Игорь Мороз - Дорога дорог
— Вот мы и пришли, — прервал размышления северянина Фалигол, выходя из подъемника.
Мгал последовал за ним. Поглощенный своими мыслями, он не заметил, как они вошли в подъемник, сколько ярусов миновали, и, беззвучно выругавшись, дал себе слово сосредоточиться и отложить свои размышления до более подходящего места.
Отворив одну из множества дверей в длинном коридоре, файголит, а следом за ним и Мгал вошли в маленькую комнатку.
— Сейчас ты сможешь посмотреть на своих товарищей, они проходят подготовку, обязательную для всех, кто хочет жить здесь. Законам Горы их обучает знакомый тебе Ртон — лучший Воспитатель людей, один из Семи Хранителей Горы. Прошу тебя не шуметь и вообще не выдавать своего присутствия. Товарищи тебя все равно не увидят и не услышат, а Ртона во время работы лучше не отвлекать.
Мгал кивком подтвердил, что принял предупреждение к сведению, и прошел за Фалиголом в следующую дверь.
Они оказались на низком балконе, который опоясывал квадратный зал, рассчитанный человек на пятьдесят. Сейчас большинство скамей пустовало, и лишь на одной сидело три человека, в которых северянин без труда узнал Дагни, Вислоухого и Готоро. В пяти — семи шагах перед ними, в центре зала, было квадратное возвышение, по сторонам которого стояли четыре диска высотой в человеческий рост, с нанесенными на них черными и белыми делениями, напоминавшими деления солнечных часов, только расположенные значительно чаще. Три диска были неподвижны, четвертый же, находящийся прямо перед людьми, вращался, причем можно было догадаться, что состоит он из нескольких раздельных, наложенных друг на друга кругов различных диаметров, которые крутятся с разной скоростью, в результате чего возникает меняющийся рисунок, образованный перетекавшими из одной в другую фигурами.
В глазах Мгала начало рябить; он поспешно отвернулся от вертящихся вразнобой кругов, но тут послышался какой-то ритмичный гул, и его потянуло снова взглянуть на диск. Он чувствовал, что смотреть на это вращение черно-белых полос нельзя, что появляющийся в процессе их чередования причудливый, ритмично повторяющийся рисунок завораживает его, очаровывает, притягивает, подобно взгляду змеи, — чувствовал и все же не мог оторвать глаз от диска.
Мелькание полос ускорилось, окружающий мир стал таять, исчезать, размываться, пока весь его не заслонил черно-белый рисунок, изменениям которого должно было подчиниться все: дыхание, зрение, слух, чувства и разум. Даже кровь начала как будто пульсировать в такт смене фигур, в такт странному гулу, становившемуся то громче, то тише и превратившемуся постепенно в человеческую речь, в которой можно было различить уже отдельные слова и целые фразы:
— …Жи-и-изнь… жи-изнь… жизнь человеческая священна… свя-щен-на… свя-а-а-щен-на… Жи-и-и-тель… жи-и-тель… житель Горы священен… свя-ще-нен… свя-а-ще-е-нен…
Мгал больно ущипнул себя за руку, тряхнул головой, скрипнул зубами и, превозмогая желание посмотреть на колдовской диск, повернулся к файголиту:
— Что это, Фалигол? Что это за наваждение?
Печальный юноша взглянул на него с любопытством:
— Ртон, как всегда, не ошибся, житель Горы из тебя не получится. Ты не можешь принять Музыку Двух Начал, и, следовательно, Законы Горы никогда не станут законами твоего сердца и разума.
— А ты? Ты ведь тоже можешь противиться очарованию этой Музыки? — Мгал ткнул пальцем в продолжавший крутиться диск.
— Я файголит, Законы Горы впитаны мной с молоком матери. Музыка Двух Начал предназначена для обращения и воспитания людей. К тому же я Вопрошатель Сферы, и, значит, сердце и разум мой подчинены иной музыке. — В голосе Фалигола послышалась боль.
— Вопрошатель Сферы? — повторил Мгал, давно уже собиравшийся выяснить значение этого титула, но его отвлекли донесшиеся из зала голоса. Трое людей, разом поднявшись со скамьи, вытянув руки перед собой и запрокинув головы, запели недружно, но вдохновенно:
— Священна Гора и живущие в ней! Священны жизни исповедующих Законы Горы! Гора, мать и защитница! Гора, подательница благ, кормилица, живи во веки веков… Гора, Гора, мы твои новые дети, прими нас, очисти от скверны, пошли нам новые, безгрешные жизни… Гора, Гора, мы будем достойны великой милости, кровью и дыханием, сердцем и разумом клянемся…
— Довольно противно поют. Это колдовство, клятва на верность?
— Да нет, какое там колдовство. Всего лишь воспитание и обращение. А поют они хорошо, искренне, это даже я слышу. — Фалигол прислушался, полузакрыв глаза, потом снова обернулся к Мгалу: — Тебе, быть может, невдомек, но жизнь здесь достаточно нелегка и… э-э… ну, скажем, имеет свои особенности. Нередко у нас случается, что благополучие многих зависит от душевных качеств одного человека, и предательство, трусость, а то и просто сомнения и колебания могут повлечь за собой катастрофические последствия. Так уже бывало… Поэтому мне и хотелось, чтобы ты познакомился с ритуалом и знал, что характеры живущих в Горе выковываются воспитанием, внушением, знанием с такой же тщательностью, с какой обитатели городов выковывают свое лучшее оружие.
— Разумеется, принятие Законов Горы несколько ограничивает возможности человека не только в поступках, но и в мыслях, — продолжал Фалигол. — Делается это ради общего блага, однако пользу приносит любому члену нашей общины. Каждый живущий в Горе и исповедующий ее Законы может быть уверен, что, если ему будет угрожать опасность, плечом к плечу с ним встанут все дети Горы. И любой из нас, человек, или файголит — Хранитель Горы, или новообращенный, не раздумывая отдаст за него свою жизнь.
— Звучит красиво, и все же я рад, что мне не пришлось принимать Законы Горы, — сказал Мгал, не сводя глаз с людей в зале, снова опустившихся на скамью и словно окаменевших. — Кстати, где же Ртон?
— Вон там, за кругом Двух Начал. Работа у него тонкая, не так-то просто подобрать ритмический рисунок к рисунку звука и голоса. Каждый раз это зависит от числа и состояния обращаемых, от самочувствия и даже настроения самого Воспитателя. Но обращенные Ртоном всегда проходят испытание успешно.
— Что это за испытание?
— Без колебаний отдать свою жизнь за другого обитателя Горы. О, это большой праздник для всех нас — принятие в общину новых товарищей. Но ты его уже не увидишь, тебя к тому времени здесь не будет. Итак, если ты готов, я исполню твою просьбу и сведу тебя туда, где находится самое главное в нашем городе.
— Я готов, — подтвердил Мгал, и они вновь пустились в путь, переходя из коридора в коридор, с лестницы на лестницу, с подъемника на подъемник, уносивших их все глубже и глубже в недра Горы.
