Настенька (СИ) - Лунева Элина

Глава 18

Я сидела у окошечка в избе бабки Авдотьи и наблюдала, как с десяток малышей старательно выводят свои каракули на деревянных дощечках маленькими уголёчками.

Идею с широкими плоскими листами дерева мне подал мой домовой. Бумаги под рукой не было, на бересте писать и выводить буквы и цифры было крайне сложно, а вот на таких дощечках, да ещё и предварительно смазанных барсучьим жиром и хорошо отполированных, было в самый раз. Главным достоинством таких листов являлось их многоразовое использование, стёр аккуратно влажной тряпочкой, и уже снова можешь писать. А вот писать приходилось кусочками угольков, так как ничего другого я, увы, придумать не смогла. И конечно, после таких занятий все мои новоявленные ученики были грязны и черны, словно трубочисты.

- Васька, Мишка! — окрикнула я двоих сорванцов, которые снова устроили непонятную возню с размазыванием сажи на лицах друг друга. Пацанята встрепенулись и виновато покосились на меня, спрятав свои перепачканные ручонки на коленях.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрела в окно, за мутными стёклышками которого уже вовсю светило весеннее солнышко, а звонкая капель поднимала настроение.

Вот уже несколько недель я обучала местную ребятню грамоте и счёту. Благодаря недавно заложенным откуда-то свыше знаниям, я знала все буквы древнеславянской письменности а также уверенно могла считать и десятками, как я это привыкла делать в своём прошлом мире, так и дюжинами, которые были распространены в этом. Местным детям же я преимущественно передавала знания, которые были привычны и понятны мне, считая их более удобными для восприятия и исчисления, всё же эволюция столько веков трудилась над ними не просто так, делая их более доступными для понимания и использования.

Процесс обучения шел медленно и трудно, но не потому, что местные дети были обделены способностями, нет. Скорее влияло отсутствие дисциплины и усидчивости. Первые дни я занималась только с малышнёй семейства Семёновых у них дома по паре часов в день. Через неделю к этим двоим добавилась Софья Радова, та самая девчушка лет десяти, спасённая мною от нежити. Девочка смотрела на меня во все глаза, словно на невероятное явление и старалась запоминать каждое сказанное мною слово. Через пару дней в нашу небольшую компанию влились ещё трое пацанят, и тут стало понятно, что изба четы Семёновых может просто не выдержать нашествия озорных чертенят, которые к концу занятий были полностью перемазаны сажей и углём. Тут-то и пришла на помощь Матрёна, уговорив старосту села, который в свою очередь договорился с бабкой Авдотьей о предоставление мне её избы в утреннее время на пару часов до самой пахорты. На мой вопрос: «почему только до пахоты?», староста ответил, что во время пашни селу нужны будут все свободные руки от мала до велика.

Великий пост подходил к концу, и село начинало приготовления к светлому празднику воскрешения Христова и праздничному разговению. И глядя на односельчан, я не переставала удивляться, насколько перемешались в их быте и традициях отголоски язычества с новой православной верой. Буквально вчера я спросила об этом своего домового, не мешают ли ему, как нечисти, образа и иконы в красном углу моей избы.

- Что ты, хозяйка, - снисходительно хмыкнул домовик, а потом, увидев мой недоумённый взгляд, пояснил, - Тебе же они тоже не мешают, хоть ты и ведьма, дитя языческих богов.

А и правда, я только сейчас задумалась о том, что всё это время ни разу не подумала обо всём этом. В прошлом я себя особо верующей не считала, хоть и была крещёной, но в церковь не ходила, посты не соблюдала, молитв не читала, да и не знала ни одной. А сейчас? Сейчас, даже и не знаю. Учитывая всё то, что со мной произошло…, глупо отрицать существование неких могущественных сил, которые сложно понять и объяснить. Они просто есть, и всё. Но одно дело знать о них, как о свершившемся факте, и совсем другое не знать, но верить всей душой. И памятуя о моём личном положении в этом мире, как существа потустороннего, мне оставалось только безропотно принять нелёгкую действительность и примириться с этим странным существованием. Вообще я старалась всячески обходить любую тему о религии и вероисповедании, ведь это личное дело каждого. И учитывая, что я достоверно уже знала о наличие в этом мире как минимум двух, хоть и почти ушедших и забытых, богов, то почему бы не быть и другим? Наконец, примирившись с этой мыслью, я решила для себя к этой непростой теме более не возвращаться, а лучше хорошенько подумать о делах насущных. А подумать было над чем.

Снег почти сошёл, то тут, то там уже виднелись первые зелёные побеги, солнышко вовсю пригревало, но земля была ещё очень сырой, дороги полностью развезло, превращая их в грязное месиво, что делало наше село и ещё две примыкающие к нему деревни отрезанными от основной дороги к княжьему посаду. Но в лесу ситуация была совершено иной, под широкими мохнатыми лапами хвойников сугробы ещё не растаяли, хотя и тут уже появлялись проталины, а на небольших полянках, где смогло пробиться солнышко, даже появились первые подснежники.

Эх, сейчас бы в лесок сбегать, да нарвать первых цветов. Да и неплохо бы заскочить в избушку покойницы Ядвиги, мешков для трав набрать, склянок для отваров и настоек, рецепты которых я вычитала в книге покойной травницы, текст которой я смогла наконец разобрать с помощью своих новых полученных знаний. Теперь замысловатые письмена и слова в этом старинном талмуде были мне вполне доступны для понимания, и надо сказать, получалось весьма занимательное чтиво.

От размышлений меня отвлекли мои ученики, которых у меня насчитывалось аж целых десять человек. Васька Грибов и Мишка Семёнов опять затеяли возню, отвлекая и других детишек от написания ряда чисел.

- Так, урок закончен, - оповестила я всех, а затем строго посмотрела на нарушителей спокойствия, - А вы двое поможете мне всё убрать и вымыть.

Спустя два часа я уже уверенно шла мимо кладбища к старенькой избушке на краю болота. И только я миновала перекрёсток дорог, как услышала за своей спиной тихий зов. Слов было не распознать, да и голоса тоже, но почему-то я была уверена, что кто-то отчаянно звал и хотел, чтобы я обернулась.

Глубоко выдохнув, я всё-таки остановилась и огляделась, уже догадываясь, что увижу за своей спиной. Так и есть. Вдалеке у самой изгороди деревенского кладбища стояла Ульяна. Сейчас её полупрозрачный вид и бледность лица меня уже не пугали, а вызывали глубокую жалость и печаль.

- Здравствуй, Ульяна, - проговорила еле слышно я, но к моему удивлению призрак качнул головой.

- Я пока не могу тебе помочь, - проговорила я ей также тихо, - Но я не забыла, и постараюсь что-нибудь придумать.

Привидение снова качнуло своей головой и растворилось, оставив в моей душе неприятный осадок. Вот не любила я давать обещания, в выполнении которых была не уверена. В данном же случае, я понимала, что шансов почти нет.

Настроение скатилось в пропасть, и до избушки Ядвиги я дошла в преотвратном настроении.

- Каррр, - раздалось откуда-то сверху, когда я уже почти вскарабкалась по лесенке к самой двери.

- Ах ты ж демон пернатый, - испуганно выдохнула я, глядя на знакомую лесную птицу.

- Что, сторож лесной, привратник старый, не заскучал ты здесь без своей хозяйки? Не запылился? – с усмешкой посмотрела я в колючие глаза ворона.

- Каррр, - ответил укоризненно пернатый и стукнул клювом по носику моего сапожка.

- На вот, - кинула я ему заранее припасённый кусочек вяленого мяса. Птица с радостью бросилась вкушать угощение, а я же, отворив тяжеленную дверь, юркнула в темное помещение избушки.

Достав из-за пазухи небольшую суму, я принялась аккуратно складывать туда все присмотренные мною ранее мешочки и баночки. Сухие растения и свёртки я решила не трогать. Время, пыль и плесень не пожалели ничего. Что-то просто рассыпалось в труху от одного прикосновения, а что-то попросту сгнило. Из всего того, что сейчас было в самой избушке, ценностью обладали лишь маленькие стеклянные баночки, да глиняные горшочки размером с кулачок, коих было на мою радость не мало. Уверившись, что в моём хозяйстве всё сгодится, я решила не привередничать, и забрать столько, сколько смогу унести.