Юлия Набокова - Требуется волшебница. (Трилогия)
– Да что ты, Кощеюшка, – смущенно заалела Василиса, – у тебя своих дел невпроворот. Ты уж прости меня, – она затеребила косу, – что я на тебя напраслину навела. Я ведь не знала, какой ты, настоящий Кощей.
– Кто? – Я чуть с бревнышка не навернулась – хорошо, Ив удержал, и во все глаза уставилась на Колю.
– Да Кощей я, Кощей! – засмущавшись, сознался Коля.
– Такое чувство, что это не меня, а тебя хорошенько бревном приложило, – крякнула я и пристыдила парня: – Не надо тут заливать! Колобок видел настоящего Кощея и рассказывал, что он старый, худой и лысый!
– Так это, наверное, он моего дядьку Феофана видел, – догадался Коля. – Он меня воспитал с младых ногтей.
Я в недоумении потрясла головой.
– Так это ты был тот царевич, который в замок Кощея тем вечером въехал?
– Не знаю, про какой вечер ты говоришь, но, когда я с прогулки домой возвращаюсь, дядька меня завсегда во дворе встречает.
– Как же так повелось, что за Кощея твоего дядьку принимают?
– Долгая история, – замялся Коля, бросая взгляды на Василису.
– Только не говори, что вы с дядькой коварством убили настоящего Кощея и завладели его роскошными апартаментами с видом на лес.
– Чем? – На лице Коли отразился живейший интерес.
– Замком!
– А, – успокоился он. – Нет, замок мой, от родителей достался.
– Что ж у тебя за родители были, что средь русского царства заморские каменные палаты отгрохали? – удивился Варфоломей.
– Почему были? – с недовольством поправил Коля. – Они и сейчас есть, живы-здоровы.
Вот дела!
– Почему ж их никто не видел? – удивилась я.
– А кому их видеть? Живем мы в стороне от людей. А матушка с папенькой за ворота почти не выходят. Так и не смогли привыкнуть к здешнему царству, а у нас дома все, как их сердцу мило, обустроено.
– Что ж они домой не воротятся? – посетовал Варфоломей.
– Что ты, – замахал руками Коля. – Никак нельзя. Мама с папой потому сбежали, что их семьи в древней вражде и им запрещали даже смотреть в сторону друг друга. Вражда та уже сколько столетий длится и вряд ли за это время угасла… А что ты на меня так смотришь? – покосился на меня Коля.
Спохватившись, я вернула челюсть на место. Не каждый день в Лукоморье встретишь живущих и здравствующих Ромео и Джульетту и сына их, Кощея.
– Очень трогательная история, – пробормотала я и напомнила: – Так ты про дядюшку рассказывал.
– А, – смутился Коля, – да что там рассказывать. Как-то я поехал на охоту, вижу – Горыныч над землей летит, девицу в когтях несет. Проследил за ним до самых гор, полез спасать. Змей девицу просто так не отдал, само собой. Драка знатная получилась. – Глаза Коли мечтательно затуманились. – Горыныч огнем плюется, я его водой поливаю. Моя стихия-то – вода.
Я громко хмыкнула, вспомнив, как в сказке плененный Кощей обрел силу, выпив ведро воды, поднесенное Иваном-царевичем.
– Что? – уставился на меня Коля.
– Пока все сходится, – успокоила его я.
– В общем, насилу одолел, – продолжил Коля. – Пришлось его сокровища из пещеры потоком вымыть, чтобы он про девицу забыл и свои драгоценности бросился собирать по всей горе. Спустились с гор, девица меня благодарит, рук с шеи не спускает. Спрашиваю: «Куда тебя отвезти?» А она: «Куда хочешь, – говорит, – Кощеюшка, туда и вези. Я теперь твоя навеки». Ну я ее по-быстрому с коня ссадил да и умчался восвояси. А через несколько дней она меня разыскала да проследила за мной до замка. Тут уж я перепугался, выставил дядьку Феофана и велел ему ее отвадить. Феофан ей и скажи: «Я, – говорит, – и есть Кощей. Намедни молодцем прикинулся, а обычно я такой как есть. Не хотел тебе, краса-девица, жизнь губить, но раз уж ты меня сыскала, заходи, невеста дорогая, сейчас же свадебку справим!» Даже договорить не успел – невесты только пятки замелькали. А потом слухи пошли, что живет в замке старый колдун, который девиц похищает. Тут и дня не стало, чтобы к нам в замок молодцы со всего царства не наезжали, мечами не трясли и не обвиняли в пропаже своих невест. Я раньше и не думал, что в Лукоморье столько невест пропадает!
– Что ж, – заключила я, – все понятно. Что ты колдун, она сама видела, что сила твоя от воды – тоже скумекала. Что девиц похищаешь – приврала из вредности. А дальше уж дело молвы. Ты главное скажи, – я понизила голос, – ты про яйцо ей не проболтался?
– Про какое яйцо? – дрогнул Коля.
– Про такое, которое на острове Буяне спрятано. Если я ничего не путаю, там растет дуб, под дубом – ящик, в ящике – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – игла, а в игле – жизнь твоя. И если ее переломить, каюк тебе, Коля!
– Во брешут! – с восхищением протянул Коля. – Это кто ж такое выдумал-то?
– Я про такое не слыхала, – покачала головой Василиса.
– И я что-то не припомню, – почесал за ухом Варфоломей.
– Сегодня же эту байку запущу! – Коля довольно потер руки. – Может, хоть меньше богатырей ко мне ездить станут. А то поспать спокойно не дают, целыми днями в ворота бьются. Пущай теперь на Буян все едут и ищут там, – он покатился со смеху, – яйцо с иглой в ящике под дубом.
– Ты мне, Василиса, главное скажи, – обратилась я к царевне. – Вернешься в избушку?
Кот вытянулся струной в ожидании ответа.
– Конечно, вернусь! – горячо заверила царевна. – Я же Бабушке-яге обещала.
– Тогда вот еще что, – я поманила ее к себе. – Мальчики, не будете возражать, если мы посекретничаем напоследок?
Отведя царевну подальше от мужских ушей, я задала последний мучивший меня вопрос – о приворотном зелье, которое в условиях строжайшей секретности в отсутствие Варфоломея она варила незадолго до ухода в Златоград, а потом отдала кому-то в лесу.
Василиса мучительно покраснела:
– Это не имеет никакого отношения к последним событиям.
– Нет уж, говори!
– Да ну, – замялась царевна, – ерунда…
– Василиса! – требовательно тряхнула ее я.
– Тебе обязательно знать? – взмолилась она.
– Без этого я не уйду.
– Хорошо, – сдалась она. – Но только обещай, что никому не расскажешь.
– Обещаю.
– Я варила его для Лешего, – одними губами выдохнула она.
– Для кого? – поразилась я. – Он что, просил приворожить к нему какую-нибудь юную березку?
