Сергей Лукьяненко - Непоседа
Едва султан удалился, как шут развел руками и пожаловался:
— Ну вот, видите? Он проявляет доброту ко всем. Он не разделяет малую доброту и большую. Не видит, как из-за мелочей страдает главное… Ох, неужели и мы с визирем в ту ночь заразились этой болезнью… и оставили на троне непригодного султана.
— Сутар, — вздохнул Трикс, — я все понял, да. Султана не стоит даже огорчать рассказом про Прозрачного Бога. Тогда, быть может, мы пойдем к Великому Визирю?
Сутар кивнул:
— Я собирался устроить вашу встречу поздним вечером. Но раз уж вы здесь — пойдемте. Аблухай сейчас в театре, смотрит какое-то представление. Обычно это настраивает его на добродушный лад.
— То есть с Великим Визирем у нас не будет таких проблем, как с султаном? — уточнил Трикс.
— О нет. Таких проблем не будет, — твердо пообещал шут.
Часть вторая. Трикс интригует
1
Великий Визирь Аблухай слыл покровителем искусств, знатоком живописи, ценителем музыки, поклонником скульптуры, исследователем архитектуры, другом ремесел и светочем знаний. В этом, конечно, нет ничего необычного, за исключением того, что Аблухай и впрямь покровительствовал искусствам, разбирался в полотнах старых и новых мастеров, обожал музыку народную, камерную и оперную, не пренебрегая, впрочем, авторскими песнями под дутар, обожал древние статуи (особенно изображающие прекрасных обнаженных девушек), мог на память перечислить все красивейшие здания Самаршана и королевства, ценил искусную работу мастеров-краснодеревщиков и ювелиров, а также издал указ о непременном обучении грамоте и счету всех детей мужского пола, изъявивших к тому желание. Потому нет ничего удивительного, что все люди творческие и жаждущие признания (а также золота и серебра) съезжались в Дахриан со всех концов света. Даже суровые мастера варваров, режущие из моржовой кости и минотавровых рогов священные амулеты, порой посещали Дахриан. Даже гномы иногда посылали своих кузнецов преподавать на факультете Ковки и Литья. Даже высокомерные эльфы однажды приняли участие в певческом турнире, после которого несколько десятков человеческих певцов со стыда сменили профессию.
Трикс к искусству относился с подобающей аристократу и магу снисходительностью. Конечно, чтобы соорудить магическую башню или самый простенький дворец, надо знать архитектуру, да и менестреля послушать на пиру всегда приятно. Но тратить на любование танцами или разглядывание картин целые дни? Удивительно скучное занятие!
— Главное, чтобы Великого Визиря не обуяла жажда творчества, — озабоченно сказал Сутар по пути.
— А это как?
— Ну, если Великий Визирь будет увлечен картинами — он может попросить вас нарисовать свой вопрос. Если танцами — то станцевать его. Видишь ли, юноша, визирь благоволит к тем, кто разделяет его увлечение искусствами…
— Главное, чтобы он сейчас не был увлечен ваянием из мрамора, — сказал Трикс. — А то я вопрос буду задавать несколько месяцев…
Вслед за шутом Трикс и Иен прошли длинными коридорами, распугивая своим появлением охранников и слуг. Сутар явно пользовался во дворце авторитетом. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, они вошли в резную дверь и оказались в небольшой, уютно обставленной ложе, нависающей над полутемным театральным залом. Занавес на сцене был задернут, публика в зале — по большой части люди артистической наружности — что-то обсуждала, лакомясь жареными подсоленными зернами кукурузы. В ложе на широком мягком диване развалился пожилой мужчина в длиннополом халате — сухонький, с быстрыми умными глазами, простым белым тюрбаном, украшенным одним-единственным изумрудом, — но крупным и чистым, сияющим, будто зеленый фонарик. Столик рядом с диваном был, как положено, завален фруктами и сладостями.
— Антракт, нам повезло, — прошептал Сутар. Склонился перед человеком и произнес: — А вот и я, Великий Визирь! Твой верный старый шут и наперсник! Визирь кивнул и произнес:
Твой приход, как халва и шербет, шут Сутар.
Я вниманьем твоим обогрет, шут Сутар.
Что причиною этого служит визита?
Говори же, я жду твой ответ, шут Сутар.
Полагаю, волшебник, что дружен с драконом,
К нам пришел для ученых бесед, шут Сутар?
Шут с тревогой оглянулся на Трикса. И тот понял, что ему предстоит испытание. Судя по всему, визирь говорил знаменитыми самаршанскими казелями. Выступив вперед, Трикс вежливо поклонился. И сказал:
Ты мудрец и хранитель искусств, Аблухай,
Всем известен отличный твой вкус, Аблухай.
Я уверен, что мудрость в делах государства
Исцелит мою тяжкую грусть, Аблухай.
Я хотел бы поведать, о чем я тревожусь,
И услышать ответ твоих уст, Аблухай.
— Хм, — сказал визирь. — Конечно, рифмы весьма вольные, но когда ты начал со слова «искусств», я вообще ничего хорошего не ожидал. Ты занимаешься стихосложением?
— Я в стихах очень слаб, признаюсь, Аблухай… — начал Трикс.
— Довольно, довольно. Говори прозой. — Визирь сел на диван и с любопытством осмотрел Трикса. — А второй мальчик — Иен, как я понимаю? Тот, которого ты купил на рынке рабов за перстень любезного короля Маркеля? Он не понимает по-самаршански?
— Нет, не понимаю, — вздохнул Иен. Визирь засмеялся:
— А на каком языке ты мне отвечаешь? Все понятно, драконы и с тобой поговорили… Я слушаю тебя, Трикс Солье.
— О, мудрый Аблухай… — Трикс еще раз поклонился. — Мне кажется, ты прекрасно знаешь все, что я хотел сказать.
— Работа такая, — вздохнул визирь. — Совсем лишен радости неожиданных встреч и разговоров. Будешь шербет?
— Буду. — Трикс, повинуясь кивку визиря, сел на низенькую табуретку напротив дивана. — Досточтимый Аблухай, пусть тебе известны все мои вопросы, но я не знаю ответов…
— Ответы… — вздохнул Аблухай. — Хорошо. Ответы мои будут: да, да, нет, да.
Трикс глотнул шербета и задумался. Потом признался:
— Без вопросов непонятно.
— Вопросы твои, мальчик, были бы такими, — вздохнул Аблухай. — Намерен ли я сражаться с Прозрачным Богом? Понимаю ли я, что помощь витамантов опасна? Готов ли я сменить помощь витамантов на помощь короля Маркеля? Выполню ли я то, что витаманты потребуют за свою помощь?
— А мне кажется, что лучше были бы ответы да, да, нет, нет, — сказал Трикс. — Что-то мне подсказывает, что все остальное от лукавого.
— Я не могу давать волшебникам лживых клятв, — покачал головой визирь. — Если расплатой за победу будет война с его величеством Маркелем, то будет война. Мне очень жаль.
