Евгений Щепетнов - Монах
Следующая неделя прошла в беспрерывном поедании чего-то сытного и в беспрестанных тренировках — Андрей осторожно, но все увереннее и увереннее двигался, пробовал фехтовать и к концу недели восстановил свое физическое состояние примерно процентов на семьдесят. Конечно, рана так быстро не зажила, но уже не давала такой резкой боли, еще пару дней, и можно будет снимать швы. По крайней мере, теперь он мог вполне пристойно передвигаться, а при желании — заехать кому-нибудь по челюсти.
Они с Федором разработали план исхода из города. С этой целью были куплены два здоровенных мерина, у Федора в каретном сарае стояли оставшиеся еще от отца возки — крепкие, широкие, предназначенные для транспортировки товаров и ночевки в них хозяина. Повозки стояли без дела много лет, но состояние их было прекрасным — замени на них брезентовый тент, смажь втулки колес и отправляйся хоть на край света. Денег, что были у Федора и Андрея, вполне хватало на все про все, так что Гнатьев активно закупал необходимые дорожные припасы, объясняя любопытствующим, что решил пойти по стопам отца и стать купцом, хватит уже стражником ходить, железками углы домов обивать, надо и денег заработать на старость.
И вот наконец наступил день «X» — день побега из города.
ГЛАВА 6
Страшно воняло — как будто тут собрались нечистоты всего этого мира, хотя это был всего лишь слив не очень большого по меркам Земли города.
Андрей шагал по узкому темному тоннелю, ощупывая скользкие стены руками, задыхаясь от смрада и все время ожидая, что наступит на что-то такое, что очень ему не понравится, — например, на чей-то разложившийся труп. Хотя откуда тут взяться трупу? Если только кости… и то сомнительно — пищащие мерзкие крысы размером минимум по полметра проносились стаями по низкой каменной норе, совершенно не обращая внимания на человека.
С их точки зрения, он был еще неготовым для поедания бифштексом, который почему-то бродит по их жилищу, а не лежит, как полагается, в грязи.
В канализацию Андрей попал через ход в доме Федора — этот тоннель метров через пятьдесят выводил в городскую канализационную систему, построенную, наверное, очень, очень давно — по крайней мере, Федор, который знал многое об этом городе, понятия не имел, когда ее выкопали и облицевали камнем.
Андрею нужно было выбираться из города, но уйти обычным путем он по понятной причине не мог. Они с Федором договорились, что тот будет ждать с фургоном и лошадьми в определенном месте — в пяти километрах от стен города, в лесу.
Проходивший через этот лес тракт вел к югу, к границе Славии и Балрона. Дорога тянулась на многие тысячи километров, так что их путешествие обещало быть долгим — по прикидкам Андрея, если проезжать в день пятьдесят километров, до границы они должны были тащиться не менее шестидесяти дней. Но прежде чем тащиться, надо было выйти из канализации.
Само собой, все вонючие стоки города сливались именно в реку — этот мир еще не задумывался о том, чтобы беречь природу, она ведь была так богата и многообразна: в реке водилась форель, которую еще не убили сточные воды, возле города в лесах бродили олени и захаживали медведи, по деревьям тяжело сидели тетерева, мясо которых подавали в местных трактирах… В общем, это был еще девственный мир, загадить который человечеству пока не удалось.
Выход в реку после блуждания в тоннелях открылся неожиданно — проход начал сужаться, и пахнуло холодным свежим воздухом.
Андрей, согнувшись, почти касаясь спиной потолка и держа голову над вонючим потоком, несущимся по трубе, тащился к выходу, думая только о том, как хорошо, что не было ливней, иначе труба была бы заполнена до верху.
Отверстие тоннеля выходило из берегового обрыва на высоте двухэтажного дома, и вонючая струя с грохотом падала в тихий затон реки, пенясь и взбивая пузыри.
Андрей вылетел из канализации и с головой погрузился в воды реки, перемешанные со сточными водами. Вся эта вонючая мерзость попала в нос, в глаза, в уши, но Андрей терпел и сильными гребками двигался вниз по течению, выбирая место, где можно выйти на берег, не привлекая внимания.
Такое место нашлось метрах в пятистах от выхода из тоннеля, там река образовывала широкую галечную отмель, делая изгиб от первоначального направления на юг.
Андрей выбрался на берег, благоухая всеми запахами, которые могли быть в городской канализации и от которых, наверное, и у крысы началась бы рвота. Видимо, он был устойчивее крысы — что доказывала вся его жизнь, а потому превозмог себя и даже сумел притерпеться к своему амбре, стараясь не думать о том, сколько болезнетворных бактерий впитал его организм во время путешествия по подземелью. Река слегка смыла нечистоты, но одежда была безнадежно испорчена. Впрочем, они с Федором это предвидели, и запасной комплект ждал Андрея в повозке.
Под ночным холодным ветерком шумели сосны, и промокшему до нитки Андрею было холодно — через пять минут после того, как он выбрался из воды и зашагал по дороге, у него начали клацать челюсти, а тело сотрясала крупная дрожь.
«Этак и заболеть можно!» — запоздало подумал он и припустил по дороге, убивая двух зайцев — скорее добраться до сухой одежды и огня, а также согреться быстрым бегом.
Вскоре это ему удалось, и зубы наконец-то перестали клацать.
Пробежав километра три, Андрей стал внимательно присматриваться к стене леса — не пропустить бы поворот на дорожку к старой лесопилке, где его должен ожидать Федор. До поворота километра четыре, а потом по старой дорожке еще с километр в сторону — так ему объяснил Гнатьев.
И тем не менее Андрей чуть не проскочил поворот — вернее, проскочил, но потом в его мозгу щелкнуло: «Это же был он, поворот!» Он развернулся и пошел уже медленнее, внимательно присматриваясь к окрестностям.
Наконец впереди замерцал огонь костра. Андрей осторожно приблизился и, краем глаза заметив мелькнувшую слева тень, негромко сказал:
— Федор, ты топочешь, как стадо коров. Вылезай из-за дерева, я тебя видел.
— Зато ты смердишь так, что тебя за сто метров учуешь. Скидывай тут свои вонючие шмотки, и пошли к костру, мыть тебя будем и одевать. Ну и зловоние, даже стоять рядом невозможно — так в нос шибает!
— А ты не мог ход сделать не в яму с дерьмом? Нет бы вывести его сразу в речку!
— Я, что ли, копал? Не хватало еще мне, как кроту, норы копать! Это еще до моего деда прокопано было, а кем — хрен его знает. Не теряй времени, раздевайся, и пошли мыться и сушиться.
Через полчаса Андрей сидел на раскладном деревянном стуле и прихлебывал горячий настой из глиняной кружки. Дрожь его отпустила, зубы не клацали, а тело охватывала приятная истома от тепла костра.
