Ли Брекетт - Шпага Рианона
Хишах низко поклонился.
– Согласишься ли ты на это, господин?
Карс промолчал, в отчаянии борясь со своим страхом. Он не мог ехать в Кару-Дху. Он не смел этого делать! Как долго он сможет обманывать хитрых детей Змеи?
Если только ему вообще удалось их обмануть. И мягкие слова Хишаха таили в себе ловушку.
Он сказал:
– Я рад выполнить их просьбу.
В знак благодарности Хишах поклонился.
– Все приготовления сделаны. Король Горах и его дочь будут сопровождать тебя и смогут окружить тебя заботой. Твои дети понимают, что нужно торопиться, судно ждет.
– Хорошо, – Карс повернулся на каблуках, бросив при этом на Богхаза твердый взгляд. – Ты тоже будешь сопровождать меня, человек из Валкиса. Ты можешь понадобиться в деле, касающемся оружия.
Богхаз понял, что он имеет в виду. Хотя он и побелел, как смерть, но вслух не сказал ни слова. С видом осужденного он вслед за Карсом двинулся к выходу из тронного зала.
Ночь уже окутала Марс тяжелой густой пеленой, когда они спустились к тому месту, где ждало их черное судно без паруса и без весел. Существа, закутанные в плащи с капюшонами, наподобие Хишаха, опустили в воду длинные багры, и баржа устремилась в устье реки, отходящей от моря.
Горах сжался в комок на груде диванных подушек, совсем не царственная фигура с трясущимися руками и щеками цвета слоновой кости. Было ясно, что он отнюдь не радуется этому визиту к своим союзникам.
Иваин стояла на дальнем конце баржи, глядя на темный силуэт берега.
Карс подумал, что она выглядит более удрученной, чем тогда, когда была пленницей, закованной в цепи.
Он тоже сидел поодаль, внешне гордый и надменный, внутренне – потрясенный и опустошенный. Богхаз скорчился неподалеку. Глаза его были глазами больного человека.
А Проклятый, настоящий Рианон, был спокоен. Слишком спокоен. В том уголке сознания Карса, в котором он притаился, не ощущалось ни движения, ни волнения. Как будто таинственный Куири затаился и ждет.
Они долго плыли по устью. Вода, рассекаемая баржой, что-то бормотала странным мистическим шепотом. Черные фигуры с баграми то наклонялись, то выпрямлялись. То и дело с болотистого берега доносился крик птицы, и ночной воздух был тяжелым и плотным.
Потом в свете низких лун Карс увидел впереди каменные стены и валы города, возникшего из тумана, древнего, древнего города, окруженного стеной, как замок. Обе боковые части его лежали в руинах, и лишь центральная часть была целой.
Воздух вокруг него светился, прорезаемый мелкими искорками. Карс подумал, что это игра его воображения, обман зрения, причиной которого служит лунный свет, мерцание воды и бледная дымка тумана.
Баржа направилась к полуразрушенной набережной. Она причалила и Хишах вышел на берег, с поклоном ожидая, пока выйдет Рианон.
Карс пошел вдоль набережной. За ним следовал Горах, Иваин и дрожащий Богхаз. Последним, тихим, скользящим шагом двигался Хишах.
Тропинка из черного камня, несущая на себе отпечаток времени, привела их к крепости. Карс шагал твердым уверенным шагом. Теперь он был уверен в том, что видит слабую пульсирующую паутину света вокруг Кару-Дху. Она окутала весь город, мерцая сквозь туман как звезды.
Ему все это не понравилось. И по мере того, как они все дальше шли по тропинке, ведущей к этой паутине, она нравилась ему все меньше и меньше.
Никто не заговорил, никто не попытался его обогнать. Все как будто ожидали от него, что он будет делать впереди, и он не осмеливался выдать свое невежество. Он шагал и шагал, заставляя себя выглядеть сильным и уверенным.
Он был достаточно близок к сияющей паутине, когда почувствовал, что от нее исходит странное ощущение силы. Еще шаг и он оказался бы совсем рядом с ней. Но тут Хишах прошептал ему в самое ухо:
– Господин! Неужели ты забыл о завесе, прикосновение к которой смертельно?
Карс остановился. Волна страха пробежала по его телу, и в то же время он осознавал, что сыграл плохо.
Он быстро проговорил:
– Конечно, я не забыл!
– Нет, господин, – пробормотал Хишах. – Как ты мог забыть, когда именно ты подарил нам тайну завесы, которая смогла защитить Кару-Дху от любой силы?
Теперь Карс понимал, что сияющая паутина представляет собой защитный энергетический барьер, причем барьер такой силы, что ему удается сохранить полную непроницаемость.
Такое казалось невероятным. Но наука Куири была всеобъемлющей, и Рианон подарил часть ее предкам сегодняшних Дхувиан.
– Да, как ты мог забыть? – повторил Хишах.
В его словах не было и тени насмешки и все же Карс почувствовал ее присутствие.
Дхувианин выступил вперед и поднял прятавшиеся в рукавах руки, подавая сигнал какому-то наблюдателю, находившемуся за воротами. В месте прохода свечение исчезло, открывая путь вперед.
Прежде чем войти, Карс оглянулся и увидел, что Иваин смотрит на него с изумлением и в ее взгляде ясно читается сомнение. Отворились огромные ворота и Господь Рианон из рода Куири вступил в Кару-Дху.
Древние залы были полуосвещены шарами, в которых мерцало нечто вроде огня. Шары укрепленные на треногах стояли на большем расстоянии друг от друга и распространяли холодное зеленоватое свечение. Воздух был теплым и отдавал змеиным запахом, от которого горло Карса сжималось в отвратительной тошноте.
Теперь Хишах шел впереди, и это был плохой знак, ибо Рианон должен был знать путь. Но Хишах сказал, что сочтет за счастье для себя объявить о прибытии господина, и Карсу не оставалось ничего другого, как скрыть свой растущий ужас и следовать за ним.
Они вошли в огромный центральный зал, с высокими стенами из черного камня и куполообразным потолком, теряющимся в темноте наверху. Зал был тускло освещен и по углам лежали длинные тени.
Для человеческого глаза света было слишком мало. Но в таком месте даже это малое количество казалось излишним.
Ибо здесь собрались дети Змеи, чтобы приветствовать своего господина.
И здесь, у себя дома, они не носили тех покровов, без которых не появлялись у людей.
Пловцы принадлежали морю, Люди Неба – воздуху, и они были великолепны и прекрасны, как та среда, частью которой они являлись. Теперь Карс увидел воочию представителей третьей расы Марса, халфлингов – детей укромных мест, чье пугающее обличье великолепно подходило их мрачной среде.
Шок первого впечатления был настолько велик, что до сознания Рианона едва дошел голос Хишаха, произносящего имя Рианона, и мягкое шипящее приветствие, нереальное, как в кошмарном сне.
Они приветствовали его из всех укромных мест огромного зала, с открытой галереи наверху. Их узкие змеиные головы покорно кивали.
Извивающиеся тела, что двигались с удивительной легкостью, казалось, скорее струились, нежели шли. Руки с бескостными пальцами, ноги, шагов которых не было слышно, безгубые рты, казавшиеся постоянно открытыми в молчаливом, бесконечно жестоком смехе. И отовсюду несся сухой шелест, повсюду тускло сверкала кожа, потерявшая прежнюю чешуйчатость, но сохранившая змеиную твердость.
