Ирина Анненкова - Мой личный чародей
Передо мною из густого марева соткалась огромная змея. Точно так же, как и в моём давнишнем кошмаре, её чудовищное тело толщиной со ствол полувековой сосны медленно перетекало по земле, неумолимо приближаясь ко мне, то свиваясь в тусклые черные кольца, то бесшумно скользя вперед. Мною, как и тогда, овладело странное оцепенение, и, не в силах пошевелиться, я беспомощно смотрела, как всего в нескольких шагах от меня гигантская рептилия подбирается для смертельного удара. Плоская треугольная голова змеи, слегка покачиваясь, поднялась на один уровень с моим лицом и замерла. Вдруг ледяные равнодушные глаза с вертикальными зрачками вспыхнули неукротимой яростью и свирепым торжеством, по длинным тонким клыкам заструился яд, чудище слегка отклонилось назад, примериваясь, а затем ринулось вперед.
От мощного удара в грудь я отлетела, и, задыхаясь, рухнула навзничь на гладкий холодный камень. Пока я в полубеспамятстве хрипела и корчилась, пытаясь впустить в разбитые легкие хоть глоток воздуха, затянутые в кожу девушки живо отбросили мешавшуюся им тряпку, мою единственную одежду, и защелкнули на моих запястьях и щиколотках тонкие обручи, прикрепленные к жертвеннику прочными цепями. Всё вокруг уже начало затягивать красным туманом удушья, и я отчаянно и благодарно рванулась к этому благословенному небытию, как одна из змеевих точным легким ударом с двух сторон по ребрам заставила мои легкие раскрыться. Раздирая горло, воздух хлынул в мою грудь и вернулся назад с протяжным хриплым криком бессилия и смертной муки. Я не хотела чувствовать, не хотела жить, но смерть и даже небытие мне больше не были доступны.
Масляные светильники по краям камня дружно вспыхнули. Огромная черная змея, чуть подрагивая плоской головой, нависла над моим распростертым телом. Всё ниже, ниже, ещё…. Миг спустя ее широкая морда скользнула ко мне, и острые загнутые клыки рванули мокрую от пота кожу на моей груди. Я сильно выгнулась и закричала.
Едва прикасаясь ко мне, Ягира, словно поцелуями, покрывала мое тело пунктиром укусов. Едва успев выступить, кровь вскипала, и яд чудовища устремлялся вглубь, верша свою зловещую работу, разрывая и выворачивая наизнанку моё нутро, растворяя в безумии душу. Вспыхивая, бурлящий в жилах огонь тут же превращался в лед, лишающий меня воли и рассудка. Это продолжалось долго, невыносимо долго — годы и столетия, — пока свирепая боль не выпила меня досуха, и не пришло опустошение…
…И всё прекратилось. Боль замерла и отступила, и в наступившей тишине мне стало понятно, что прежде ее нарушали лишь мои вопли. Я резко села. Лязгнули удерживающие меня цепи — их отцепили и перехватили настороженно следящие за каждым моим движением змеевихи.
— Вс-с-стань, — повелительно шепнул нежный свистящий голос. Я медленно повернула голову — всего в полушаге от меня мерно покачивалась треугольная змеиная голова. — Вс-с-стань, — приказала Ягира, — и заверши обряд. Этот гнусный эльф и так зажился на с-с-свете.
Я неторопливо обвела глазами поляну вокруг себя. Безмолвные охранницы, почтительным кругом стоящие около нас, догорающие светильники, остроухий нелюдь, висящий на столбе… всё правильно, всё так, как и должно быть. Хорошшшо.
Внезапно эльф поднял глаза, глаза существа мыслящего и страдающего. Он взглянул на меня с отчаянием и лютой тоской, и его разбитые губы зашевелились. На лице Аллардиэля отразилась безумная мольба, он рванулся вперед, но тщетно, всё тщетно…
— С-ступай же! — настойчиво подтолкнул меня шипящий голос. Я в упор посмотрела эльфа и медленно поднялась. Цепи натянулись, а затем ослабли, последовав за мной. Не отводя взгляда, я сделала шаг, затем ещё один. Начиналось моё нисхождение в личную преисподнюю.
Но тут же я замерла. А, собственно, почему? Почему я должна ее слушаться? Зачем мне убивать и без того полумертвое существо на столбе?! Я вовсе не хотела этого!
— Не тяни, — тревожно прошипела Ягира. Я обернулась.
— Не хоч-чу.
Вертикальные зрачки изумленно расширились, и плоская голова придвинулась к самому моему лицу.
— Иди! — взвизгнула змея. — Ты должна убить его!
— Не буду. И ты меня не заставиш-ш-шь.
— Тогда ты сама умреш-шь. А эльфа твоя с-смерть не сс-спас-ссёт!
— Ты так думаеш-шь, гадина? — резким движением я вырвала цепи из удерживающих меня цепких рук — новая сила переполняла меня, и я чувствовала каждую ее каплю — и рванулась к обвисшему на столбе Аллардиэлю, пытаясь дотянуться до его пут и разорвать их в клочья.
Я недооценила своих врагов. Вернее, переоценила собственные силы. Хвост исполинской змеи метнулся к моим ногам, и через мгновенье я была отброшена обратно на каменный жертвенник, а холодная скользкая туша навалилась на меня, не давая шевельнуть ни рукой, ни ногой. Опомнившиеся оборотнихи подхватили болтающиеся цепи и сноровисто пристегнули меня к серому камню.
— С тобой непрос-с-сто, — укоризненно прошипела Ягира, ослабляя хватку. — Но так даже интерес-снее. На моей памяти ты первая, кто попыталс-ся сорвать обряд. Кто вообщ-ще захотел сделать это. Ума не прилош-шу, как ты с-сумела воспротивиться зову твоей новой крови! Потряссающе! Ты сстанешшь великолепной змеей-оборотнем, но для этого тебе всё же придется расстерс-сать это нелепое и с-слобное с-сущ-щесство. Ты только поссмотри на него! Что мошшет быть нелепей? Мужчина — неважно, к какому народу он принадлешшит! Это всегда лошшшь, зло и предательство! Всспомни, как часто тебя саму предавали? Я знаю о тебе вссё. Я слышала каждый твой рассговор с тем маленьким мохнатым зверьком, который сссопровождал тебя — и тоже трусливо сбежал. Вы говорили о сссумасшедшем колдуне, который видел в тебе только ценную сссамку, не так ли? А твой жених? Что видел в тебе он?
Я завороженно смотрела в тусклые болотно-коричневые глаза с вертикальными зрачками. Вкрадчивый голос медленно, но уверенно заполнял моё начинающееся путаться сознание. Я почувствовала, как внутри меня неудержимо поднимается волна клокочущего гнева. Повелительница змеевих точно знала, куда ударить.
Он оказался тут как тут, черный огонь сомнения и обиды, и никакие замки и двери не были ему помехой. Он неожиданно полыхнул во всю свою мощь, заставив меня стиснуть зубы и изо всех сил вогнать ногти себе в ладони — чтобы только не закричать в голос от боли, внезапно скрутившей мою и без того напитанную ядом душу. В один миг всё перевернулось и встало на другие места. Волшебный узор нашей с Даром любви развалился на куски, которые, перемешавшись между собой, сложились в унылую кляксу тускло-коричневого цвета — цвета холодного расчета, обмана и равнодушия. Да и не было никакой любви — это только в сказке князь полюбил дочку мельника, да так сильно, что ничто не могло им помешать быть вместе. А в обычной жизни существовала государственная необходимость, возможность основать династию правителей-магов, и что с того, если для этого придется пожертвовать какой-то лесной девчонкой?!
