Ник Перумов - Гибель Богов. (трилогия)
– Я им скажу, – с усмешкой протянул Хаген. – Я уж постараюсь попугать этих лежебок!..
– Не сомневаюсь, Хаген. Поэтому я и оставлю тебя здесь одного на некоторое время. Понимаю, это рискованно, но произошло слишком много странных событий. Кое в каких из них я не смогу разобраться, находясь здесь. Придётся предпринять небольшое путешествие.
– Я не боюсь никого, кто явится сюда с простым мечом, – угрюмовато проговорил Хаген. – Но что, если вновь навалятся те, кто чуть не прикончил нас после того, как мы вышли из Храма?
– Сам ветер и сами трещины не могли убить вас, – ответил я. – Ты забыл один из главных законов, по которым живёт наше Поколение?
– Конечно же, нет!
– Так вот, если всё начнётся снова, постарайся выбраться из того места, в которое будет направлена мощь ветра. Если начнёт открываться Дверь, ты увидишь радужное мерцание. Что нужно делать, чтобы закрыть её?
– Да, Учитель, ты прав, прости меня… – Хаген вновь наклонил голову. – Я всё помню и всё сделаю. Ты можешь быть спокоен. Когда ты вернёшься, над Хединсеем будет наше знамя! – напыщенно закончил он, вновь гордо поднимая голову.
– Надеюсь, – заметил я. – Не теряй головы. Оборона должна быть в полной готовности самое позднее завтра к утру – раньше галеры Видрира всё равно не успеют, несмотря на попутный ветер. Но… будет лучше, если большую часть работ вы закончите за первую половину ночи. Те, кто помогают Хранимому Королевству, могут и подхлестнуть Толкателей Судов. Жди меня, Хаген, и не отлучайся с острова. До встречи!
– До встречи, Учитель, – сказал мой Ученик, поклонившись и отступая в сторону. Я начал сотворять заклятье Перемещения. Предстояла большая работа. Прежде всего меня ждал Замок Всех Древних.
Глава VIII
– Ну, вот он, твой Гнипахеллир, – ворчливо промолвил Бран Сухая Рука. Они с Хагеном стояли на самом краю невысокого, прореженного морозами сосняка. Лесной Коридор кончился.
Хаген молча смотрел на унылую, безжизненную, серую равнину, что тянулась до самого горизонта. Лишь там, вдали, его острые глаза различили нечто вроде холмистой гряды. Нигде ни деревца, ни кустика – небо да земля, голая, каменистая, лишь кое-где цеплялись за неё узкие полоски серебристого мха. С небосводом тоже не всё было в порядке: откуда-то по нему тянулись с юго-запада длинные, размазанные полосы дыма. В воздухе ощутимо пахло гарью. По расчётам Сухой Руки, сейчас должен быть полдень, но солнце скрыли тяжёлые дымные облака, вокруг царили мглистые сумерки, и тан не мог с уверенностью сказать, действительно ли он рассмотрел холмы там, у края видимых земель, или же это были, скажем, купы очень высоких деревьев.
– Спасибо тебе, Бран, – повернулся к спутнику Хаген. – Я не зову тебя идти дальше. Ты исполнил первую часть своего обещания. Будешь ли ты ожидать меня здесь или же назначишь иное место?
– Я пойду с тобой, – просто ответил Сухая Рука. – Вместе вышли, вместе и придём, – закончил он не слишком понятной фразой.
– Что ты там собрался делать? – удивился Хаген. – Я намерен усыпить Пса и после этого убраться оттуда как можно скорее. А что тебя туда тянет?
– Хочу посмотреть на это диво, – коротко ответил Бран. – Ну, тронулись, что ли, молодой тан? Долго ещё стоять-то здесь будем? Теперь ты меня поведёшь, я далеко в эти края не заходил, леса держался…
– Как знаешь, – кивнул Хаген. – Не скрою, рад, что пойду не один!..
Они погнали коней прямо на север. Путь в этом месте был только один. Гнипахеллир напоминал гигантскую воронку, все дороги здесь вели только к Чёрному Тракту, а по нему Хаген мог добраться и до Пса.
Минул час, другой, третий… вокруг, не сгущаясь и не рассеиваясь, царил всё тот же серый полумрак. Пока на их пути не попадалось ни единого живого существа, даже духи, что толклись вокруг них всё время в Лесном Коридоре, куда-то исчезли.
– Мёртво-то как, – пробормотал Сухая Рука, насторожённо озираясь. – Мертвее некуда…
– Нам-то что? – спросил Хаген. – Чем меньше тварей встретим, тем лучше. Или по Пожирателям Душ соскучился?
– Где дух ютится, там и человеку место, глядишь, сыщется, – возразил Бран. – А вот где духов вовсе нет, там, говорят, и люди долго не выдержат. Смотри, молодой тан! Не пропасть бы нам здесь – не от меча, а от Незримой Смерти!
– Не повторяй бабьи сказки, Бран, – поморщился Хаген. – Я их порядком наслушался, аж тошнит. Нет на Гнипахеллире никакой Незримой Смерти. Её гнездо далеко на юге, за проливом… и потом ещё нужно много дней идти через пустыню и леса, совсем не такие, как наши, чтобы попасть в области, где она царит…
– Может, оно и так, – уныло согласился Бран.
Они поехали дальше: спокойный и сосредоточенный Хаген и Бран, нахмуренный и, как показалось тану, несколько напуганный. «Непривычно, видать, вдали от леса», – подумал Хаген и выбросил это из головы.
Солнце и не думало закатываться, день, казалось, будет длиться вечно. Тан знал, что на севере ночи короткие, но чтобы их совсем не было…
– Что ж ты хочешь? – Бран хрипло усмехнулся, облизнул пересохшие губы. – Гнипахеллир – это, молодой тан, куда севернее, чем все населённые людьми земли. Наше счастье, что сейчас лето, – иначе заледенели бы в момент, и конец.
– Ладно, останавливаемся, – натянул поводья Хаген.
Они едва успели разбить небольшой лагерь в узкой, едва приметной с расстояния ложбине, как Хаген понял, что значили слова «Гарм пробудился», доселе остававшиеся для него лишь неким грозным символом.
Неистовое низкое рычание донеслось откуда-то спереди и снизу, из-под земли, из неглубоких её каверн, и всё вокруг затряслось, заходило ходуном, заскрипело и застонало. Тан бросился ничком, прижав к холодной почве ухо и пытаясь понять – далеко ли они от цели; Бран только скривился.
– Конечно, будешь зол, – ни к селу ни к городу произнёс он задумчиво, – если тебя посреди ночи растолкают, а потом заснуть не дадут…
За первыми раскатами рыка последовали новые; их полнила дикая, кровожадная, исступлённая ненависть ко всему живому и к тем, кто до сих пор держит на привязи его, великого бойцового Пса Смерти, не давая ему вырваться на волю и всласть напиться тёплой крови живых, а не этой мерзкой холодной жижи, что он находил в бросаемых ему трупах… И уж на что твёрд был Ученик Хедина, повстречавший в своей жизни немало страшилищ, но содрогнулся и он. Хаген легко мог представить себе, как рвутся ещё сдерживающие Пса путы, фонтаном устремляется в небо волна развороченной земли и из исполинского провала поднимается чудовищная голова с горящими глазами и вечно ненасытной пастью.
