Роберт Ирвин - Арабский кошмар
Ему снится, будто он будит людей, которым снится, что они трясут видящих сны людей, пытаясь их разбудить, – все вместе напоминают вереницу спотыкающихся слепцов, рука каждого лежит на плече впереди идущего. Он слышит, как червяк созывает своих собратьев и как собратья червяка домогаются своего мерзкого пиршества.
Обезьяна гремит своими цепями. Он заглянул в «Сон Старого Паломника» и прочел там, что ему нельзя туда заглядывать. Наяву его разыскивают, и если его опознают и выволокут на свет Божий его ночные кошмары, то он научится со страхом ожидать каждого сна. Ночь от него ускользает.
Поиски Бэльяна Отец с Вейном вели бессистемно, ибо Отца уже занимали новые планы, а Вейну так толком и не объяснили, зачем вообще его надо разыскивать. Замыслы Отца были, казалось, близки к осуществлению, он стоял рядом с Вейном и с таким видом, словно, как отметил про себя Вейн, неминуемо приближался конец его жизненного пути, благодушно предавался воспоминаниям.
Они стояли перед клеткой сомнамбулы, неподалеку от ворот Зувейла.
– Я создал его, пока вы были в Константинополе, – едва не мурлыча от гордости, произнес Отец и внимательно посмотрел Вейну в глаза, дабы выяснить, оценен ли по достоинству его талант, и убедиться, что Вейн не посмеивается про себя над стариковским тщеславием. Вейн, однако, уже научился никогда не улыбаться, если того не требовалось Отцу, поэтому Отец продолжал: – Один из улемы аль-Азхара заявил, что люди видят сны только за миг до пробуждения, а развитие событий и ощущение продолжительности действия – это ретроспективно возникающая после пробуждения иллюзия. Вот я и решил публично доказать, что он не прав. Я приобрел этого субъекта в качестве раба – кстати, его настоящее имя Хабаш – и разослал приглашения докторам из аль-Азхара, попросив их прийти в одну из ночей месяца мухаррама в Дом Сна и увидеть, как продемонстрирую истинную природу сновидений. Демонстрация состоялась в подвале. Я велел снадобьями довести раба до бессознательного состояния, и Хуссейн привязал его ремнями к полу. Ему обрили голову над средней частью черепа.
Цель моя была в том, чтобы вырезать железу, благодаря которой человек способен отличать сон от яви. Поэтому я сделал надрез – так близко к макушке черепа, как только мог в неровном свете факела. Хотя до этого мне уже доводилось делать трепанацию, проникнуть в череп, а потом удалить кость оказалось намного труднее, чем прежде, но железа, к счастью, находится у самой поверхности черепа, и я почти не уклонился от сделанной мною отметки. Я удалил железу, а пациент продолжал дышать так же тяжело, как на протяжении всей операции.
Долгое время ничего не происходило. Мы выпили чаю, и доктора принялись нести всякую околесицу об определении местонахождения духа в теле. Затем один из моих слуг обратил наше внимание на тот факт, что пока мы болтали, глаза Хабаша открылись. Я бы сказал, скорее расширились, ибо раскрылись они до последних возможных пределов, и белки вокруг зрачков были видны целиком.
Зрачки, однако, безостановочно двигались из стороны в сторону, и все тело Хабаша тряслось и подергивалось под ремнями. Я распорядился, чтобы его развязали и поставили на ноги. Так и было сделано, хотя он, казалось, абсолютно этого не осознавал. Он стоял посреди подвала, пристально глядя в угол, где никого не было. Слов его нельзя было разобрать. Он стоял, говорил и столь убедительно улыбался, глядя в этот темный угол, что мои невольники, дабы доказать самим себе, что там никого и ничего нет, принялись тыкать туда факелами.
Кроме того, всем нам было ясно, хотя никто и не осмелился по этому поводу высказаться, что у него началась эрекция. Доктора из аль-Азхара были в панике. Да и некоторые из моих невольников тоже. Они решили, что он разговаривает с джинном.– Отец улыбнулся.– Но к джиннам с улыбкой и эрекцией не обращаются. Я встал и объяснил, что вырезал своим ножом тормозящий орган, который мешает нам пользоваться нашим телом, а также и разумом, в сновидениях. Некоторые считают, что театр сновидений расположен только в голове, но мой негр во всех отношениях грезил у меня в подвале. Думаю, доктора были слишком потрясены, чтобы внимательно слушать мои объяснения, и один из них возразил, сказав, что пациент не спит, а находится под действием снадобий. Мы наблюдали, как он обращается с просьбой к своей невидимой даме, как получает категорический отказ и как затем совершает явно успешную попытку ее изнасиловать. Потом он в изнеможении рухнул на пол.
Доктора признались, что все это вызывает у них отвращение, и ушли, но, как выяснилось, на подобные зрелища существует спрос, и здесь, у ворот Зувейла, Хабаш уже выручил немалые деньги.
– Интересный эксперимент, – учтиво пробормотал Вейн.
– Демонстрация, а не эксперимент. Результат был мне известен заранее.
Вейн стал наблюдать. Клетка Хабаша занимала центральное место в ряду прочих аттракционов. Здесь были заклинатели змей, шпагоглотатели, йоги и им подобные. Хабаш-сомнамбула спал (ибо уже было поздно) на ногах и в движении – приплясывая, испуская вопли и шевеля пальцами высоко поднятых рук. Время от времени, совершив резкое, неуправляемое телодвижение, он с грохотом ударялся о прутья клетки и стоял, вцепившись в прутья, ненадолго проснувшись, после чего вновь с хныканьем погружался в сон. Одни зрители отпускали язвительные замечания, другие сидели, разинув рты. Вейн почувствовал слабую тошноту. Тошнило его не от жестокости, а от вульгарной чванливости его наставника, безусловно ученого и умелого.
– Это первый из каналов, по которым Алям аль-Миталь смог ворваться в реальный мир.– Отец энергично взмахнул рукой, потом нахмурился.– Хорошо, что его держат в клетке. Его нынешний владелец сказал мне, что в последнее время ему начали сниться убийства.
Хозяин объявил публике о присутствии Отца. В обращенных на них с Вейном взглядах толпы чувствовалась смесь уважения и неприязни. Вейн предположил, что для этих людей Отец ничем не отличается от тех хирургов, которые дают нищим заработать на жизнь, уродуя их детей.
В смущении двинулись они прочь от ворот Зувейла.
– Противоположный случай не менее интересен, и я им тоже занимался. В этом случае Дунья, реальный мир, использует некий канал для того, чтобы перетечь в Алям аль-Миталь. Чести стать таким каналом удостоился один весьма заурядный человек, но это был мой пациент – бакалейщик по имени Абуль Меджид. Ему снится, будто он лежит на своем тюфяке и спит. Когда ему снится, что за окном идет дождь, за окном идет дождь, а когда ему снится, что кто-то входит в комнату, кто-то входит в комнату. Таковы все его сны – очень скучные. Человек он странный, унылый, и снятся ему странно унылые сны, но, думаю, совсем не трудно понять, что это именно сны. Абуль Меджид видит сны с закрытыми глазами. Если кто-то входит в его комнату, а ему снится, будто он видит, как кто-то входит в его комнату, то он заблуждается, ибо глаза его закрыты.
