Леонид Кудрявцев - Эмиссар уходящего сна
Хм... странная все-таки штука, это густойбище. Как можно объяснить эту фотографию? Я покачал головой.
— Это элитные чумы, — объяснил Майло. — В них живут только самые известные кичевники.
— А что означает вот это? — спросил я у него и ткнул пальцем в так озадачившую меня фотографию.
Майло пожал плечами.
— Не имею ни малейшего представления. Но что-то, несомненно, означает.
— А откуда кичевники взялись? — спросил я. — Ты не знаешь, как они здесь очутились?
— Знаю, — сообщил мой провожатый. — Это случилось не так давно. Если хочешь, могу рассказать.
— Валяй, — разрешил я. — Только давай не будем терять время. Двигаемся дальше.
Мы пошли прочь от шатров, и тут я увидел тотем. Он стоял возле самой границы просеки, до поры до времени скрытый деревьями. У подножия его был насыпан холм, как мне показалось, насыпанный из перевязанных крест-накрест пачек бумаги. На самой вершине тотема была устроена площадка, украшенная флагами, здорово смахивающими на американские. Еще на площадке виднелась горка магнитофонных кассет и компьютерных сидиромов.
Мне захотелось протереть глаза.
Американские флаги... вот как? Откуда это? Может быть, они всего лишь привиделись? Ну-ка... ну-ка... надо взглянуть поближе.
— Ты куда? — насторожился Майло.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал я. Ноги сами несли меня к этому тотему.
— Хочешь посмотреть на тотем затуманивания?
— Хочу, — признался я.
Теперь продвигаться к холму было труднее. Возле | него было довольно многолюдно. Причем, как я уже видел, чем ближе к нему, тем больше попадалось коленопреклоненных фигур. Можно было даже рассмотреть закинутые к небу лица, выражающие беспредельный восторг, полузакрытые в экстазе глаза, вскинутые руки...
М-да... Если эти пачки еще и окажутся долларами... Откуда они тут могли взяться? Возможно, этот мир все-таки как-то связан с моим родным? А раз так, то остается лишь найти эту связь...
Я остановился и тряхнул головой.
Да нет же... Мне это всего лишь показалось.
Теперь я совершенно ясно видел, что флаги лишь достаточно отдаленно напоминают американские, а предметы на площадке совсем не похожи на кассеты и диски, да и пачки не сильно смахивают на доллары.
Как я мог обознаться?
— Парень, — вкрадчиво сказал Майло, — а не поманило ли тебя? Может быть, лучше вернуться к ящеру?
Поманило? Вот еще. Это меня-то, человека, жившего годы и годы в мире снов, научившегося мгновенно распознавать любую его ловушку? Да нет, я не могу попасться так просто. По сравнению с каким-нибудь средней паршивости кошмаром... Может быть, я сам себя обманул, принял желаемое за действительное? Но угодить в ловушку с подменой... Нет, такого не может быть.
— Все нормально, — заверил я своего провожатого и, повернувшись к тотему спиной, пошел прочь.
— Ну, как знаешь, — пробормотал Майло. — А я на всякий случай все-таки вернулся бы к ящеру.
И тут я резко остановился во второй раз, поскольку вот это-то галлюцинацией быть не могло.
«Мурка»! Где-то совсем рядом струнный инструмент, кажется скрипка, наигрывал «Мурку». Причем сейчас никакой ошибки быть не могло. Она самая, до последней ноты, родившаяся в блатных шалманах и выросшая, набравшаяся сил в продымленных пьяных кабаках. Превратившаяся со временем в своеобразный гимн блатного понимания мира. Она была здесь, и честное слово, услышав эту мелодию, я напрочь забыл о ее преступном прошлом. В данный момент она являлась весточкой из моего мира. И вот ее-то спутать с чем-то другим я никак не мог. Совпадения были исключены.
«Мурка»!
Я рванулся туда, откуда она слышалась.
— Его поманило! — послышался за спиной крик Майло.
Какое там — поманило? И кстати, что еще он мог крикнуть? Ему-то эта мелодия ничего не говорила. Интересно, как она здесь называется? А может, сохранила родное название?
Майло схватил меня за руку. Причем отпускать ее он явно не собирался. На лице у него была написано выражение безграничного упрямства. Примерно с таким же видом бизнесмен средней руки, узрев кружку Для сбора благотворительных пожертвований, хватается
За бумажник.
— Пусти, — тихо сказал я. — Мне надо... я тут услышал...
— Знаю я, чего ты услышал, — пропыхтел Майло. — Голос небось? Все, кого поманило, его слышат. Не пущу!
— Да какой голос?!
Я все-таки вырвал руку и двинулся на музыку. Если она замолчит, если музыкант надумает сыграть что-то другое, то я, возможно, даже не смогу его найти. Мало ли в толпе найдется скрипачей? И значит, необходимо торопиться, пока льющаяся из-под смычка музыка не исчезла.
Где-то там, в толпе ряженых, за видневшейся неподалеку аркой из живых цветов, играл на скрипке человек, каким-то образом побывавший в моем мире, услышавший там эту мелодию, почти наверняка знающий в него дорогу... Где-то там...
— Стой, — кричал сзади Майло. — Тебе туда нельзя!
Вот тут мне захотелось ему врезать. Для того, чтобы не тратить время на объяснения. Сейчас была дорога каждая секунда. И я даже стал прикидывать, куда его будет лучше ударить, для того чтобы сразу сбить с ног, отвязаться от него хотя бы на некоторое время.
Анимэшка!
Она была тут как тут, висела в воздухе, наподобие посланного господом ангела-вестника и криво ухмылялась.
А что она мне может сделать?
— Значит, тебя куда-то поманило? — деловым тоном поинтересовалась она.
— И ты туда же... — буркнул я, невольно замедляя шаг. Не стоило мне это делать.
Тотчас воспользовавшись тем, что я сбавил ход, меня догнал Майло и, снова вцепившись мне в руку, заголосил:
— Его поманило! Он уже разговаривает с неслышимыми голосами. Поманило!
Да, придется его все-таки ударить. Вот сейчас.
— Куда ты рвешься? — спросила тем временем анимэшка.
— Долго объяснять, — сообщил я. — Да и не хочу я...
— Понятно.
— Вот именно, — пробормотал я, разворачиваясь для того, чтобы ударить Майло.
Не успел я это сделать, поскольку ударили меня. И это была анимэшка. Удар ее был так силен, что я потерял сознание.
