может, допьешь? — сочувственно предложила я.
— Блин, это последняя, чем я кашель глушить буду?
— Из-под крана попьешь.
— Холодная.
— Так нальешь в бутылку, и пусть греется. Нет, не мне на голову ее выльешь, а пить будешь.
— Блин, и зачем я минералку разлил? Надо было из графина поливать!
— Ага, еще и его разбить. Ты сколько раз бутылкой задел по косяку?
— Рукой больше…
— Рукой больше, рукой меньше. Тебе, похоже, особенной разницы нет, раз ты даже чужие хвосты не ценишь.
— Шелгэ! — воскликнул Ива. Последний два глотка не пошли ему в прок.
— Что?
— Ну что ты за человек такой?
— Я - арийка! — гордо сказала я и, хихикнув, добавила. — А ты — аладар!
Махнув хвостом, я исчезла с балкона. Когда до него дойдет, что это был наезд на его территорию, я уже буду в парке! Потом, правда, я узнала, что Ива еще долго искал меня в квартире, пока Лехо ему не сказала, что я ушла в парк. Пройдя под сенью раскидистых деревьев, я выбрала фонтан. Для аладара здесь, наверное, было шумновато, но мне понравилось. Плеск воды, трели птиц. Благодать! Проигнорировав скамейку, я уселась прямо на бортик, где не доставали брызги, и стала разглядывать воду.
Поздняя осень, переходящая в зиму. У нас дома бы уже давно выпал снег, а здесь его еще не было. Интересно, почему? Вроде бы Олеа севернее Арии. Странная здесь погода. Вроде не так холодно, но руки стынут мгновенно. А перчатки дома забыла.
— Вот ты где, — обличительно ткнул в меня пальцем Ива.
Увидев его растрепанную, высохшую как попало шевелюру, я расхохоталась и чуть не упала в фонтан. Решив, что береженого боги берегут, я пересела на лавку и продолжила изредка хихикать над парнем.
— Все веселишься…
— Минералка была с веселящим газом вместо углекислого. Жаль, на тебя не подействовала, — хихикнула я. — Иди сюда.
Я стукнула по лавочке рядом с собой.
— С-с… холодно, — пробормотала я, потирая руку одна об другую. Жаль, Ива мне перчатки не захватил. — Что расскажешь?
Ива, присевший на лавочку, удивленно посмотрел на меня.
— В каком смысле?
— Да в прямом. Ив, не тормози, это выражение такое. Если есть что сказать, говори, если нет, молчи.
Аладар то ли замолчал, то ли завис. Впрочем, какая разница? Главное, что сказать нечего. Я усмехнулась и снова устремила свой взгляд на фонтан.
— Люблю фонтаны. У нас в Арии их так мало, а у вас тут так много. Так здорово.
— У нас тут их действительно полно. Я уже привык, — пожал плечами Ива.
— А я еще нет. Живая вода, — усмехнулась я.
— А что, бывает мертвая?
— Стоячая…
— В сливном бачке, что ли?
— Тьфу, ну ты сравнил, — я пихнула Иву в бок. — Я ему про тоску, а он мне про треску!
— Ну да, в сливном бачке жизнь бьет ключом, — согласился Ива.
— О-хо-хо-хо, — сокрушалась я. — А еще гуманитарий!
— Ладно-ладно. Что ты хочешь? Стихи Антенсалеа? Легенды Зимних Красот? Ленские сказки? А может, уголовный кодекс Олеа? — сдался и тут же предложил на выбор Ива.
— Так, все и по порядку, и желательно поподробнее. Сначала, кто такой Антенсалеа? Потом, какие легенды есть у зимних красот, какие сказки сочиняли Ленские, ну и под занавес что-нибудь про кодекс.
— Ты что, не знаешь, кто такой Антенсалеа? Это же самый известный олеанский поэт!
— Ни разу не слышала его стихов.
— Ну, слушай. Хотя, может, с биографии начать?
— А ты ее помнишь?
— Конечно, помню! Это каждый добропорядочный олеанец помнит!
— Тогда давай с биографии. Буду хоть знать, о ком речь!
— А тебе обязательно здесь сидеть? Тут такой фонтан шумный, видно, не поставили заглушающих экранов.
— Вообще-то я поэтому сюда и села. Мне нравится его шум. А тебе так мешает?
— Не то чтобы мешает, но я кроме него ничего не слышу. Непривычно.
— Ну и бог с ним. Меня, главное, слышишь, а остальное неважно.
— Тебя захочешь не слышать, услышишь, — хохотнул Ива.
— Вот и славно. Ты мне хотел про Антенсалеа рассказать.
Домой мы вернулись уже затемно, и первым делом наткнулись на Лехо.
— Я уж думал, вас там того! — выдохнул он.
— Скорее мы там кого-нибудь того, — усмехнулся Ива.
— А еще скорее друг друга! — уточнила я.
— О-о, я смотрю, вы уже навеселе, — со знанием дела сказал Лехо, гаденько улыбаясь.
— Где это? — удивился Ива.
— Да вот тут! — Лехо показал пальцем на глаза.
— Да ни в одном глазу! — тут же ответила я и расхохоталась. — А сразу в двух!
Ива присоединился, Лехо удивленно хлопал глазами.
— Как там? Выход в свет сопровождался блеском глянца и румянцем танца! — изрекла я полюбившуюся строчку из стихотворения. — Но за нанесение тяжких телесных повреждений грозит немалый тюремный срок с отбыванием на рудниках!
— Мы воду купить забыли! — воскликнул Ива.
— Точно…
— Мама купила, — ответил Лехо.
— Хвала богам.
Кашель, видимо, только и ждал, чтобы о нем вспомнили, и Ива тут же убежал на кухню пить.
— Вы что, правда, пили? — ужаснулся Лехо.
— Да где? — усмехнулась я. — Мы просто хорошо посидели. Или тебе деценсейца для дознания поймать? Лехо, а у тебя бубенчик есть?
— Что? — опешил мальчик. — Бубенчик?
— Да штучка такая звенящая.
— Колокольчик?
— Тоже подойдет. Так есть?
— Был где-то, а зачем?
— А к хвосту хочу прицепить, что бы все слышали, где он и не наступали.
— А-а, сейчас.
