Татьяна Зубачева - Аналогичный мир
Эркин с наслаждением напряг и распустил мышцы, чувствуя их силу и упругость, натянул на плечи простыню и повернулся набок. У Жени одеяла толстые, мягкие, а это и через простыню колется. Ну и хрен с ним. Двенадцать дней осталось. Алиса завизжит, запрыгает. Женя… Он вздохнул и потёрся щекой о подушку. Женя, всего двенадцать дней. Это неделя и ещё пять дней. Всего ничего. И увижу тебя. Женя. Поднимусь по лестнице, ступеньки я так и не успел поправить, открою дверь…Ну, хватит, а то просыпаться обидно будет. Эти двенадцать дней ещё прожить надо. А этот, как его, Дон, помощник шерифа, так и крутится вокруг, и смотрит, как на торгах. Будто думает: покупать или слишком дорого. Шугануть бы его аккуратненько, чтоб и придраться было нельзя, и… Ладно, надо спать. Уборку просплю, Андрей поржёт. Если сам не опоздает. Как то там у него сейчас? Трудится, небось, пыхтит или заснул уже? Эркин, не открывая глаз, тихо рассмеялся. Расскажет Андрей, захочет похвастаться. И уже совсем засыпая, беззвучно позвал: "Же-ня…"
В конюшне сосредоточенный рабочий шум. Сегодня скачки. Чистили и убирали лошадей как никогда. На скачки записались почти все. Андрея так задёргали вопросами, чего он не скачет, что тот теперь ругался, только видя, что к нему кто-то подходит, но в душе довольный, что вопросы о скачках совсем забили другие.
Утром, спустившись в конюшню, Эркин натолкнулся на дежурившего в эту ночь Робина, который, молча ухмыляясь, потащил его за рукав в сенной сарай и показал сладко спящего Андрея. Эркин кивком поблагодарил, отдал сигарету и потряс Андрея за плечо. Услышав невнятное мычание и русскую ругань, он сгрёб Андрея в охапку, выволок во двор к колодцу, отпихнул какого-то мулата с вёдрами и сунул голову Андрея под струю. Средство оказалось сильнодействующим. Андрей сразу вспомнил английский, и сбежавшиеся на его вопль и ругань пастухи хохотали так, что забеспокоились даже ко всему привычные ковбойские кони. Андрей кинулся было на Эркина, но был встречен новой порцией холодной воды уже из ведра.
Теперь весь мокрый и весело злой он яростно чистил Бобби. Фредди застал их обоих уже за работой, и общее мнение было безоговорочно на стороне Эркина. Да и сам Андрей уже смеялся над тем, как его будили. Закончив с Принцем и Резедой, Эркин пошёл к Огоньку и в его деннике столкнулся с Андреем.
— Ты чего в номер не пошёл? — спросил Эркин камерным шёпотом.
— Тебя будить не хотел, — так же шёпотом ответил Андрей. — Ты думаешь, я один в сенном отсыпался?
— Я видел. А от неё чего так рано ушёл?
— Да пока темно. Проснулся, вижу, светать будет, ну, и оделся скоренько. А оделся, так обратно не ляжешь, — Андрей почти беззвучно засмеялся. — А она проснулась и спрашивает, что, мол, старший заругается, я говорю, ага, и ходу.
Эркин кивнул.
— Правильно. И в сенной тебя, что ли, тоже от старшего положили?
— Ага. Я через конюшню вошёл, шатает, как пьяного, ну, Робин и говорит, ложись, дескать, пока не заметили. Я ему сигарету сунул и завалился.
— А выпил много?
— Да не очень. Ну, вначале, ещё когда плясали, и потом она у себя поднесла.
— Потом расскажешь, — остановил его Эркин, заметив чью-то приближающуюся к деннику тень.
Они как раз закончили, когда в денник зашёл Фредди, молча проверил их работу и кивнул.
И до номера они шли молча, и только, когда за ними закрылась дверь, Фредди дал себе волю и заржал.
— Ну, парень, за одну ночь так натрудился, что отливать пришлось! Что ж ты сил своих молодых не жалеешь?!
— А ты откуда знаешь? Робин настучал?
— Нужно мне! Я твои вопли за два квартала слышал.
— Ну и хрен с тобой, — проворчал Андрей, влезая под душ. — Эркин, начнёшь играться — врежу.
— Побрейся сначала, — вытолкнул его обратно Эркин.
Бритьё и умывание прошли в обычной перепалке и подначках, и за стол сели как обычно.
— Фредди, ты скачки судишь? И мастерство, так? — спросил Эркин.
— Так, — кивнул Фредди.
— Значит, мы спрашивать ничего у тебя не можем.
— Это почему? — не понял Андрей.
— А чтоб разговоров потом не было, — объяснил Эркин, и Фредди кивком подтвердил его слова. — Ты как, в порядке? Или поспишь ещё?
Андрей стал наливаться кровью, но пересилил себя и улыбнулся.
— Ладно-ладно, я тоже ещё… припомню вам.
— Мг, — кивнул Фредди. — Когда-нибудь. Ладно. Доедайте, а я пошёл. Учтите, опоздавших не допустим.
— Учтём, Фредди.
— Да, а кто правила нарушает, отстреливать ты будешь? — Андрей ловко увернулся от затрещины.
Когда за Фредди закрылась дверь, Эркин торопливо допил кофе и сунул хлеб в карман.
— Значит, так. Держишь Принца на недоуздке, не дёргаешь попусту.
— Обговорили уже, — ответил Андрей с набитым ртом. — Не боись. Всё будет путём…
— Пошли тогда.
Первый заезд давали рабочим лошадям.
Берт через мегафон выкликал всадников и лошадей. Двое судей из старших ковбоев безуспешно пытались их выстроить в одну линию, остальные судьи уже ускакали на трассу следить, чтоб шибко умные не попытались срезать углы и объезжать самые рискованные участки. Туда же ускакали наиболее нетерпеливые из зрителей. Русские подогнали три грузовика. С открытыми бортами они стали основой самодельных трибун, а схватка между дамами за лучшие места доказала, что леди Бифпита владеют словом не хуже, чем ковбои кольтами. Деревья были облеплены мальчишками.
Джонатан увидел стоящего на подножке одного из грузовиков Старцева с биноклем и подошёл к нему.
— Доброе утро, капитан.
— Доброе утро, Бредли, — Старцев подвинулся, давая место, и Джонатан с улыбкой принял предложение. — От вас сколько?
— Один.
— Который?
— Вон тот, — Джонатан небрежно взмахнул рукой, — без шляпы на светло-гнедой.
— Индеец?
— Да.
Старцев улыбнулся.
— Похоже, вы волнуетесь.
Джонатан рассмеялся:
— Признаться, да.
— Вы ставили на него?
— Плох тот лендлорд, который играет против своей лошади. Я держу, что парень придёт в первой десятке.
Бредли окликнули, и он ушёл. Старцев, всё ещё улыбаясь, рассматривал указанного ему всадника.
Эркин не чувствовал этого: слишком многие и слишком пристально рассматривали их. Резеда нетерпеливо дёргала головой, пританцовывала, просясь вперёд. Он по возможности мягко осаживал её. Резеда легче Принца и резвее, поэтому он и взял её. Вчера, пообедав, он пришёл на уже размеченную трассу. Всадников, пытавшихся хоть частично её опробовать, безжалостно гоняли, но он был пешком. И они с Андреем прошли её всю, от начала до конца. Не они одни сообразили, и по трассе бродило немало пастухов. Резеда молода и неопытна, он… неопытен не то слово. На что он рассчитывал? Да ни на что. Каким придёт, таким и придёт. Но… ну, захотелось и всё. Раз ему дают лошадь, вон их сколько скачет. А Резеда капризна и очень не любит, когда кто-то её обгоняет.
