Линн Рэйда - Смерть и солнце
"Только бы не "Горностаи"! - мысленно взмолился Крикс. По расчетам Астера, отряд лат-Гира был еще довольно далеко от этих мест. Но ведь Астер тоже может ошибиться.
А от Сайма с Лаской никаких известий.
Крикс соскользнул с ветки, повис на руках и мягко спрыгнул вниз. Идти по тракту он не стал, направился в сторону "Рога" лесом.
Первое, что он увидел, подобравшись к постоялому двору и осмотревшись - это человека, распяленного у ворот. В первый момент он казался живым из-за того, что стоял ровно, только уронив на грудь седую голову. Потом стало заметно, что тело удерживают у бревенчатой стены ножи, пробившие одежду и пришпилившие человека к бревнам, словно бабочку. Крикса обдало жгучим холодом. Такийцы забавлялись, хвастая друг перед другом собственным искусством. Вряд ли хоть один из брошенных ножей хотя бы оцарапал пленника. Убили его уже после, когда им наскучило играть.
Крикс проглотил стоявший в горле ком. Заставил себя думать не о том, что сделали с хозяйкой и с ее племянницей, а о том, что делать дальше ему самому. Он осмотрелся и заметил выставленного возле конюшни часового. И еще одного - у дверей гостиницы. Все остальные "Горностаи", видимо, были внутри. Дозорный у конюшни смотрел как раз в ту сторону, где прятался "дан-Энрикс", но при этом ничего не замечал. И уж подавно не подозревал, что за ним наблюдают. Можно было тихо подобраться к нему и убить, прежде чем тот успеет поднять шум, а потом увести с конюшни лошадь и спешить за помощью.
Крикс решил, что так и сделает. Чуть позже. Но сначала он обязан был узнать, живы ли Сайм и Ласка.
Часового, выставленного такийцами, Рикс почти не опасался. "Горностаи" были неплохими воинами, но в умении выслеживать противника, при этом оставаясь незаметным для него, любой из Детей Леса дал бы воинам лат-Гира сто очков вперед. Шестипалый или Лис ушли бы от такийцев по лесу даже с завязанными глазами. Криксу до таких высот было пока что далеко, но кое-чему он все-таки научился. Да и старые умения, приобретенные на службе у Ральгерда Аденора, оказались очень кстати. Тенью проскользнув мимо угла гостиницы, он подобрался к низкому окну. Ставни были закрыты, но из щели лился яркий свет. Похоже, "Горностаи" были в нижнем зале - там, где обычно обедают остановившиеся в гостинице проезжие. Крикс прижался щекой к холодным доскам и заглянул в узкую щелку между ставен.
Первым делом Крикс увидел Сайрема и Ласку - связанных спина к спине и сидевших на составленных рядом стульях. Два стола, которые когда-то составляли обстановку небольшого постоялого двора, теперь стояли друг на друге у стены. Грязный дощатый пол покрывали пятна крови, но принадлежала эта кровь кому-то из такийцев или Сайрему - понять было нельзя. Ласка, сидевшая ближе к окну, была цела и невредима.
Высокий широкоплечий человек, носивший снятые с Бешеного принца латы, неторопливо и размеренно прохаживался по маленькой комнатке постоялого двора, не обращая ни малейшего внимания на кровь, пачкающую его сапоги. Увидев этого мужчину, Крикс невольно вздрогнул - ему на секунду показалось, что он видит перед собой воскресшего Эзара. Но мгновение спустя он понял, что ошибся. Волосы у нагорийца были светлые, каштановые, а не черные, а лицо - квадратное, с тяжелым подбородком, который не скрывала даже небольшая борода - ничуть не походило на продолговатое, скуластое лицо Эзара. Общим у них был только доспех. Крикс рассудил, что перед ним, должно быть, Эйст лат-Гир, нынешний предводитель "Горностаев".
Не подозревая, что за ним следят, мужчина продолжал вышагивать по комнате. Три шага к двери - три к окну. И снова - три к двери, три к окну. Среди сдвинутых столов было так тесно, что при ходьбе лат-Гир едва не задевал связанных пленников краем плаща. Ласка смотрела на такийца исподлобья, и ее большие черные глаза горели, словно угли. Лицо девушки было искажено от ненависти. А вот страха в ее взгляде не было. Крикс вообще впервые видел на лице живого человека выражение настолько чистой, беспримесной злости. Он подумал, что, будь он на месте "Горностая", ему стало бы не по себе. Но лат-Гир на Ласку не смотрел. Взгляд его то и дело останавливался на Сайреме, которого связали спиной к спине с девушкой.
- Прежде всего я хочу знать, где находится Астер по прозвищу Снежный Сокол, - сказал лат-Гир, помахивая зажатыми в руке перчатками из дорогой и тонкой кожи - тоже, надо полагать, когда-то принадлежавшими Эзару.
- Это все?.. Больше ты ничего не хочешь? Да катись ты к Хеггу в задницу, такийское дерьмо, - с какой-то яростной, жестокой радостью оскалилась разведчица. Внутри у Крикса все сжалось от ужаса в предвкушении того, как среагирует на эту дерзость Эйст лат-Гир. Но предводитель "Горностаев" сохранил спокойствие.
- Крепп, как там подкова?.. - спросил Эйст у человека, находившегося за пределом видимости.
- Уже красная, мой капитан.
- Прекрасно! Вынимай. Начнем с девчонки.
К горлу Крикса подкатила тошнота, сердце заколотилось так, как будто собиралось выскочить наружу. На мгновение мелькнула сумасшедшая идея - ворваться внутрь и убить лат-Гира прежде, чем кто-нибудь из присутствующих в комнате опомнится или успеет ему помешать.
Вот только, даже если у него действительно получится прикончить командира "Горностаев", Ласку это не спасет.
- Подождите, - подал голос Сайрем, поворачивая голову настолько, насколько ему позволила веревка. - Оставьте ее в покое. Астер - это я.
- Сдурел?! - крикнула Ласка, попытавшись встать, но только без толку дернувшись на стуле. - Не смей! Это неправда!
- Ты! Заткнись, - скомандовал лат-Гир, самым хладнокровным образом ударив ее по лицу. Голова Ласки дернулась назад, а Эйст неторопливо обошел составленные вместе стулья и подошел к седоволосому антарцу. - Ненадолго же тебя хватило. Значит, правду говорят, что ты с ней спишь?
Крикс только сейчас понял, почему Эйст так внимательно поглядывал на Сайрема. Приметы Сайма большей частью совпадали с описанием главы Лесного братства - худощавое телосложение, светлые волосы… правда, у Астера они были мышиного, бесцветного оттенка, а у Сайрема - седые, но подобные детали вряд ли могли быть известны предводителю такийцев. А из тех, кто видел Астера вблизи и мог бы описать его подробно, ни один, как правило, не выживал.
Смотреть на то, что будет дальше, Крикс не стал, беззвучно отступив от окон в темноту. Он повернул к конюшне, примыкавшей к постоялому двору. Увидел часового, выставленного у входа и бессмысленно таращившегося в сторону леса. Крикс готов был спорить, что любой из Братства мог бы подойти к нему вплотную раньше, чем разиня-часовой успел бы что-нибудь заметить. Рука "дан-Энрикса" сама собой скользнула к ножнам, вытянув из них широкий длинный нож. Дозорный был еще довольно молод, может быть, всего на пять или шесть лет старше "дан-Энрикса". Кольчуги на нем не было - только стеганный подкольчужник. Энониец отстраненно порадовался этому обстоятельству. Хотя он долго и старательно учился пробивать кинжалом сложенную вдвое старую кольчугу, лежавшую на бревне, и вполне преуспел в своих попытках, нельзя было быть уверенным, что в решающий момент ему удастся так же точно нанести удар по настоящему противнику. В другое время Крикс заколебался бы, можно ли заколоть дозорного вот так, исподтишка, но сейчас южанин не испытывал ни страха, ни малейших колебаний. Он подобрался к "Горностаю" совсем близко и недрогнувшей рукой ударил его в правый бок - сильно и точно, так что нож вошел до самой крестовины. Парень захрипел и конвульсивно дернулся, ударившись затылком о бревенчатую стену. Глаза у него дико вытаращились, как будто собираясь выкатиться из орбит. Крикс провернул вошедший в тело часового нож и резко выдернул его из раны. Поддержал тяжелое, обмякшее тело, не позволив ему сразу же упасть на землю и привлечь кого-нибудь случайным шумом. И, переступив через него, вошел в конюшню. Может быть, впервые в жизни мысль, что он убил другого человека, не произвела на Крикса никакого впечатления. Значение имело только то, успеет ли он привести в Лосиный рог других повстанцев, а точнее - будут ли еще к тому моменту живы Сайм и Ласка. Несмотря на спешку, он все же потратил полминуты, выбирая из коней такийцев такого, который мог выдержать долгую скачку, не сбавляя темпа. И еще примерно полминуты - надевая на гнедого мерина уздечку и седло. Убивая часового, Крикс был непривычно, противоестественно спокоен, но во время сборов это странное спокойствие сменилось страхом. Не тем цепенящим ужасом, который повергает человека в странную апатию, а его противоположностью - острым, болезненным волнением, из-за которого пульс делается чаще, а движения приобретают необыкновенную, отточенную легкость. Подтянув подпругу и прихватив короткий хлыст, висевший на гвозде, Рикс ласточкой взлетел в седло и, пригнувшись перед низковатой притолокой, выехал с конюшни. Ударил коня пятками, заставив его перенести своего наездника через ветшающую изгородь - по счастью, низкую, едва по грудь стоящему мужчине. Оказавшись на дороге, Крикс подобрал поводья и звучно ударил кончиком хлыста по голенищу сапога. Мерин настороженно пряднул ушами и, не дожидаясь дополнительных сигналов, погнал вперед размашистым уверенным галопом. Крикс взмахнул хлыстом опять, только на этот раз ударил им по крупу мерина. Закусив удила, конь рванул вперед так, что Криксу на секунду показалось, что он снова оказался на спине у Фэйро.
