Марина Дяченко - Авантюрист
– Я… твой прадед, Ретано. Но поскольку я завел потомство, будучи уже в солидном возрасте…
– Кто-кто? – переспросил я удивленно.
– Меня зовут Дамир! – сказал он с нажимом, почти выкрикнул, если слово «крик» каким-то образом соотносилось с его голосом-тенью.
Некоторое время было тихо, только вода, пес знает откуда просочившаяся, отсчитывала мгновения моего молчания.
– Я мечтал, – сказал я наконец. – Я так хотел…
Умеют ли призраки лгать? Он, стоящий передо мной в окружении пустых бочек, нисколько не похож ни на один из трех своих портретов…
Нет, похож. Если ты художник, если ты желаешь угодить господину, если послушный холст стерпит лишние два вершка роста, и дополнительную красоту, и чуть больше мужественности, и мудрость в нарисованных глазах…
Собственно, каждый из трех художников льстил по-своему. Но все трое льстили; потомки увидели Мага из Магов в ином, приукрашенном обличье. Человек, обладающий такой внутренней мощью, и выглядеть должен внушительно…
– Помогите мне. Маг из Магов, – попросил я шепотом.
Горящие плошки мигнули снова:
– Видишь ли, Ретано… Когда человек зачем-то лжет, он должен быть готов к тому, что эта ложь потом ему припомнится… Я солгал.
Я молчал, не понимая.
– Некогда… много лет назад… я служил магу, великому магу, его имя было Ларт Легиар… В одном из странствий по прихоти его я переоделся господином, а он – слугой… Мы играли каждый свою роль, и так, подмененными, прибыли в этот замок, и здесь, дабы убедить барона в могуществе магии, хозяин мой обернулся драконом, а я победил его… в игрушечной схватке, схватке-лицедействе. Весть об этом разошлась так широко, что, когда спустя много лет… оставив службу у Легиара… я вернулся в этот замок и барон отдал за меня… нет, не дочку, как ты думаешь – внучку… я не стал развенчивать старые легенды. Они помнили меня могучим магом – я воспользовался… и не стал никого разубеждать. Я прожил в довольстве, наплодил детей, основал новый род и умер… Но я никогда не был магом, Ретано. Я всего лишь служка… при великом господине. Я и сейчас еще боюсь, что Легиар отыщет меня по эту сторону смерти… И спросит за обман. А я не смогу ответить.
Вода капала. Весь мир вплелся сейчас в один этот звук, сочащийся, будто сукровица. Кап. Кап.
– Ты лжешь, – сказал я на удивление спокойно. Он покачал тяжелой головой:
– Нет. Сейчас я говорю правду.
– Ты лжешь, – повторил я упрямо, с ужасом понимая, что еще секунда – и я ему поверю.
– Я бы не стал тебе рассказывать этого… Но ты, признаться, в таком отчаянном положении, что… короче говоря, у тебя есть шанс скоро сделаться вторым призраком этого замка. Я подумал, что тебе обязательно надо узнать…
Я поверил.
Как будто холодная вязкая жижа хлынула на меня сверху, залепила глаза и уши, лишила возможности дышать; руки мои, и без того затекшие, окончательно онемели.
Я поверил. Ибо не верить явной правде – удел не «дурачка» уже, а полного идиота…
– Ты знаешь, – сказал я срывающимся голосом, – тебе ведь не поздоровится, если я действительно стану здесь призраком номер два. Потому что первым делом я доберусь до тебя. И…
Он устало вздохнул. Плечи поднялись и упали:
– Ты… Ретано. Ты не волнуйся, но… Сперва надо все-таки умереть. А в твоих условиях… это долго и скверно.
Я проглотил слюну. Странно, что у меня еще осталась слюна – пусть вязкая, пусть горькая, но до смерти от жажды все же еще далеко…
– Разве ты не позовешь Итера? – спросил я еле слышно.
Он поднял на меня укоризненные светящиеся плошки:
– Я очень редко выхожу из подземелья. Очень редко… Не могу.
Я очнулся от того, что один из стальных браслетов очень уж сильно сдавил мое запястье.
Пробуждение сопровождалось судорогой; затекшее тело вело себя странно, мышцы сокращались как придется, и весьма очень болезненно. Я застонал, пытаясь пошевелить онемевшими ногами.
«Ретаано»…
Я выпучил глаза. Ощущение было такое, что рука моя опять шарит в недрах памятного замшевого мешочка, только на этот раз не чужие пальцы сжимали мое запястье, а стальное кольцо на цепи.
«Привет, Ретано, как поживаешь?»
– Я убью тебя, – сообщил я растрескавшимися губами. То есть наружу не просочилось ни звука – но собеседник мой услышал; кольцо сжалось так, что я еле сдержал стон.
«Тебе незачем меня убивать… Могу тебя поздравить – твоя жена по-настоящему тебя любит».
– Если ты тронешь Алану, я…
«…зато меня поздравить не с чем. По-видимому, любовь к тебе вытеснила… Короче говоря, твоя Алана не так привязана к брату, как мне того хотелось бы. Огорчительно – но не смертельно, есть еще две ниточки…»
Браслет чуть ослабил хватку. Вовремя – я все ждал, что треснут кости.
«Хочешь пить, Ретано?» Я молчал.
«Потерпи еще часа три. Она уже приближается к замку».
– Кто?!
«Скажешь ей, что есть возможность вернуть в мир ее дорогого Луара. Скажи – это правда. Скажи – и посмотрим на ее реакцию».
Кольцо разом вернулось к первоначальным размерам – моя рука чуть не выскользнула из него.
– Скотина, – прошептал я еле слышно. В отдалении серой тенью прошелся Маг из Магов Дамир. Впрочем, какой там маг… Так. Бездельник.
Глава девятая
Трудно сказать, сколько прошло времени. Сперва я считал звонкие удары падающих капель, потом сбился; потом, кажется, умер, и снова, и умирал раз десять, пока, наконец, в отдалении не зазвучали шаги, голоса, пока на истертые камни пола не лег отблеск факелов.
Самое время было закричать – но из глотки моей, как и следовало ожидать, не выдавилось ни звука, и я едва не умер в одиннадцатый раз – от страха, что меня не найдут.
Свет стал ярче – я зажмурился, пытаясь закрыть лицо локтем; в подземелье спускались мужчины, много мужчин, я слышал звон шпор и похожие друг на друга голоса, и в их обрамлении срывающийся голосок Итера дребезжал, как треснувшее стекло.
– Светлое Небо! О-о-о… А-а-а… Я плотнее зажмурил глаза, потому что факелы сразу же оказались у меня под самым носом.
– Господин… – со слезами бормотал Итер. – О, как же… Как это…
– Сейчас мы тебя расспросим, как! – рявкнул молодой начальственный голос, – Старый хрыч, ты еще будешь делать вид, что свалился с луны?!
Скрежетнуло железо. Итер охнул.
– Спокойно!
Я вздрогнул. Я только сейчас услышал, что среди спустившихся в подвал есть женщина… и ее голос мне знаком.
– Спокойно, – повторила женщина, и мужские голоса примолкли. – Мы все равно узнаем правду. Сбивайте железо!
Я глянул в щелочки между слипшимися ресницами.
Их было страшно много, полный подвал; кто-то уже вопросительно постукивал по крутым бокам бочек. Ите-ра держали за локти, женщины не было видно, мой взгляд заметался – но в этот момент тряпочка, смоченная водой, коснулась коросты на моих губах – и я провалился в блаженное беспамятство.
– Вы неважно выглядите, Рекотарс. Будь у меня побольше сил – я бы непременно хихикнул. А так пришлось ограничиться косой ухмылкой.
– Где Алана?
Я приподнялся на подушках. Танталь стояла рядом, и за ее спиной молчала в ожидании дюжина крепких молодых ребят, все при оружии, все настороженно-хмурые.
Я прикрыл глаза:
– Пусть ваш эскорт покинет нас… на минуту. Обязуюсь не причинять вам вреда.
Танталь ухмыльнулась в ответ – не менее косо. Обернулась к ребятам – те подчинились беспрекословно, хотя выходить им, ясное дело, не хотелось.
– Где Алана? – ровно повторила Танталь, когда дверь за последним из стражей закрылась.
– С Аланой все в порядке, – я обнажил зубы. – Алана в руках у мага, зачем она ему нужна – непонятно, что он с ней делает – не знаю тоже…
Она побледнела. И без того бескровные щеки приобрели зеленоватый оттенок; я испугался, что она упадет.
– Мне казалось, – проговорила она, почти не разжимая рта, – что Алану отдавали вам. Чтобы ей отвечали за нее… высокородный Рекотарс!
Мое родовое имя прозвучало как ругательство, я не удержался и все-таки хихикнул. Откинулся на подушки, пытаясь справиться с головокружением; с трудом приподнялся снова:
– Да уж… наследник Мага из Магов… не оправдал доверия. И чем вы думали, Танталь, когда Солль отдавал за меня Алану…
Она смотрела во все глаза.
– У меня к вам деловое предложение, – сказал я устало. – Давайте организуем балаганчик. У вас есть опыт, у меня – призвание… Я неплохо пою. И еще я умею ломать комедию с таким успехом, что даже умудренные опытом полковники…
Я замолчал, потому что к моему горлу приставили маленький нож – из тех, что так удобно носить в рукаве.
– Если с Аланиной головы упадет хоть волос-прошелестела Танталь, и надо мной нависло ее бешеное, с огромными глазами лицо.
Мне было очень трудно говорить. В конце концов ухо слушательницы приблизилось к самым моим губам; горло мое едва цедило звуки, совесть с натугой цедила слова.
