Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)
Староста бил не очень сильно — сказывался возраст, — но изумительно метко. Его зять — наоборот. Постепенно круг желающих поучаствовать в развлечении становился всё шире, и в какой-то момент их лица стали сливаться перед моими глазами в одно большое, дрожащее и гогочущее пятно. Да, не такой мне мнилась собственная кончина — уж слишком грубо и примитивно, хотя... Всё вполне логично. Кто я для них? Всего лишь раб... Эй, да они же не имеют права решать мою судьбу! У меня есть хозяин, который несёт полную ответственность за все мои поступки! И как я раньше не сообразил? А они тоже хороши: ошейник-то никуда не делся, неужели никто из них не понимает, что делает? Или глаза застит обида пополам с удовольствием почувствовать себя вершителями судеб? Я хотел было сообщить старосте о своих правах, но голос меня не послушался, и из пересохшего от жары и боли горла вырвался лишь тихий хрип. Да и не станут меня слушать, зачем напрягаться? Прочь, глупая надежда! Пора согласиться с тем, что я — ничтожество, хотя бы за несколько вдохов до смерти, если сделать это раньше мне мешало неоправданно раздутое самомнение. Всё, пора прощаться. С кем? С невоплощенными мечтами, с несостоявшимися друзьями, с любовью, которая ни разу не попалась мне на пути... Самое обидное, что я даже не могу заставить себя рассердиться или впасть в отчаяние, чтобы вызвать Нэгарру — эти люди не виноваты ни в чём, они поступают именно так, как на их месте, скорее всего, поступил бы и я сам... А может быть, всё к лучшему? Я умру тихо, не ломая Пласты Мироздания, не тревожа покой Ушедших и Нерождённых. Я просто уйду... Фрэлл, как же мне всё надоело! Каждый раз, когда я стараюсь делать добро, я оказываюсь лицом к лицу с Вечной Странницей — но я не могу поступать иначе! Я не могу творить Зло! Правда, все мои благие намерения непременно приводят к весьма дурным последствиям... Но теперь уже поздно что-то менять. Я ещё не слышал хруста собственных костей, но думаю, что за этим дело не станет. Да и какая разница? То, что окажется в могиле или на погребальном костре, уже не будет мной... Лучше закрыть глаза, тем более что вижу я уже довольно расплывчато, и молиться о том, чтобы вся эта мерзость поскорее закончилась...
Я старался дышать в ритме летящих камней: удар — вдох-выдох, удар — вдох-выдох. Так боль казалась меньше... Но горечь сознания собственной никчёмности всё портила. Я умру не в своей постели, не на поле боя, я... Сдохну, как бродячая собака. Только такого позора и не хватало Семье... К горлу подкатил комок слёз, и только собрав остатки гордости — абсолютно бесполезное свойство характера, — я смог снова затолкать их подальше...
Сознание начало рассыпаться на части. Мне уже было наплевать на всё. На взрывы боли, яркими вспышками расцветающие в теле. На горящие ненавистью и от того исказившиеся до неузнаваемости лица селян. На себя я плюнул уже давно, и это не составило никакого труда... На что я годен, если слуги, поколениями преданные Семье, и те ни в грош меня не ставили? Да ни на что. Я — пустое место. И это описание точнее, чем может показаться на первый взгляд...
Отчаяние водило крылом в пыли под моими ногами, изредка поднимая мордочку и спрашивая: я тебе ещё необходимо или уже можно уходить? А я никак не мог решиться и ответить: лети прочь, я больше не потревожу тебя...
— Именем короля! Немедленно остановитесь!
Это ещё что? Я даже приоткрыл один глаз. Посреди узкого пространства пыльной улицы, отделяющей меня от разгорячённой толпы, остановились два всадника. Тонконогие скакуны, храпя, попытались вздыбиться, но твёрдой рукой одного из приехавших были возвращены на землю. А хорошо принц держится в седле, даже не покачнулся. Это из меня наездник, как из тролля — придворная красавица... Толпа недовольно зароптала, не разглядев внимательно вновь прибывших, но Борг повелительно воздел ладонь к небу, требуя тишины.
— Склонитесь перед его королевским высочеством, наследным принцем Дэриеном!
А вот теперь их пробрало! Вся улица, как по волшебству, опустилась на колени и уткнулась глазами в землю. Принц холодно осведомился:
— Кто отвечает за порядок в селении?
Староста поднялся с колен, но не разогнулся и, семеня, приблизился к лошадям.
— С позволения вашего высочества...
— Что же ты непотребство творишь? — нарочито ласково спросил Дэриен.
Староста затряс головой:
— Как можно, господин?.. Всё согласно королевскому указу...
— Какому же именно?
— Этот человек заклеймён, а его величество в своём великодушии позволил своим подданным вершить приговор... — Староста был жутко перепуган, но пока что держался уверенно.
— Какие ещё провинности ты вменяешь в вину этому человеку? — продолжал Дэриен.
— Он желал причинить зло моей дочери, ваше высочество, а она скоро родит... И напал на моего зятя...
Борг не удержался от усмешки, сравнив мои пропорции со шкафообразным «потерпевшим», и что-то прошептал принцу на ухо.
— А мне сдаётся, что этот человек просто хотел помочь твоей дочери дойти до дома лекаря. А когда твой зять бросился на него с кулаками, он всего лишь защищался... Не так ли? — Невидящие глаза чуть сузились. — Мой оруженосец утверждает, что твой зять как минимум вдвое тяжелее, чем преступник. Как же получилось, что в победителях оказался тот, кто слабее?
— Убийцам помогают сами демоны! — пробурчал в бороду староста, но принц услышал.
— А вам тогда должны помогать боги, я правильно понял твою мысль? Неужели демоны сильнее богов?
Староста прикусил язык, поняв, что ступил на шаткие мостки богословского спора. Дэриен вздохнул:
— Эй, побитый муж! Подойди.
Сгорающий от стыда мужчина занял место рядом со старостой.
— А скажи-ка мне, любезный, преступник разговаривал с тобой? Или бил молча? — Принц развлекался. И я его понимал — в кои-то веки такие олухи встретились.
— Нет, ваше высочество...
— Что — «нет»?
— Он говорил...
— И что же он говорил? — Голос принца просто источал мёд.
— Говорил... Что хотел помочь... Что не сделал ничего дурного моей жене...
— Так почему же ты его не послушал?
— Но он же убийца! — упрямо заявил селянин.
Дэриен покачал головой:
— Нет, ну что за люди... Почему вам в голову никогда не приходила мысль, что вынесенный приговор порой не соответствует тяжести проступка? Ладно, буду говорить просто. Вы не имели права казнить этого человека.
— Но почему? — вырвалось у старосты.
— В отличие от меня все вы — зрячие, но предпочитаете не видеть! — Принц повысил голос. — Этот человек не принадлежит самому себе, о чём свидетельствует одна милая вещичка на его шее!
