"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс
Итак, я поднялся на палубу в позаимствованном из номера Парсонса в «Короне и яблоке» наряде, при белой накладной бороде и в парике. Сент-Ив в это время прятался внизу: черты его узнаваемого лица могли всполошить кого-то из наблюдателей. Впрочем, он подавал мне дельные советы, и вместе мы без труда прорвались через кордон сторожевых судов, причем я выслушал множество весьма лестных для меня замечаний: мол, уж этот-то знает, как «разоружить» машину, для каковой цели и приволок с собой водолазный колокол.
Как бы там ни было, обманутые маскарадом охранители преспокойно пропустили нас к машине. Дерзнув подплыть к бую довольно близко, мы пересели в шлюпку и пустились грести вперед, таща за собой баржу с колоколом, который стоял на своих широко расставленных ножках прямо на палубе. Кроме него на барже имелся и поворотный кран, закрепленный на ней медными болтами, причем мы заранее позаботились заменить металлические цепи прочным канатом. Действовать следовало быстро. Дядюшка Ботли заранее убрал из шлюпки и баржи все более или менее значительные железные части и предметы, — но, мешкая, мы рисковали бы лишиться нагелей и гвоздей обшивки: если машина вытянет их на дно, вся конструкция рассыплется и затонет.
На веслах сидели мы с Хасбро: работа, к которой я привык еще с юности, когда гонял по Темзе плоскодонки. При виде умело орудовавшего веслами Парсонса удивлению ученых на кораблях оцепления, вероятно, не было предела: все-таки старик давно разменял девятый десяток. Сама мысль об этом изрядно меня вдохновила, пока мы неспешно приближались к бую; я энергично греб, то и дело посматривая через плечо.
Сент-Ив, готовый к погружению, находился в колоколе. Опаснейшая работенка его ждала, доложу я вам: спуск не мог обеспечить водолаза подачей воздуха, ведь компрессор все равно разлетелся бы на куски. Правда, по собственным прикидкам профессора, погружение обещало не отнять много времени из-за небольшой глубины, на которой находилась пресловутая машина.
— Отсчитайте восемь минут по карманным часам, — распорядился Сент-Ив, — и тогда вытягивайте. Если понадобится, спущусь еще раз. Если же… — угрюмо добавил он, — лодка начнет разваливаться на куски или возникнут проблемы там, внизу, рубите канат и плывите прочь, как можно скорее.
Хасбро тут же объявил погружение работой для двоих, да и я принялся ему вторить, — кому же захочется остаться в стороне в столь опасном деле? Но не в правилах Сент-Ива было менять принятые решения. Он по-прежнему считал себя ответственным за бездарно потерянное время и за два корабля, последними канувшие на дно. Сюда еще добавлялось (ну, то есть Сент-Ив добавлял) то обстоятельство, что он все эти годы знал о существовании машины, которую собирали в броске камнем от его собственного поместья, и все же допустил, чтобы ее похитили и использовали во вред людям. Он винил в этом себя одного и отвергал любые возражения, называя их полной чепухой. По всему выходит, что предстоявшее опасное погружение вкупе с необходимостью рискнуть жизнью в одиночку несло Сент-Иву своего рода психологическое удовлетворение. На лице профессора ясно читалось: если что-то пойдет не так и нам придется его бросить, он примет подобную участь как должное.
К тому же ему не давала покоя гибель Элис. Та роковая ночь висела над его головою подобно грозовой туче, и я могу со всей ответственностью заявить, нисколько не принижая природной отваги моего старшего товарища, что Сент-Иву было глубоко безразлично, выживет он или умрет.
Откровенно говоря, я даже не представляю, как много воздуха требуется человеку, который работает на глубине восьми морских саженей, но профессор привел убедительный довод: двоим водолазам его потребно вдвое больше, — значит, и опасность возрастает соответственно. Панель управления колокола тоже была рассчитана на одного, и Сент-Ив изучал ее всю дорогу от Стерн-Бей. Наша с Хасбро решимость в случае чего умереть рядом с ним была для Сент-Ива сущей обузой: в подобных доказательствах дружбы он не нуждался.
И вот он ушел вниз, в темные морские глубины. В один из механических захватов колокола мы вложили связку взрывчатки, тщательно обернутую в лист каучука, запечатанный битумным лаком. Заряд был снабжен часовым механизмом. У Сент-Ива и в мыслях не было «разоружить» машину: он с самого начала собирался взорвать ее к чертям собачьим, с каковой целью и похитил у Хиггинса колокол.
Пролив был блаженно спокоен — только легкая рябь от ветра на невысоких, плавно катящих волнах. Скользя в дубовых блоках, канат медленно разматывался, уходя в глубину, и мы смотрели, затаив дыхание, как колокол уменьшается в размерах, приближаясь к огромной черной тени внизу. Признаться, я был удивлен, увидев под собою обширную, в несколько акров, тень на дне. Лишь затем до меня дошло, что это не сама машина, а окружившая ее груда железа — ржавеющие на морском дне обломки крушений, смятые в один ком на песчаном мелководье.
Именно по этой причине Сент-Ив не прибег к самой очевидной тактике: привязать к пакету со взрывчаткой кусок железа покрупнее, да и скинуть «посылку» за борт, встав над обломками. Нет, в таком случае пакет мог оказаться притянут к остову затонувшего судна, а взрыв не причинил бы машине никакого вреда. Профессору требовалось опуститься на саму машину либо расчистить путь к ней, орудуя «руками» колокола, и разместить взрывчатку прямо на ее корпусе, иначе все старания пошли бы прахом. Восемь минут для такой задачи — срок, прямо скажем, мизерный.
Тут канат дал вдруг слабину и начал собираться кольцами на поверхности. Колокол за что-то зацепился — за саму машину или же за обломки корабля. Мы все застыли, как статуи, вперившись взглядом в свои карманные часы.
Вы, должно быть, думаете, что минуты так и мелькали? Ошибаетесь: они буквально ползли. Дул легкий бриз, по небу скользили облака, в отдалении качалось на тихой воде кольцо кораблей, и никому на их палубах и в каютах не могло и в голову прийти, кто, нацепив бороду и парик, изображает Парсонса. Хасбро вслух отсчитывал минуты, а дядюшка Ботли стоял на лебедке. При счете восемь мы втроем уперлись в нее спинами. Канат резко натянулся и задрожал, разбрасывая брызги, застонали и закряхтели блоки. Колокол медленно поднимался… Мало-помалу он рос в размерах и вскоре выскочил из моря, как гигантская пробка. Сквозь потоки воды мы увидели внутри силуэт Сент-Ива; пакет со взрывчаткой исчез. Наша миссия завершилась либо успехом, либо фатальной неудачей, что в тот момент не казалось столь уж важным.
Кран втащил колокол на палубу, дядюшка Ботли закрепил его, мы с Хасбро как следует налегли на весла и, скажу без лишнего хвастовства, придали барже хороший ход. Ничто так не подгоняет человека, как осознание чертовской важности его трудов — и ожидание неминуемого взрыва, само собой.
С кораблей донеслись приветственные крики. Я снял шляпу и помахал ею в ответ, при этом мой парик чуть не унесло ветром. Прихлопнув его головным убором, я возобновил свое театральное представление, благодаря чему мы благополучно миновали кордон и пришвартовались к траулеру. Забравшись туда, мы взяли баржу на буксир и отправились восвояси.
Конечно же, мы не оставили Сент-Ива в колоколе. В последнюю минуту он выбрался оттуда, рискуя быть замеченным с кораблей оцепления. «Поторопимся», — просто сказал он и скрылся внизу; я поднял рупор, направил в сторону ближайшего судна, где у лееров выстроились в ожидании моих распоряжений с полдюжины моряков, включая капитана или кем он там был. Старательно изображая голос Парсонса, чему немало способствовал медный раструб, я передал капитану надлежащие указания: дескать, мы привели в действие процесс разоружения машины, но прежде чем навек затихнуть, она доведет мощь своих электромагнетических импульсов до предела. «Бегите прочь, — сказал я, — иначе рискуете пойти на дно!»
Это расшевелило моряков. Думаю, они пустились бы наутек даже если бы в этот момент мою бороду сорвала и унесла в своем клюве чайка. На мачтах взвились флаги, послышались свистки, на палубы прочих судов высыпали команды. Как и было велено, корабли отошли на четверть мили и легли в дрейф, ожидая дальнейших указаний. Мы же продолжили путь, на всех парах направляясь в Стерн-Бей. Наше поспешное бегство могло озадачить академиков, — но я готов поставить все свои сбережения на то, что куда сильнее их озадачил взрыв, прогремевший вскоре после нашего отбытия. К этому времени мы прошли приличное расстояние — сторожевые корабли едва виднелись на горизонте, — но все же увидели взметнувшийся в небо водяной султан и лишь потом услыхали глухой рокот взрыва.
