Джордж Мартин - Танец с драконами
— Пощадите, — умолял он. — Я не хочу умирать.
— Мало кто хочет. Но так или иначе все умирают, — сир Барристан вложил меч в ножны и поднял Хиздара на ноги. — Пойдемте. Я провожу вас в темницу. — Медные Бестии, должно быть, уже обезоружили Сталекожего. — Вы будете заключены под стражу до тех пор, пока королева не вернется. Если не найдут доказательств вашей вины, вам не причинят вреда. Даю слово рыцаря.
Он взял короля за руку и повел его из спальни, чувствуя в голове странную легкость, похожую на опьянение. Я был рыцарем королевской гвардии. Кем я стал теперь?
Миклаз и Драказ вернулись с вином для Хиздара. Они стояли в открытых дверях, прижимая бутыли к груди, и смотрели на труп Кразза широко раскрытыми глазами. Кезза все еще плакала, но к ней подошла Джезен, стараясь успокоить. Она обняла младшую девочку и погладила ее по волосам. Остальные виночерпии стояли около них, наблюдая.
— Ваша Милость, — сказал Миклаз, — благородный Резнак мо Резнак просил п-передать вам, чтобы вы немедленно пришли.
Мальчик обратился к королю так, будто здесь не было ни сира Барристана, ни развалившегося на ковре покойника, чья кровь медленно окрашивала шелка. Скахаз обещал взять Резнака под стражу до тех пор, пока мы не убедимся в его верности. Неужели что-то пошло не так?
— Прийти куда? — спросил мальчика сир Барристан. — Куда сенешаль зовет Его Величество?
— Наружу, — Миклаз, казалось, впервые его заметил. — Наружу, сир. На т-террасу. Чтобы увидеть.
— Увидеть что?
— Д-д-драконов. Драконов выпустили, сир.
Семеро, спасите нас, подумал старый рыцарь.
69. УКРОТИТЕЛЬ ДРАКОНА
Ночь незаметно подкралась медленной черной поступью. Час летучей мыши уступил место часу угря, час угря — часу призраков. Принц лежал на кровати, уставившись в потолок, грезя наяву, вспоминая, воображая, ворочаясь под льняным покрывалом. Его разум находился в лихорадочном возбуждении от мыслей об огне и крови.
В конце концов, отчаявшись отдохнуть, Квентин Мартелл направился в верхнюю комнату, где налил себе чашу вина и выпил ее в темноте. Вкус во рту стал сладким облегчением, так что он зажег свечу и налил еще одну. Вино поможет мне уснуть, сказал он себе, понимая, что это ложь.
Он долго вглядывался в свечу, затем отставил чашу и поднес руку к пламени. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы опускать ладонь, пока огонь не коснулся плоти, а когда это произошло — он тут же отдернул ее с криком боли.
— Квентин, ты спятил?
Нет, просто напуган. Я не хочу сгореть.
— Геррис?
— Я слышал, как ты ходишь.
— Мне не спится.
— И ожоги — лекарство от этого? Немного теплого молока и колыбельная пошли бы тебе на пользу. Или, что еще лучше, я мог бы отвести тебя в Храм Граций и найти тебе девушку.
— Шлюху, ты имеешь в виду.
— Их называют Грациями. Они бывают разного цвета. Трахаются только красные, — Геррис сел за стол напротив. — Если хочешь знать мое мнение, септам у нас дома надо перенять этот обычай. Ты заметил, что старые септы всегда похожи на чернослив? Вот во что превратит тебя жизнь в целомудрии.
Квентин бросил взгляд на террасу, где между деревьями лежали многочисленные ночные тени. Он услышал тихий звук падающей воды.
— Там что, дождь? Все твои шлюхи разойдутся.
— Не все. В садах наслаждения есть небольшие комнатки, где они каждую ночь ждут мужчину, который выберет их. Те, кого не выбрали, должны оставаться там, пока не взойдет солнце, чувствуя себя одинокими и отверженными. Мы могли бы их утешить.
— То есть, они могли бы утешить меня?
— И это тоже.
— Не то утешение, в котором я нуждаюсь.
— Я не согласен. Дейенерис Таргариен — не единственная женщина в мире. Ты что, хочешь умереть девственником?
Квентин вообще не хотел умирать. Я хочу вернуться обратно в Айронвуд и поцеловать обеих твоих сестер, жениться на Гвинет Айронвуд, дождаться, когда она расцветет, и иметь от нее ребенка. Я хочу сражаться на турнирах, охотиться с соколом и гончими, погостить у матери в Норвосе и прочитать несколько книг из тех, что присылает мне отец. Я хочу, чтобы Клетус, Уилл и мейстер Кедри снова были живы.
— Думаешь, Дейенерис будет приятно услышать, что я лег в постель с какой-то шлюхой?
— Вполне вероятно. Мужчины, возможно, любят девственниц, но женщинам больше по вкусу мужчина, который знает, как вести себя в спальне. Это вроде фехтования. Чтобы стать искусным, нужна тренировка.
Насмешка больно уколола его. Никогда прежде Квентин не чувствовал себя настолько мальчишкой, чем когда стоял перед Дейенерис, прося ее руки. Мысль о том, чтобы оказаться с ней на брачном ложе, пугала его не меньше ее драконов. А если бы он не смог доставить ей удовольствие?
— У Дейенерис есть любовник, — сказал он, защищаясь. — Отец прислал меня сюда не для того, чтобы я развлекал королеву в спальне. Сам знаешь, зачем мы приехали.
— Ты не можешь на ней жениться. У нее уже есть муж.
— Она не любит Хиздара зо Лорака.
— Какое отношение любовь имеет к браку? Уж принц-то должен знать. Говорят, твой отец женился по любви. И много радости ему это принесло?
Совсем мало. Одну половину своей семейной жизни Доран Мартелл и его норвосская жена провели в разлуке, а вторую — в ссорах. Многие считали, что это был единственный поступок, с которым его отец поторопился; единственный раз, когда он прислушался к голосу сердца, а не разума — и потом провел всю жизнь, сожалея о своем решении.
— Не всякий риск ведет к краху, — продолжал настаивать Квентин. — Это мой долг. Моя судьба. — Ты считаешься моим другом, Геррис. Зачем же высмеиваешь мои надежды? У меня и так довольно сомнений, а ты еще подливаешь масла в огонь моего страха. — Это будет мое великое приключение.
— Бывает, в великих приключениях погибают люди.
Он прав. И об этом тоже было в легендах. Герой с друзьями и спутниками отправляется в путь, сталкивается с опасностью, а потом с триумфом возвращается домой. Да вот только уже без некоторых спутников. Сам-то герой никогда не погибает. Героем должен быть я.
— Все, что мне нужно, — это отвага. Хочешь, чтобы Дорн запомнил меня неудачником?
— Дорн, возможно, никого из нас надолго не запомнит.
Квентин пососал ожог на ладони.
— Дорн помнит Эйегона и его сестер. Драконов так просто не забудешь. Они будут помнить и Дейенерис.
— Нет, если она мертва.
— Она жива. — Она должна быть жива. — Она потерялась, но я могу найти ее.
А когда найду, она будет смотреть на меня так, как смотрит на своего наемника. Когда я докажу, что достоин ее.
