Маргарет Уэйс - Кузница души
Карамон залез в телегу и беспомощно склонился над Джилоном, побледнев почти так же, как он. При виде ужасных ран — сломанные ребра Джилона пронзили плоть, а одна нога была не более чем смесью крови и размолотых костей — с губ Карамона сорвался низкий звериный стон.
Розамун не обратила внимания на своего потрясенного сына. Она все стояла у борта телеги, стиснув руку Джилона и исступленно шепча о вере.
— Рейст! — позвал Карамон, в панике оглядываясь вокруг.
— Я здесь, брат, — тихо сказал Рейстлин. Он уже взобрался на телегу рядом с Карамоном.
Карамон благодарно схватил брата за руку, не сдерживая всхлипываний:
— Рейст! Что нам делать? Мы же должны сделать что–то. Придумай же что–нибудь, Рейст!
— Тут ничего нельзя сделать, сынок, — мягко сказал гном. — Ничего, кроме того, чтобы пожелать твоему отцу удачи в путешествии на тот свет.
Рейстлину стоило только взглянуть на искалеченного человека, чтобы понять, что гном прав. Чудом было то, что Джилон пережил дорогу домой.
— Бельзор снизошел к нам! — визгливо прокричала вдова Джудит. — Бельзор излечит этого человека!
«Бельзор, — с горечью подумал Рейстлин, — зря потратит время».
— Отец! — крикнул Карамон.
При звуке его голоса Джилон очнулся и поискал глазами сыновей — головой он двигать не мог. Его взгляд остановился на них.
— Позаботьтесь… ваша мама… — с трудом прошептал он. На его губах выступила кровавая пена.
Карамон всхлипывал, закрыв лицо руками.
— Мы не оставим ее, отец, — пообещал Рейстлин.
Взгляд Джилона обежал обоих братьев. Он слабо улыбнулся, и хотел сказать что–то еще, но тут на него накатил приступ боли. Он закрыл глаза, забился в агонии, и испустил дух.
Гном снял шляпу и прижал ее к груди.
— Да пребудет с ним Реоркс, — тихо произнес он.
— Бедный человек, он умер… Как это печально! — сказал кендер, и слезинка скатилась по его щеке.
В первый раз Рейстлин видел смерть так близко. Он почти чувствовал, как она проходит сквозь толпу, раскрывая над всеми ними свои темные крылья. Он ощутил себя таким маленьким, беспомощным и уязвимым по сравнению с ней.
Так неожиданно. Еще час назад Джилон шагал среди деревьев, гадая, что будет на ужин, и не думая ни о чем больше.
Так ужасно. Ужасная, бесконечная, вечная тьма. Его пугало не столько отсутствие света, как отсутствие мысли, движения, чувства. Наши жизни, жизни живых, будут продолжаться. Солнце светит, луны поднимаются, мы будем смеяться и говорить, а он не будет ничего знать, ничего чувствовать. Ничего.
Так неумолимо. Это ожидает всех нас. Это ждет и меня тоже.
Рейстлин подумал, что ему следует горевать об отце, но вместо этого ему было жаль себя самого, он горевал о том, что сам смертен. Он отвернулся от изуродованного тела и увидел, что его мать все еще цепляется за безжизненную руку, умоляя Джилона открыть глаза и вернуться к ней.
— Карамон, нам надо позаботиться о маме, — настойчиво сказал Рейстлин. — Мы должны отвести ее домой.
Но посмотрев на брата, он обнаружил, что тому самому требуется помощь. Карамон скорчился возле тела отца. Болезненные сдавленные рыдания сотрясали его. Рейстлин положил ладонь на его плечо.
Большая рука Карамона конвульсивно сжала руку брата. Рейстлин не смог бы освободиться от этой хватки, да и не хотел делать этого. Прикосновение брата успокоило его. Но ему не нравилось выражение лица его матери.
— Пойдем, мама. Пусть вдова Джудит отведет тебя в дом.
— Нет, нет! — неистово выкрикнула Розамун. — Мне нельзя покидать твоего отца. Я ему нужна.
— Мама, — сказал Рейстлин, начиная пугаться, — отец мертв. Ты больше ничего…
— Мертв?! — Розамун выглядела потрясенной. — Мертв! Нет! Он не может умереть! Я верю!
Розамун упала на тело мужа. Ее руки вцепились в его рубаху, пропитанную кровью.
— Джилон! Очнись!
Голова Джилона моталась из стороны в сторону. Струйка крови сочилась у него изо рта.
— Я верю, верю, — повторяла Розамун. Ее руки окрасились кровью.
— Мама, пожалуйста, пойдем домой! — беспомощно попросил Рейстлин.
Отик осторожно разжал руки Розамун и оттащил ее от тела. Кто–то еще поспешно накрыл тело покрывалом.
— Вот вам помощь вашего Бельзора, — вполголоса сказал гном.
Он не хотел, чтобы его кто–то услышал, но его голос был звучным и довольно мощным, так что эти слова расслышали все, стоявшие поблизости. Некоторые выглядели шокированными. Некоторые осуждающе покачали головами. Один или двое мрачно усмехнулись, думая, что никто не смотрит на них.
Вдова Джудит много проповедовала с тех пор, как обосновалась в городе, и обратила немало человек в свою веру. Теперь эти новообращенные с ужасом смотрели на мертвое тело.
— А кто такой Бельзор? — звонко спросил кендер. — Флинт, ты знаешь Бельзора? Он должен был исцелить этого бедного человека? Почему он не сделал этого, как ты думаешь?
— Заткнись, Тас, дверная ты ручка! — резко приказал ему гном.
Но эти же вопросы задавали себе многие другие. Они смотрели на вдову Джудит, ожидая ответа.
Вдова Джудит не утратила веру. Ее лицо ожесточилось. Она послала гневный взгляд гному и еще более гневный — кендеру, который в это время поднимал уголок покрывала, чтобы взглянуть на труп.
— Может быть, он исцелился, а мы просто не заметили? — попытался оправдаться кендер.
— Он не исцелился! — воскликнула вдова Джудит. — Джилон Мажере не был исцелен, и не будет исцелен! Почему, вы спрашиваете? Из–за грехов этой женщины! — Вдова Джудит указала на Розамун. — Ее дочь — шлюха! Ее сын — колдун! Это ее вина, и вина ее детей в том, что Джилон Мажере умер!
Указывающая рука могла бы с таким же успехом быть стрелой, вонзившейся в Розамун. Она в шоке уставилась на Джудит, затем вскрикнула и повалилась на колени, глухо рыдая.
Рейстлин вскочил на ноги.
— Да как ты смеешь? — тихо и угрожающе обратился он к вдове. Он спрыгнул на землю с телеги. — Убирайся отсюда! — Теперь он стоял лицом к лицу со вдовой. — Оставь нас в покое!
— Видите! — Вдова Джудит попятилась. Она перевела указательный палец на Рейстлина. — Он злой! Он поклоняется злым богам!
Внутри Рейстлина загорелся огонь. Горячее белое пламя поглотило здравый смысл, поглотило рассудок. Он ничего не видел, ослепленный этим огнем, и ему было безразлично, уничтожит ли огонь его, если только он уничтожит Джудит.
— Рейст! — Его остановила рука. Сильная и уверенная рука дотянулась до него сквозь огонь и удержала его на месте. — Рейст! Остановись!
Рука, рука его брата, вытащила Рейстлина из огня. Ужасное белое пламя, ослепившее его, угасло, огонь потух, и Рейстлину стало холодно. Он чувствовал вкус пепла у себя во рту. Сильные руки Карамона обвились вокруг хрупких плеч Рейстлина.
