Полина Сербжинова - Радужный мост судьбы (СИ)
— Спойте для начала.
— Желаете балладу или романтическую историю? К чему сейчас расположено ваше сердце? — Вирнисса переменила позу и закинула ногу на ногу, выставив колено, обтянутое тонким кружевным чулком.
— Колыбельную, — неожиданно объявил король. — Ту, которую вам пела ваша мать. Ведь вам пели что-то подобное?
Метаморфа пожала точёными плечами и взялась за лютню, которая лежала рядом на скамеечке.
Пробежалась пальцами по струнам, припоминая старую мелодию, и запела о маленькой принцессе, которой скучно сидеть в своей башне, а хочется посмотреть белый свет. Она жалуется няне, а та рассказывает ей сказку и просит немного потерпеть.
Здесь она не блистала неожиданными переливами роскошного голоса, а словно рассказывала историю, подходящую для тёплого домашнего вечера.
Король слушал, продолжая стоять около кровати, и снова начал расстёгивать манжеты.
Лютня издала ироничный стон, Вирнисса аккуратно положила её на место, чуть развернулась в сторону шкафа, около которого стоял стул, и подмигнула пустоте.
— Простите, леди! — морок рассыпался, а Брандт, до той поры сидевший в углу, поднялся, отвешивая вежливый признательный поклон. — Так понимаю, что моя мистификация не удалась?
— Удалась бы, не будь я тем, кем являюсь, — уклончиво ответила метаморфа, без зазрения совести и отсутствия разрешения запуская руки в виноград. — А вообще-то у вас заело морок на расстёгивании. Можно подумать, что на рубашке бесконечно много манжет.
— Леди Вирнисса, единственная женщина в посольстве Зелёной Долины. Кстати, а зачем вас туда пригласили? — король, застёгнутый на все пуговицы, занял второе кресло, жадно разглядывая певичку.
— Мужчины занимаются делами, они ведут переговоры, но ведь часто бывает так, что некоторая информация утаивается или искажается, большей частью недоговаривется. И в этих случаях нужен кто-то, обладающий достаточно высоким положением, чтобы участвовать в делегации, не обременённый лишними обязанностями, и чья функция состоит только в том, чтобы подмечать мелочи. На первый взгляд незначительные, но могущие оказать значительное влияние.
— И вы тогда бросили всех этих послов и занялись мальчишкой, который с восхищением наблюдал за вами из-за портьеры…
— Где я прокололась? — поинтересовалась метаморфа, сдувая бюст до нормального размера и меняя чёрный цвет глаз на сиреневый.
— Сначала во время завтрака меня заинтересовало, почему у черноглазой брюнетки в зрачках мерцают столь знакомые сиреневые искры. Потом — лютня. Ведь это вы мне её тогда подарили. Ну а на концерте… вы и вправду считаете, что ваш голос можно забыть?
— А в моменте с лютней что не так? — насторожилась леди, прокручивая в памяти утреннее выступление в беседке.
— Ни один мастер не заподозрил в перламутровых пластинках зубы водных драконов, земли которых граничат с вашей долиной. Вы же сами тогда рассказали, что выпавшие зубы являются предметом выгодного торга.
Брандт печально вздохнул и перетянул вазу к себе поближе. Давно не получалось вот так просто сидеть и разговаривать, не думая об этикете, спокойно и без лишних глаз. За уши, которые могли запросто приклеиться к стенам, пытаясь услышать, чем же в такой поздний час развлекается его величество, он не беспокоился. Старый проверенный артефакт-глушилка работал исправно.
— Откровенность за откровенность, ваше величество, — Вирнисса дождалась утвердительного кивка и продолжила. — Как получилось, что из славного мальчугана, который был готов учиться всему и изначально нацеливался на семейную жизнь, основанную на понимании и доверии, вырос заядлый бабник, слава о котором летит даже за пределами его собственного королевства?
— Сложно объяснить, — мужчина улыбнулся, но как-то криво и устало.
— А вы попробуйте. Времени достаточно, мало ли чем ваше величество занимается со столичной певичкой? — метаморфа улучила момент и переставила виноград обратно к себе.
— Это самое безопасное прикрытие для того, чтобы не пытались убрать мою жену.
Брандт помрачнел, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла.
— Заговор? — оживилась леди, оставив ягоды в покое.
— В некотором роде. Пьющего короля убрать проще всего, пусть я и устойчив к большинству ядов, но нет предела совершенству отравителей. А сердцеед — это такой король, который обеспокоен только юбками и особо не вмешивается в дела государства.
— Точнее вмешивается, но через тайный департамент и доверенных советников, — теперь уже Вирнисса, выпустив когти, побарабанила по столешнице.
— Именно.
— А если подсунут магичку? Что тогда?
— Магов я различаю, даже скрытых. Да и артефакты в помощь, достаточно одного сигнала или контрольного слова и по комнате бежит мышь. А дальше мне уже не до приглашённой дамы, срочно камердинера, лакеев и пусть вылавливают это морочное безобразие. Но, леди, почему вы не явились открыто, а решили затеять этот театр?
— Плохо играю? — кокетливо осведомилась метаморфа, закручивая чёрные волосы каскадом локонов.
— Нет, вы всегда на высоте, но в детской памяти одна мудрая леди осталась навсегда, как и её манеры, и привычки. Вы послужили идеалом для выбора супруги.
— Хорош идеал, — пробурчала Вирнисса. — М-да, некоторые моменты я всё же не учла. Старость-старость, провалы в памяти… Так что же происходит с дамами, если они без магических способностей?
— Материальный фантом, небольшая чистка памяти, замена воспоминаний, дама в восторге от ночи страсти, небольшие подарки… Всё, что полагается.
— А королева?
— А она в курсе, Мариэтта участвовала как советчица. Ну, чего там расстегнуть, как натуральнее растрепать волосы, губы намазать безвкусной перцовой настойкой. Помогала создавать образ дамы после сладостной ночи, проведённой в постели монарха. А утром мы с ней разыгрывали громкое выяснение отношений — чтобы выглядело бурно, но в то же время в рамках приличий. Всё-таки королевская чета и всё такое.
— Не стану задавать вопрос — откуда у вас такие театральные способности? Не проще выловить заговорщиков и поступить с ними по закону?
— Не проще, потому как служба безопасности не преуспела в этом деле, — король отвёл глаза. — Нам нужно успеть вырастить детей, да и обстоятельства… Получается, что королева — жертва влюбчивого самодура, недовольная и жалующаяся. Так всё же — отчего эта театральная постановка с вашим непосредственным участием?
Брандта на самом деле интересовало, с чего это дама столь преклонного возраста решила оставить свои покои и заявиться инкогнито, да ещё в столь сомнительном образе.
