Роберт Джордан - Восходящая тень
— Я — Джеринвар Барстер, милорд Перрин, а люди кличут меня попросту Джером. — Говорил он торопливо, будто боялся, что его в любой момент прервут. — Прошу прощения за беспокойство. Наши парни приглядят за этими Белоплащниками, ежели вы, конечно, не против. Все одно многим из нас не терпится вернуться домой, пусть даже мы не поспеем до темноты. У нас в Сторожевом Холме этих молодцов в белых плащах тоже полным-полно, но они оттуда носу не высунут. Мы сюда отправились, а они ни с места — без приказа даже своих выручать не тронутся. И я вам так скажу, лорд Перрин: дураки они все набитые. Надоели нам так, что самое время их выставить. Толку от них никакого — только и знают, что соваться в чужие дома да подбивать добрых людей доносить на соседей. — Он смущенно взглянул на Фэйли и опустил голову, но поток слов при этом ничуть не замедлился. — Прошу прощения и у вас, миледи Фэйли, за то, что побеспокоил вас и вашего лорда. Я просто хотел, чтобы он знал: мы с ним. А жена у вас славная, достойный лорд, расчудесная женщина. Лучше и быть не может. Вы уж не обессудьте, леди Фэйли, я по-простому говорю, как умею. Ну что ж, мы, пожалуй, и тронемся, пока светло. Что болтать попусту — языком овец не стригут. Еще раз простите, лорд Перрин. Простите, леди Фэйли.
Он снова отвесил низкий поклон, остальные последовали его примеру, и весь отряд удалился, подгоняемый бурчанием мэра:
— Нечего отнимать время у лорда и леди. Им и без нас есть чем заняться, да и нам тоже.
— Кто это такой? — спросил Перрин, слегка ошарашенный этим словесным потоком. Эдак тараторить не умели, пожалуй, и Дейз Конгар с Кенном Буйе вместе взятые. — Ты его знаешь? Он из Сторожевого Холма?
— Мастер Барстер — мэр Сторожевого Холма, ну а остальные — члены Совета Деревни. Круг Женщин тоже отправит к тебе делегацию во главе с Эдель Гаэлин, тамошней Мудрой, но попозже, как только станет ясно, что дорога безопасна. Они говорят, что хотят взглянуть, на что годится «этот лорд Перрин», но сами приставали ко мне, чтобы я научила их делать реверанс. А Эдель Гаэлин пришлет тебе своих яблочных пирогов. — Ох, чтоб мне сгореть! — выдохнул Перрин. — Да я гляжу, эта зараза распространяется. Зря я не пресек все это в самом начале… Эй, вы! — крикнул он вслед удалявшимся мужчинам. — Не называйте меня так! Я кузнец! Слышите — кузнец!
Джер Барстер обернулся, помахал Перрину рукой, вновь поклонился и заторопил остальных дальше.
Фэйли расхохоталась и дернула Перрина за бороду.
— Милый ты дурачок, мой лорд Кузнец. Поздно поворачивать назад — ничего уже не изменишь. — Неожиданно ее улыбка стала совсем лукавой:
— Скажи-ка, муж мой, а не найдешь ли ты возможности остаться наедине со своей женой, да поскорее? Похоже, замужество сделало меня нахальной, словно я доманийская бесстыдница. Я знаю, что ты устал, но…
Она осеклась, вскрикнула и вцепилась в его куртку, когда Перрин, не дослушав, пришпорил Ходока и во весь опор понесся к постоялому двору. Скакавшую пару сопровождали приветственные возгласы, но его это не беспокоило.
— Златоокий! — неслось над Эмондовым Лугом. — Златоокий! Лорд Перрин Златоокий!
* * *Ордейт сидел на толстой ветке раскидистого дуба и с опушки Западного Леса неотрывно смотрел на лежащий примерно в миле к югу Эмондов Луг. Невозможно поверить. Покарать их! Содрать с них живьем шкуры! А ведь совсем недавно все шло, как он, Ордейт, замыслил. Даже Изам подыграл ему. Но почему этот дурак перестал пригонять сюда троллоков? Надо было наводнить троллоками Двуречье, чтобы оно от них почернело!
Слюна текла у Ордейта изо рта, но он этого не замечал, как не замечал и того, что шарит у своего пояса.
Загнать их до смерти! В землю живьем втоптать! Ведь все было так прекрасно задумано, все шло к тому, чтобы Ранд ал’Тор сам явился к нему, как на веревочке, а чем кончилось? Двуреченцы считай что и не пострадали. Несколько сожженных ферм, так же как и несколько фермеров, заживо сваренных в троллоковых котлах, не в счет.
Я хочу, чтобы все это проклятое Двуречье выгорело дотла, так, чтобы люди со страхом поминали это и через тысячу лет!
Он всмотрелся в развевающиеся над деревней флаги. Один — алая волчья голова на белом фоне, с алой же каймой. И красный орел. Красный цвет — цвет крови. Той крови, которой надо было затопить Двуречье, чтобы Ранд ал’Тор взвыл от ужаса. Но второй… На втором флаге был изображен герб Манетерена. Кто рассказал им о Манетерене? Что могли знать эти деревенские простофили о славе и величии Манетерена? Ну что ж, он найдет способ наказать, покарать их, и не один. Ордейт расхохотался, да так, что едва не свалился с дуба, и только тогда понял, что держится за ветку одной рукой, потому что второй ухватился за пояс, где должен был быть кинжал. Он уставился на свою руку, и смех его превратился в рычание.
Белая Башня! Белая Башня удерживает то, что у него украли. То, что праву принадлежало ему еще со времени Троллоковых Войн.
Ордейт спрыгнул на землю и вскарабкался в седло, не глядя на своих спутников. На своих псов. Его сопровождало около тридцати Белоплащников. Правда, плащи их уже давно не были белыми, доспехи покрывала ржавчина, и Борнхальд ни за что не признал бы этих угрюмых, небритых, нечистоплотных солдат Чадами Света. Люди недоверчиво, с опаской поглядывали на Ордейта и старались вовсе не смотреть на находившегося среди них Мурддраала. Его болезненно-бледное, как у слизня, безглазое лицо было таким же встревоженным, как и у солдат. Получеловек боялся, что его найдет Изам. Изаму не понравилось, что при том нападении на Таренский Перевоз многим людям удалось переправиться на другой берег и разнести повсюду весть о постигшей Двуречье напасти. Ордейт усмехнулся, подумав о недовольстве Изама. С Изамом он разберется в другой раз, если тот, конечно, останется в живых.
— Едем в Тар Валон! — рявкнул Ордейт. Он знал, что придется скакать сломя голову, чтобы поспеть к парому раньше Борнхальда.
Здесь, в Двуречье, впервые за столько веков вновь подняли манетеренское знамя. Проклятого манетеренского Красного Орла, так донимавшего его, Ордейта, в незапамятные времена.
— Но сперва в Кэймлин!
Покарать их! Шкуры заживо содрать! Сперва поплатятся двуреченцы, потом Ранд ал’Тор, а потом…
Он рассмеялся и галопом помчался на север, прямо через лес, даже не оглянувшись, не проверив, следуют ли за ним остальные. Последуют, никуда не денутся. Другого выхода у них теперь нет.
Глава 57. Разлом в Трехкратной Земле
Полуденное солнце выжигало Пустыню, отбрасывая длинные тени на север, туда, куда нес Ранда Джиди’ин. Миля за милей ложились под конские копыта бесчисленные холмы, высокие и низкие, казались волнами в безбрежном океане потрескавшейся глины. Впереди высились горы. Они приковывали к себе взгляд Ранда с тех пор, как появились на горизонте, — тому минул уже день. Вершины их не венчали снежные шапки, и высотой они не могли равняться с Горами Тумана, не говоря уже о Хребте Мира, однако вид этих отвесных утесов из серого и коричневатого камня с красными и желтыми вкраплениями и поблескивавшими на солнце прожилками наводил на мысль, что легче перебраться через Драконову Стену. Вздохнув, Ранд поудобнее устроился в седле и поправил шуфа, которую так и носил с красным кафтаном. Там, в этих горах, Алкайр Дал. Скоро что-то придет к концу. Или к началу. А может быть, и к тому и к другому сразу? Наверное, это будет скоро.
