Роман Выговский - Игра без Правил
— Мне даже смотреть на тебя холодно.
— Я с детства закаляюсь, у меня отец ивановцем был, приучил к холоду, — ответила Ситара, отерла с лица последние слезинки.
— А меня трясет как в лихорадке, — с грустью сказал Анри, отвел взгляд, — даже стыдно, хрупкая девушка не мерзнет, а крепкий мужчина дрожит как осиновый лист.
— Ничего, со временем не будешь, если захочешь, конечно, — ободрила она, — по утрам и вечерам купание в холодной воде и за месяц другой привыкнешь к холоду. Даже нравится будет.
— А артефакты мы должны очистить, — Ситара с тревогой посмотрела на Анри. — Скларт и альвский камень слишком долго находились в руках приспешников черной ложи.
— Ясно, — кивнул маркиз, — а с инициацией что? Я ее прошел?
— Нет, — тихо сказала девушка, нервно закусила верхнюю губу, — это меня и беспокоит. У тебя нет ни инициации, ни оружия. Но ты по-прежнему жив, ты можешь использовать артефакты Харна, но и альвские тебе не вредят. Ерунда какая-то, я такого никогда не видела.
Анри лениво растянулся на теплом от солнца камне, руки заложил под голову, сощурился как кот. В голове ни одной мысли, гуляет ветер, как и в животе, только что не урчит. Воздух до сих пор пах свежестью, дразнил, раздувал огонь в желудке, есть хотелось все сильней.
— Не знаю, но почему-то я голоден как волк, — сказал Анри виновато, — у нас осталось еще что съестное?
— Погоди, — сказала она тревожно. — Ты брал их оружие?
— Чье? — повел бровью Анри.
— Карлика и горбуна, — уточнила Ситара, сосредоточенный взгляд уперся в маркиза.
— Топор, я отрубил горбуну руку его топором. Но потом бросил — ответил Анри после краткого раздумья. — Это важно?
— Да что же происходит…
Между бровями девушки пролегла глубокая складка, взгляд устремился вдаль. Она ладонями накрыла виски, вздохнула тяжело: "Никто не мог касаться чужого оружия, харнских артефактов, никто не выходил из Врат не получив инициации. Говорят, только глава черной ложи мог входить, когда ему заблагорассудится. Но если бы Анри был осквернен, альвский камень искалечил бы его, если не хуже… Когда то адепт черной ложи ухватился в бою за рукоять моей сабли, как же он орал, будто заживо жгли. А Анри дрался саблей и хоть бы что. И самое главное сердце. Сердце у него чистое. Как такое может быть?".
— Я опять накуролесил? — спросил он ровным голосом.
— Нет-нет, ты все правильно сделал, — сказала Ситара, вздохнув. — Ты спас меня, и смог пройти возле Врат, хотя и не понимаешь насколько это опасно. Ведь то, что ты видел — не сон. Это очень высокий мир. За теми Вратами — порталы в другие реальности. Я подвела тебя туда, но дальше ты шел сам. Лишь когда тебя стало втягивать в бездну, я вмешалась. Инициация не закончена, ты не сделал выбор и не получил оружия.
Анри пожал плечами.
— Я не могу объяснить тебе, что делаю, и как? А оружие… Почему бы не взять то, что они принесли с собой?
— Нет, — Ситара раздраженно мотнула головой, длинные черные волосы разметались по плечам, — нельзя брать, на нем скверна. Я даже коснуться его не могу.
Она посмотрела на темное лезвие топора, не смотря на солнечное утро, по кромке не бегут искрящиеся сполохи света, не танцует огонь. Будто кто извалял сталь в смоле или грязи. Такое оружие поглощает свет, как и скларт. Его выковали харнские мастера из далекого прошлого, для того чтобы убивать светлых…, раны от такого оружия не заживали и гноились, а раненые вскоре погибали от недугов и болезней. Светлый же не мог и коснутся подобной мрази, руки тотчас покрывали гадкие язвы, иногда оставались черные следы на теле, глубокие, с рваным краями. Такие раны также плохо заживали, а уродливые сизые рубцы болели еще многие годы.
Анри так и лежал бездумно, глядел в небесную синеву, он любил следить за проплывающими облаками, мечтать о чем-то отвлеченно. Рядом почти недвижимо сидит Ситара, обхватила колени руками и молчит, смотрит куда-то вдаль. Наверняка думает, что теперь делать. Пускай думает, у нее опыта больше. А мне бы просто хотелось покоя. Чтобы не гонялись за мной ни карлики, ни горбуны, ни полоумные колдуны… Анри вздохнул. Теплая спина девушки все сильнее греет бок, приятно, даже шевелиться не хочется. Вспоминаются вечера в замке, у камина, потрескивают тихо дрова, взлетают в воздух игривые искорки, хитровато смотрят алыми глазками из золы угольки.
В воздухе пронеслась стая визгливых птиц, чем-то похожих на гусей, крупные серые, шеи тоже длинные, но кричат иначе, как-то печально. Анри ходил охотиться на гусей осенью, со своим псами. По облетелой листве шагал тихо, за ветром, псов оставлял у заводи, чтоб не шумели…, Анри замечтался и едва не заснул, и вдруг все оборвалось.
Вдалеке тревожно взвыл боевой рожок, пронзительный звук больно резанул по ушам. Анри даже расслышал, гневные голоса, так похожие на звериный рык, втянул воздух, стараясь уловить запах тех, кто приближается. Ситара уже вскочила на ноги, сабля в руке, внимательный взгляд ощупывает каждый камешек в округе.
— Что это? — с тревогой спросил Анри.
— Хорасанци, жители Варранта, — ответила девушка, торопливо подхватила сумку с земли, — нужно уходить.
— Они нас ищут?
— Вряд ли нас, — ответила Ситара с мягким укором, — но нам не следовало так беспечно тут рассиживаться. Наверняка их шаман почувствовал Силу.
Послышался лязг стали, треск камня, но как-то странно: в такой тиши, да на ровном плато можно заметить врага за несколько лиг, но голоса и шум зазвучали почти рядом. Словно из ниоткуда появился обнаженный до пояса мужчина в пятнистой звериной шкуре. Кожа не просто прокаленная солнцем, а обожженная до черноты. Незнакомец походил на мавра или арапа, но глаза раскосые, как у уроженцев востока, и волосы длинные и прямые, чего у арапов отроду не бывает.
В длинных узловатых руках темнокожий воин сжимал гладкий черный посох, увенчанный бронзовым навершием в виде бараньей головы.
— Стой, — резко сказал незнакомец, — Тахукар пришел с миром, мы будем говорить.
Анри молчал, внимательно следил за каждым движением странного темнокожего воина, тот сложил руки лодочкой на груди и поклонился в приветствии. На запястьях и на предплечьях вспыхнули на солнце широкие золотые браслеты. Мужчина положил посох на землю, черные маслянистые глаза не отрывали взгляда от Анри. Казалось до Ситары ему вовсе нет дела.
Арап был высок, выше даже самого Анри на голову, и пускай не выпирают буграми мускулы, а в плечах — широк, могучая, черная как сажа грудь красиво лоснилась на солнце. На плечах, словно на боевом стяге, красовалась шкура пятнистого хищника, свирепого ягуара или может хитрого леопарда, Анри не знал.
