Альвина Волкова - Сердце черного дракона
И почему именно сейчас вспомнилось причина, из-за которой я побаиваюсь высоты. Мне было лет восемь. Родители как обычно летом повезли к бабушке Маше. Но в тот год и тетя Рита привезла своего самого младшего, белокурого ангелочка — Славу. Ему было четыре с половиной. Шустрый и непоседливый ребенок. Деревенская соседка тетя Таня, в первый раз увидев, почему-то назвала его бесенком в ангельском обличии. Ох, следовало бы мне тогда прислушаться к ее словам.
И вот, бабушка куда-то уехала, меня, конечно же, оставив присматривать за ним, а он возьми и заберись по лестнице, а затем по балкам на крышу сарая. Как я уже говорила, сарай был нечета другим — большой и вместительный. Я полезла за ним на козырек. До земли было достаточно, чтобы упав, сломать ноги или руки. Как уж повезет.
Слава стоял, подперев руки в боки, и смотрел вниз.
— Слезай, — крикнула я ему, — Упадешь. Бабушка ругаться будет.
— Нина, — вдруг заговорил Слава, хотя до этого из него и слова было не вытянуть, — А ты умеешь литась?
— Литась? Ты хотел сказать — летать.
— Да, литась.
— Нет, — удивилась я, — Не умею.
— А давай проверим.
И этот паршивец столкнул меня с козырька. Очень хорошо помню, как полуобернулась к нему, пока Слава толкал под колени. Встретила ясный взгляд зеленых, словно цветущее болото, глаз, — Слава это делал не со зла, он был совершенно уверен, что я полечу. Ноги, обутые в новые босоножки, заскользили, и я камнем рухнула в низ. Но в последнюю секунду кто-то меня спас. Чьи-то сильные, надежные руки подхватили на лету и прижали к могучей груди. Я слышала, как часто бьется сердце в этой груди, отзываясь во мне таким же ритмом. Это было так давно.
Я падала. Из-за ослабленной гравитации, чуть медленнее, чем обычно, успевая встретиться взглядом с кузеном, и вспомнить. Расцарапав о доски ладони, соскользнула с крыши.
Перехватило дыхание, ветка до крови хлестнула по лицу, и я упала… в объятья.
Ласснир успел поймать, и с силой прижал к себе. Мои руки окоченели, и в голове билась одна мысль: «Жива! Жива! Жива!». Прижатая к груди, я слушала, как бешено, барабанит его сердце. Было ощущение, словно мне динамик под ухо поставили.
Неожиданно все затихло. Я как оглохла. Вокруг образовался вакуум, меня выдернуло из реальности и окунуло в нестерпимый жар. Языки невидимого пламени, лаская кожу, проникали в тело, но не причиняли вреда, а выжигали страх и боль. Мысли вспыхивали, как искры, и сразу гасли. Тепло разливалось по телу, рождая непривычные чувства полной защищенности и единства.
Ласснир ослабил хватку, и я вернулась к действительности. Дыхание срывалось, колени подогнулись, а в сердце поселилась чья-то безмерная тоска, и сквозь шум услышала ворчливый голос Эрдо.
— Ну, все я пошел. Дальше сами разберетесь.
Славик, ехидно пофыркав, последовал за гномом. За ними хлопнула дверь. Очень громко. Я даже вздрогнула.
— Успокоилась? — голос дракона низкий и хриплый, ласкал слух.
— Да, — кивнула, и поняла, что на самом деле успокоилась.
— А теперь объяснись.
Наморщив лоб, я взглянула на него.
— Я же уже все сказала.
Дракон тяжело вздохнул.
— Не все.
Ласснир отстранил на расстояние вытянутой руки, и, приподняв когтем голову, посмотрел в распахнутые глаза.
— Рассказывай.
Я помялась под его проницательным взглядом и выдала всю историю без прикрас и недомолвок. Дракон слушал внимательно, хмурился, но не перебивал. По завершении, неожиданно обнял и погладил по голове как непослушного, но любимого ребенка.
— Покажи артефакт.
Сняв цепочку, отдала ее Лассниру. Дракон внимательно изучил письмена, покивал, и вернул обратно.
— Оставь. Сильный артефакт, — в ладони лег теплый кругляш, — И очень дорогой.
— Насколько дорогой?
Ласснир задумался.
— В вашем мире можно было бы купить машину.
— Смотря какую?! — улыбнулась, понимая, что даже если Жигули, тоже не малые деньги.
— Какую? — задумался дракон, — Как ее? Пару раз по телевизору видел…ф. фер…
— Феррари???
— Точно. Она самая.
Правдоподобно икнув, я вытаращилась на артефакт. Круто, нечего сказать. Ну, Ваир, предупреждать же надо!!
— Хорошо, — дракон еще раз потрепал по голове, — Я тебя понял. Постараюсь исправиться. Но больше так не делай. У меня нервы не казенные.
Я недобро сощурилась:
— А если со мной все-таки что-нибудь случится?
— Что именно? — темная бровь скептически изогнулась.
— Если меня убьют?
В красных глазах мелькнуло сомнение, и мысль, которая меня насторожила. Я ни каким образом не сомневаюсь, что дракон всем сердцем жаждет освободиться. Но какова цена? Пожертвует ли он мной или нет?
— Ты слишком много думаешь не по делу, Ни'ийна.
— Хорошо не буду.
Ласснир указал на артефакт:
— Лучше, если его никто больше не увидит.
— Но тогда я нехотя буду подслушивать, — удивлялась я.
— Не страшно. Сконцентрируйся на том, чтобы только слышать, но не позволяй ему переводить твою речь.
— Я попробую.
— И о Ваире ни слова, — глаза дракона потемнели, — Сдается мне, он не простой человек.
— Точно не простой, — яростно закивала, — такими-то подарками разбрасывается.
— Он задолжал тебе жизнь, — в тоне Ласснира послышалось недовольство, — Артефактом тут не откупишься.
— Можно задать вопрос?
— Задавай.
— Кто такая Наиса?
Лицо Ласснира превратилось в непробиваемую маску отчуждения. Я мысленно отругала себя. Ну, кто меня за язык тянул?! Вот сейчас как скажет: «Не твое собачье дело», и будет прав. Но вопреки ожиданиям дракон ответил:
— Моя младшая сестра.
— А-а!! — протянула я, встревоженная той сдерживаемой горечью, появившейся в голосе дракона, — Понятно.
Мы помолчали, а затем Ласснир продолжил:
— Она погибла, не достигнув совершеннолетия.
Я почувствовала себя неуютно. В такой ситуации я даже не знаю, как себя вести. Выслушать? Но станет ли Ласснир говорить со мной?
— Прости. Мне очень жаль.
— Не бери в голову. Пойдем, пора разобраться с этой троицей.
Больше Ласснир не сказал ни слова, развернулся и пошел вытряхивать из наследников бумаги. Матик скуля, подполз к ногам.
— «Прости, хозяйка, — слезливо ныл он, вылизывая мой ботинок, — совсем негодный хранитель тебе достался. Ни защитить, ни найти тебе не могу. Прости меня».
Я присела на корточки и обняла плачущий шерстяной ком.
— Не переживай. Я не сержусь.
— «Прости, хозяйка», — крокодильи слезы орошали куртку.
— Все хорошо. Не плачь.
Мы сидели, обнявшись, даря тепло и нежность друг другу.
